Алина Степанова - Сломанный мальчик

— Да потому, что вам заняться нечем! Вместо того, чтобы мужу борщи варить, вы лезете затычкой в каждую бочку!

— Ну, конечно! Именно потому, что я не замужем, вы и похитили сына. В логике, конечно, вам не откажешь. А подсуетись я заранее с личной жизнью, никто бы и не умер, да? Я во всем виновата?

— Никого я не похищал!

— А как, по-вашему это называется, если ваш ребенок якобы исчезает, а вы его прячете у гувернера?

— Не ваше дело!

— Дело-то может и не мое, но голова моя. И вы по ней регулярно чем-то ударяете с неясными мне целями. Так может расскажете, что происходит?

Владимир посмотрел на часы.

— Может и расскажу, если времени хватит.

— Времени до чего? Надеюсь, вы не собираетесь нас с Василием прикончить?

— Посмотрим! — усмехнулся Владимир. — Ну, слушайте, если интересно.

— Представьте, да! Мне интересно, отчего…

— Хватит уже перебивать!

Я пристыженно смолкла.

— История эта началась давно и очень банально — я был женат, а Анна была моей секретаршей. Она спала и видела, чтобы я развелся и сделала все возможное сначала чтобы забеременеть, а потом чтобы моя жена об этом узнала.

Я не верила своим ушам: «Анна сделала все возможное чтобы забеременеть», — будто это произошло без его участия. Наверняка она его связывала, чтобы осуществить коварные планы!

— У нее получилось. Супруга выставила меня из дома. Я развелся и снова женился — не мог же я допустить, чтобы мой ребенок родился вне брака? — Владимир всерьез полагал себя приличным человеком. — Когда появился Михаил, очень быстро стало понятно, что Анна прицепилась ко мне совсем не по любви, а только ради того, чтобы устроить свою жизнь. Ко мне она теплых чувств не испытывала, к ребенку была, мягко говоря, равнодушна. Но это такой ребенок — его на нянек не свалишь, он требует постоянного внимания! И тут моя жена встретила любовь всей жизни — хлыща, что сдох, как собака, в вашем подвале. Совершенно случайно я услышал, как эти нелюди договариваются о том, чтобы похитить Мишку. Анна говорила, что оставит его в кабинке и выйдет, а он должен был дождаться, пока проход будет свободен и вылезти с ребенком через окно. Если бы я Анну не знал до этого, на что она способна — может и не понял бы ничего, а так совершенно точно, ничего хорошего этот план не предвещал. Они хотели требовать от меня выкуп, но вот как живого сына уже не упоминали. Я соображаю быстро. Не стал им мешать, но как только этот скот вынес ребенка из купальни — он сразу же оказался без сознания в машине моего помощника.

— Не знала, что вы успели обзавестись в Будапеште знакомыми!

— Да, чтобы ты понимала! Я сюда еще с начала девяностых езжу по бизнесу! А впрочем, слушай дальше! Я искал сиделку, к которой мог бы временно отвезти ребенка, но тут мне на глаза попалось объявление, что семейная пара на дому присматривает за малышами. Педагог этот, — Владимир кивнул на Василия, — произвел на меня, мягко говоря, впечатление психанутого, особенно с его рассказами о духовности овощей. Но выбора у меня все равно не было, пришлось оставить сына на попечение этого травоядного.

— Ну а с Виктором что случилось?

— Я бы мог ответить словами классика: «Он слишком много знал», но на деле я просто переусердствовал, когда беседовал с ним о жизни.

— Анну нашли на берегу, — снова подала я голос.

— Она окончательно спятила. Когда я припер ее к стенке, начала кричать, что сама сядет, но меня полиции тоже выдаст. А мне нельзя в тюрьму. Если не я, Мишка в интернат попадет, будет в кровати лежать до старости, мокрый и голодный. А у него интеллект сохранен! С ним просто заниматься нужно. Я для него все сделаю, он может еще как Стивен Хокинг великим человеком станет! Никак мне в тюрьму нельзя! — Владимир грузно опустился на свободный стул. — Не обижайтесь, но вас двоих я тоже в живых не оставлю. Больше никто не знает, что Мишка со мной. Я его в Турцию переправлю, в частный пансионат, а сам со скорбным лицом вернусь на родину. Никто ничего и не заподозрит.

— Вы считаете полицию такой тупой? Думаете, они не выяснят в чем дело и вам сойдет это с рук? Между прочим, есть свидетель, который видел, как вы таскали Анну за волосы. Ровно на том самом месте, где потом обнаружили ее труп.

Владимир только отмахнулся.

— Хорош сочинять! Это вам ничем не поможет. Я не маньяк, все это, — он обвел подбородком комнату, — не приносит мне радости, но иначе я поступить не могу!

— Ничего себе, не маньяк! На вас уже два трупа! И два моих айфона с ноутбуком и документами! Вы думаете тот, кто прикончил четверых, и правда не серийный убийца? Вы же не сможете с этим жить!

— Конечно не сможет! — сказала голосом Вероники тяжелая табуретка, с хрустом опустившаяся на голову распоясавшегося папаши.

Если бы мы с Василием могли отбить пятюню, непременно бы это сделали. Но увы, радость наша была недолгой. Связанные по рукам и ногам, мы с ужасом наблюдали, как упавший вскочил на ноги и резким рывком вытолкнул горничную из комнаты.

Где-то за стеной тоненько заныл мальчишка, и одновременно послышался вой сирены. Это-то нас и спасло.

Владимир вернулся, держась за голову, и посмотрел на нас страшными глазами. Звук сирены становился все громче. Не то боль, не то отчаяние отразилось в его глазах. Мужчина развернулся, где-то хлопнула дверь. Мальчик продолжал плакать. Вероники нигде не было.

Совершенно обессиленная, я провалилась в забытье.

А пробуждение застало меня уже в новой жизни.

Никто не бил меня по голове, никто не собирался лишить меня жизни. Вероника с ярко-красным следом пятерни на лице, со зверским, но таким уже родным выражением лица, пилила мои путы кухонным ножом.

— Где Владимир?

— Этот придурок сбежал! Мимо дома скорая проехала. У страха глаза велики, он подумал, что это полиция, и снялся с якоря.

Недаром говорят что случайности неслучайны!

— А Миша?

— Да спит он. Наревелся, бедолага.

— Что же теперь с ним будет? Мать мертва, отец в бегах…

— А что будет? Вырастим как нибудь, чай живая душа! — подал голос Василий, все еще прикованный к стулу.

Не понимаю конечно, как это все можно оформить по закону, но наверное, надо нанять адвоката. Было бы желание. Нельзя судить людей только с одной стороны. Пусть они и странные, но какие же они хорошие!

Прикидывая, сколько все эти юридические тонкости могут стоить, я услышала звук смс-ки. Поднеся телефон к лицу, я подумала, что это очередные мошенники поздравляют меня с выигрышем в лотерею. Астрономическую сумму, зачисленную на мой счет сопровождали два слова: «Помогите ему».

Конечно! Сначала можно меня ударить, связать, собираться прикончить, и вот тогда-то, наконец, попросить о помощи. И я помогу. Чего бы и нет, коли да? Какие уж тут счеты, когда речь идет о нормальной жизни для ребенка, которому уже и так не очень-то повезло?