Гарольд Роббинс - Чужак

— Фрэнк, Фрэнк, остановись, мы не должны этого делать.

Комната замерла, я поднялся и дрожащими пальцами достал сигарету, не отводя взгляда от Рут. Ее широко раскрытые глаза были полны слез. Я снова сел и обнял ее. Успокоившись, я положил ее голову себе на плечо.

— Рут, ты выйдешь за меня замуж сегодня, позже вечером? — Я не узнал свой голос, он был полон тоски и мольбы, которых в нем никогда прежде не бывало.

Она не ответила сразу, ей понадобилось несколько минут, чтобы унять рыдания.

— Я тоже хочу тебя, дорогой.

— Ты выйдешь за меня замуж? — повторил я.

— Я не могу, — ответила она, глядя мне прямо в глаза.

— Но ведь ты только что сказала…

— Фрэнк, но ты нужен мне навсегда.

Я посмотрел на нее. В темноте комнаты ее лицо было похоже на белую камею. Я взял его в ладони и притянул к себе. Кожа была теплой, мягкой и нежной.

И я дал ей обещание, первое обещание в своей жизни.

— Я люблю тебя, — сказал я слегка дрожащим голосом, — и тебе не придется долго ждать исполнения своего желания. Мы поженимся в июне.

Рут внимательно посмотрела на меня.

— Ты не обманешь меня, Фрэнк?

Я покачал головой.

— Только не тебя, детка.

Рут закрыла глаза, губы ее бесшумно шевелились, потом она снова открыла глаза.

— Я все еще не могу поверить, что это правда.

Я поцеловал ее.

— Ты можешь верить этому, детка.

Ушел я от нее ровно в половине девятого.

Я припарковал машину за два квартала от гаража и остаток пути прошел пешком. Эти места я знал очень хорошо — здесь я вырос и начал работать на Кифа. В этот вечер здесь все словно вымерло.

Гараж примерно на полквартала тянулся по направлению к реке и на четверть квартала вдоль улицы. У него были большие раздвижные центральные ворота и боковой вход с переулка.

Я сунул руки в карманы, одна из них сжала рукоятку автоматического пистолета, который я взял с собой, уходя из конторы, а вторая — электрический фонарик, который я захватил из машины. Я обошел гараж, в нем не было заметно никаких признаков жизни. Вернувшись, я свернул в переулок. Там было темно, очень темно, так что я даже не различал в темноте свои ноги. Держась рукой за стену гаража, я медленно двинулся к концу переулка. Зажигать фонарик я не хотел, боясь, что меня заметят люди, находящиеся внутри гаража. Я старался ступать тихо, но мне казалось, что мои шаги гулко раздаются в тишине. Сердце начало слегка колотиться, дыхание стало неровным, на лбу выступил пот, хотя на улице было не слишком жарко.

Стена под рукой кончилась. Я дошел до двери. Слегка тронув ее, я понял, что она заперта. Я пошел дальше по переулку, по-прежнему держась за стену, пока не уперся в деревянный забор. Было очень темно, и я поднял руку, чтобы определить высоту забора, но не смог дотянуться до его верха. Я пошел вдоль него, пытаясь отыскать какой-нибудь проход, но забор был глухой и выходил к зданию гаража с другой стороны переулка. Я повернул и снова пошел вдоль стены. Примерно на половине пути я обнаружил дверь. Глаза уже немного привыкли к темноте, и мне стало легче ориентироваться.

Я потрогал дверь, она была заперта. Осмотрев замочную скважину, я пришел в выводу, что замок открывается старомодным ключом, а у меня на связке как раз был один такой. Достав ключ, я вставил его в замок и повернул. Раздался скрежет, но ключ повернулся и дверь открылась. Шагнув в темноту, я запер за собой дверь, затем включил фонарик. Я находился на каком-то складе, меня окружали большие деревянные упаковочные ящики. Я направил луч фонарика на пол, чтобы его свет не был заметен в окна, если здесь вообще были окна, и двинулся к задней части здания. Там была дверь, распахнув которую, я очутился на грузовой платформе рядом с железнодорожной веткой. Там стояло несколько вагонов с автомобилями. Я посмотрел в сторону гаража. Железнодорожная ветка подходила к нему вплотную, и вагоны стояли как раз перед ним. Я вскарабкался на последний вагон, добрался по крышам до стены гаража и посмотрел вниз.

В гараже было два окна, закрашенных черной краской, но все равно через них пробивался свет, рядом находилась дверь. Спрыгнув вниз, я направился к двери, обходя по пути большие топливные емкости. Подойдя к двери, я тихонько толкнул ее. Она открылась.

За дверью было темно, свет просачивался откуда-то слева, я повернулся и осторожно двинулся в ту сторону. По пути мне попалось несколько больших трейлеров. Только миновав их, я увидел, откуда шел свет.

В углу гаража была расположена небольшая конторка, в которой сидели за столом трое мужчин и играли в карты. В одном из них я узнал Московитса, других я разглядеть не мог, потому что они сидели ко мне спиной. Я оглядел пространство, отделявшее меня от конторки. Если я пойду прямо к ним, они могут услышать мои шаги и обернуться, или же Московитс от неожиданности невольно выдаст меня.

Обогнув трейлеры, я прижался к стене и осторожно двинулся к конторке. Таким образом, чтобы достичь цели, мне надо будет сделать по открытому пространству всего несколько шагов. У меня был только один шанс, и я обязан был им воспользоваться.

Московитс первым заметил меня, но, не моргнув глазом, бросил на стол карты и сказал:

— Я меняю три.

— Когда же ему перестанет переть? — спросил один из мужчин. — Каждый раз меняет на пределе и все время выигрывает. Я уже почти совсем проигрался.

— Ну и что из этого, — проворчал второй мужчина, — там, куда он скоро отправится, деньги ему ни к чему. Они в любом случае останутся у нас.

Первый парень рассмеялся.

— Ты прав, Фликс, я как-то об этом не подумал.

Московитс взял три карты и посмотрел на них. В этот момент я появился в дверях.

— Я закончу эту игру за тебя, Мойша, — сказал я тихо, не вынимая рук из карманов.

Московитс поднял взгляд и улыбнулся. Оба парня резко обернулись к двери, я узнал одного из них, Фликса. Он в прошлый раз заманил меня в ловушку, приготовленную Силком. Его рука рванулась к пистолету на столе, но Московитс оказался проворнее и первым схватил пистолет.

Я внимательно посмотрел на Фликса и вынул руки из карманов. Голос мой по-прежнему звучал мягко:

— Верни ему пушку, Мойша, этот малыш считает, что он очень сильный.

Московитс посмотрел на меня как на сумасшедшего, потом протянул пистолет Фликсу, который даже не шелохнулся.

— Возьми пушку, Фликс, — только что не ласково сказал я, — не будь таким робким.

Он отвел взгляд и отдернул руки от пистолета, который ему протягивал Московитс. Руки у меня были пустые. Я подошел к Фликсу. Он продолжал сидеть в полусогнутом состоянии.

— Ну что, храбрец, — сказал я, наклонившись над ним, — не такой уж ты и страшный без пушки, да?

Он молчал.