Гарольд Роббинс - Чужак

Жанет шепнула мне на ухо:

— Встань и поклонись.

— Хорошо, — сказал я, — если ты сделаешь это со мной.

Она кивнула. Я взял ее за руку и мы вместе вышли на середину сцены. Улыбаясь, мы смотрели в зал. Она была чертовски хороша в своем розовом платье. Я поднял руку, чтобы успокоить зал.

— Если вы не будете голосовать за меня, — сказал я, — то хотя бы не забудьте проголосовать за Жанет как претендентку на должность заместителя старосты. Она будет самым красивым заместителем старосты за всю историю школы имени Джорджа Вашингтона.

Зал смеялся и аплодировал до тех пор, пока не прозвучал гонг, извещавший о конце собрания. Мы спустились со сцены и сразу же были окружены толпой друзей.

Выборы состоялись в тот же день в полдень, и пока проводился подсчет голосов, Жанет, я и еще несколько наших приятелей ожидали в школьной канцелярии окончательных результатов. Я о чем-то болтал с Жанет, когда ко мне подошла Рут Кабелл.

— Тебе, Фрэнки, — съязвила она, — нужно записаться в драмкружок. Я уверена, что мисс Гиббс будет счастлива иметь в своей труппе такого артиста, как ты.

Прежде чем я смог что-либо ответить, она ушла рисовать стенную газету.

— Кто такая? — спросила Жанет.

— Сестра Марти, — ответил я.

И в этот момент к нам подбежал Марти. Он был возбужден.

— Наша взяла! — заорал он. — Вас обоих выбрали! Полная победа нашей группировки! Что я вам говорил?

Он схватил мою руку и стал трясти ее как сумасшедший. Но я даже не улыбнулся, потому что реплика Рут не выходила у меня из головы. Лишь через некоторое время я стал хохотать вместе со всеми.

Показался Джерри в окружении кучи ребят. Среди них были и некоторые мои соперники. Все желали мне удачи. И только тогда я забыл о том, что сказала мне Рут.

Если бы меня не избрали старостой класса, то я никогда бы не узнал миссис Скотт, а Марти никогда бы не стал тем, кем он является сейчас. Но я забегаю вперед. Со мной это иногда бывает: мысли мои иной раз опережают перо.

Я познакомился с миссис Скотт на первом собрании школьного совета, куда, кроме старост класса, входили еще некоторые учителя. Нас представили друг другу. Я сразу заметил эту добропорядочную леди лет пятидесяти с серыми глазами и тонким решительным ртом. Она занималась вопросами детской психологии от имени соответствующего бюро — некоей организации по надзору за детьми.

Вопросы, которые обычно обсуждались на собраниях школьного совета, были связаны с разными мелкими нарушениями дисциплины, как то: опоздания на уроки, прогулы, грубость учеников и тому подобное. Обычно нарушителей дисциплины не наказывали — члены совета пытались выяснить, кто виноват в случившемся: ученик, учитель или же родители. В конечном итоге последнее слово оставалось за миссис Скотт. Она проводила беседы с виновником, пытаясь выяснить причину проступка.

По всей школе количество таких нарушений было огромным. Девочка, которая помогала миссис Скотт протоколировать эти разбирательства, окончила школу, поэтому миссис Скотт попросила порекомендовать ей кого-нибудь в качестве помощника. Я предложил кандидатуру Марти, поскольку знал, что ему нужны только отличные оценки, и подобная работа ему зачтется.

Марти и миссис Скотт хорошо сработались, потому что дело это ему понравилось. Вероятно, именно тогда он и решил стать психиатром. Вообще-то он всегда мечтал стать врачом, так что работа с миссис Скотт как раз соответствовала его интересам.

Мы с Жанет стали хорошими друзьями, и в школе все говорили, что мы встречаемся. Мне она очень нравилась, хотя, конечно, наши отношения не заходили так далеко, как с Джулией. Впрочем, тогда я не мог знать, какими они будут чуть позже. Мы все время были вместе и целовались по вечерам в субботу, когда я провожал ее после свидания домой. Так медленно и мучительно тянулся процесс нашего взросления.

Занятия в школе продолжались. Незаметно подошла Пасха, а за ней и летние каникулы. Я сдал экзамены и вместе с родственниками уехал на целое лето в Рокавэй.

Это были мои самые лучшие летние каникулы. На пляже у нас образовалась компания таких же ребят, как и я, и мы отлично проводили время. Я много плавал и валялся на песке целыми днями. Я загорел и стал черный, как негр. Я ничем не выделялся среди других ребят из нашей компании. Мы разглядывали девчонок в купальниках и обсуждали их прелести, много времени уделяя полемике по поводу того, можно ли рассчитывать на расположение той или иной из них. Вскоре я стал пользоваться благосклонностью одной юной леди и возомнил себя выдающейся личностью, но был разочарован, когда узнал, что почти все ребята думают то же самое. Расстались мы с ней без лишних эмоций.

За лето я поправился на три килограмма. Потом настало время заколачивать наш летний домик и возвращаться в город. Да, это было самое счастливое лето в моей жизни. Позднее я пытался вспомнить детали тех дней, но мне это не удавалось, наверное, потому, что каждый день был так хорош и так незаметно сменялся другим, не менее приятным и счастливым, что я не успевал оценить его в полной мере.

Наступил второй год обучения в школе имени Джорджа Вашингтона. Наши команды по баскетболу и плаванью стали постоянными, и еще до окончания первого полугодия я стал носить свитер с оранжево-черной буквой «В» — знаком сборной нашей школы. Я стал одной из самых авторитетных личностей в школе. Вокруг меня всегда была толпа приятелей, и мне уделяли столько внимания, сколько вряд ли получал кто-либо еще из моих сверстников.

Все мы повзрослели за это лето: Джерри, Марти, я сам — и Жанет. Об этом я узнал через день после футбольного матча, который состоялся в праздник Благодарения. В тот день я провожал ее домой. Она зашла переодеться, собираясь пойти к бабушке на праздничный обед. Я вызвался проводить ее и туда. Когда мы пришли к ней, родители уже ушли. Пока она переодевалась, я вошел в гостиную, бросил пальто на кушетку и уселся читать газету.

Через несколько минут Жанет в купальном халатике и с комбинацией в руках вошла в комнату.

— Мне нужно погладить ее, — сообщила она мне, — она еще не высохла.

Когда Жанет скрылась в кухне, я медленно подошел к двери и стал наблюдать за ней. Жанет вытащила из ниши гладильную доску, включила утюг и вернулась в гостиную. Я последовал за ней.

— Утюг нагреется через несколько минут, — сказала она. — Это быстро.

— Ничего, — ответил я. — У меня куча времени.

Она взглянула в окно и крикнула:

— Посмотри! Снег идет!

Я подошел к ней.

— Вот это да! — сказал я.

Она повернулась ко мне.

— Это же первый снег в этом году!

— Ага, — буркнул я и, обняв, поцеловал ее. — Первый снег…

Какое-то мгновение она обнимала меня. Потом выскользнула из моих рук.