Гарольд Роббинс - Чужак

— Утюг, должно быть, уже нагрелся, — сказала она, направляясь на кухню.

— Я тоже! — заметил я.

Жанет засмеялась и потрогала утюг.

— Еще не совсем.

— Как это? — запротестовал я, подыгрывая ей. — Зато я перегрелся!

— Да я не тебя имею в виду, дурачок, а утюг! — Жанет взглянула на меня и, в ответ на мою улыбку, подошла.

Я снова поцеловал ее и крепко прижал к себе. Под халатом у нее почти ничего не было. Обнявшись, мы сели на кушетку. Я положил ее голову к себе на колени и снова поцеловал ее. Она ответила мне нежным поцелуем. Мои руки скользнули под халатик: пальцы горели, касаясь нежной кожи. Жанет тяжело задышала. Я целовал ее, нежно гладя ее спину. Она обхватила меня и крепко прижала к себе. Моя рука, расстегнув бюстгальтер, осторожно гладила ее обнаженную грудь, а потом передвинулась на живот. Я стал целовать ее шею и плечо, выскользнувшее из халатика.

— Хватит, Фрэнки! — простонала Жанет, не в силах сопротивляться моим разгоряченным губам.

— Нет, дорогая! — запротестовал я, целуя ее грудь. Она крепко прижала к себе мою голову.

— О, Фрэнки! — повторяла она снова и снова, а я, не переставая, покрывал ее поцелуями.

Я сделал попытку развязать пояс халатика, но она вдруг решительно остановила меня, крепко схватив за руки.

— Нет, Фрэнки, нельзя! Это нехорошо!

Я снова попытался поцеловать ее, но она отвернулась.

— Хватит, остановись, так нельзя, — сказала она устало.

Я прижал ее к себе еще на мгновение, затем она легонько оттолкнула меня и встала, поправляя халат.

— Нельзя таким способом добиваться друг друга, мы уже не дети.

Я взял ее руку и поцеловал, а потом провел ею по своей щеке.

— Да, ты права, мы уже не дети.

Она вдруг прильнула ко мне и чмокнула в щеку.

— Фрэнки, ты прелесть! — выпалила она и исчезла в кухне.

Я подошел к двери и взглянул на нее.

— Жанет, — сказал я, улыбаясь, — ты нехорошая девочка, потому что дразнишь меня.

Она взглянула на меня, и я заметил боль в ее глазах.

— Я не дразню тебя, Фрэнки, — сказала она серьезно. — Мне кажется, я тебя люблю.

— Я знаю, что ты не хочешь мне зла, дорогая, — сказал я так же серьезно.

Она закончила гладить, сложила доску, убрала утюг и пошла в свою комнату переодеваться.

Когда она вышла, я снова поцеловал ее. Я проводил ее до дома ее бабушки. Пожелав друг другу хорошо провести праздник, мы расстались. По пути домой я думал о ней. Без сомнения, Жанет тоже повзрослела за это лето.

За три дня до Рождества я узнал о неприятностях Сэма Корнелла. Как это ни странно, но, хотя я был членом школьного совета, я ни разу не присутствовал на собраниях, куда его вызывали. Впрочем, я пропустил довольно много таких собраний, потому что часто ходил на тренировки по баскетболу, а еще из-за лени и просто потому, что мне было не очень интересно присутствовать на них.

В тот день меня остановил в коридоре Марти и сказал, чтобы я во второй половине дня зашел к миссис Скотт. Я спросил его, зачем.

— По поводу Сэма Корнелла, — ответил он. — Ставится вопрос о направлении его в интернат для трудных подростков.

— А в чем дело? — полюбопытствовал я.

— Он влип в одну историю. Ты был бы в курсе дела, если бы почаще ходил на собрания, — ответил Марти.

— У меня нет времени на такую чепуху, — сказал я. — Кроме того, я решил не баллотироваться на должность старосты в этом полугодии. У меня и так дел хватает. Я же в баскетбольной команде, ты что, не знаешь?

— Ладно-ладно, шеф, — улыбнулся Марти. — Ты лучше скажи, пойдешь к миссис Скотт?

— Да, — ответил я. — И прямо сейчас, пока у меня есть время.

Мы вместе спустились на этаж, где располагалась администрация, и расстались. Я вошел в кабинет миссис Скотт.

— Добрый день, — поздоровался я. — Вы меня искали?

— Здравствуй, Фрэнсис. Да, я просила тебя зайти. Где ты пропадаешь последнее время? Я не видела тебя ни на одном из последних собраний совета.

— Я не мог на них присутствовать. Я очень занят, — начал оправдываться я. — Мне нужно много тренироваться. Ведь я в школьной сборной по баскетболу.

— Мне это известно, но, тем не менее, ты обязан быть на собраниях как староста класса. Тебя ведь для того и выбирали.

— Знаю, — сказал я уверенно, — но я решил не выставлять свою кандидатуру на следующих выборах.

— То, что ты решил не заниматься подобной деятельностью в будущем, не является оправданием для увиливания сейчас, пока ты еще занимаешь пост старосты. Кроме того, это нечестно по отношению к тем ученикам, которые голосовали за тебя. Собственно, об этом я и хотела поговорить с тобой.

— А я думал, что вы хотели поговорить со мной о Сэме Корнелле.

— И о нем тоже. Кстати, одной из причин того, что у нас ничего не получилось с перевоспитанием Сэма, как раз и является то, что ты не присутствовал на последних собраниях. Видишь ли, Сэм один из тех, кто голосовал за тебя. И когда с ним приключилась эта неприятная история и мы рассматривали его дело, тебя не было. Если бы ты был, он бы больше верил нам. Все могло бы сложиться иначе, если бы среди членов школьного совета он увидел знакомое, дружелюбное лицо человека, который мог бы направить его на путь истинный.

— Хорошо, — сказал я. — Что же мне делать сейчас? Извиниться?

— Нет, Фрэнсис, не нужно вставать в позу, так не пойдет. Ведь на самом деле ты не чувствуешь себя виноватым. В настоящее время ты слишком эгоистичен и самовлюблен, чтобы жалеть Сэма. Но о тебе я не беспокоюсь. У тебя все будет хорошо. Я хочу помочь Сэму, и, может быть, ты тоже сможешь помочь ему.

— Каким образом?

Миссис Скотт подошла к своему столу и села.

— Присаживайся, — пригласила она меня.

Я сел на стул рядом.

— Тебе, наверное, известно, Фрэнсис, — начала миссис Скотт, — что я терпеть не могу направлять учеников в исправительный интернат. Я совершенно не приемлю устойчивое мнение, что некоторые дети изначально скверные. Вся моя деятельность основана на том, что неисправимых детей нет. Неисправимыми они являются только в той степени, в какой мы их сделали таковыми. Это я и хочу кое-кому доказать. И неудачи таких детей — это неудачи и нас, взрослых. — Она улыбнулась мне. — Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Думаю, что да, — неуверенно ответил я.

— Отлично, — произнесла миссис Скотт. — Мы сможем работать лучше, если будем понимать друг друга. — Она достала из стола папку и открыла ее. — В течение первого и второго полугодий Сэм был хорошим учеником. Его средний балл по всем предметам был восемьдесят пять, а по поведению и прилежанию он входил в группу «А». Неплохо у него было и с посещением занятий: только один прогул и два опоздания.

В этом полугодии он отсутствовал тридцать дней, прогулял бесчисленное количество уроков и совершенно безобразно себя вел. Он запустил большинство предметов и, без всякого сомнения, провалится на экзаменах. Но даже все это вместе взятое не является достаточно серьезной причиной для того, чтобы отправить его в интернат. Дело в том, что он был пойман на мелком воровстве. Кроме того, его обвиняют в магазинных кражах, которые он совершал вместе с ребятами из его района. Естественно, мы провели расследование и выяснили, что большая часть его прогулов ничем не обоснована. В общем, он попался на крючок, как вы образно говорите.