Гарольд Роббинс - Чужак

— Да? — сказал я, поворачиваясь.

— Тебе нужны деньги? — голос ее помягчел. Я покачал головой. Она вытащила из пачки несколько банкнот и протянула мне. — Возьми, у меня денег более чем достаточно.

Я взял деньги и положил в карман.

— Спасибо.

— Подойди сюда на минутку, — сказала она. Я подошел, и она взяла меня за руку. — Ты хороший мальчик, Фрэнк. В тебе есть что-то дикое и злое, но вместе с тем в тебе много хорошего. Как бы там ни было, тебе не надо меняться. Только не растеряй это хорошее. Оно удерживает тебя от того, чтобы превратиться в жестокого и испорченного человека. — Миссис Мандер рассмеялась. — Наверное, я совсем состарилась, раз говорю такие вещи. — Она отхлебнула джина.

Я молчал, наверное, я действительно ей нравился.

— Ну так что? — спросила она.

— До свидания, — сказал я. Неожиданно для себя я наклонился и поцеловал ее в щеку. Кожа у нее была сморщенная и сухая, как кусок старой бумаги.

Миссис Мандер удивленно поднесла руку к щеке и сказала, словно размышляя вслух:

— Прошло так много времени… — она не закончила фразу.

Я закрыл за собой дверь и отправился спать.

На следующее утро я был зачислен в Военно-морские силы Соединенных Штатов. После медкомиссии доктор шутливо подтолкнул меня в спину.

— Обвыкайся, парень. Ты теперь моряк.

Вместе со мной на службу принимали еще троих.

— Поднимите правую руку и повторяйте за мной, — сказал лейтенант Форд.

Я поднял правую руку. В комнате стояла такая тишина, что на секунду я услышал, как бьется сердце.

— Клянусь… — спокойно произнес лейтенант Форд.

— Клянусь… — повторил я за ним.

Джерри устроился поудобнее в своем любимом кресле, достал сигарету из маленького ящичка на столе и посмотрел на Марти и Жанет, сидящих напротив. Потом он обвел взглядом комнату. Ему нравилась ее простая и вместе с тем дорогая и элегантная обстановка, висящие кое-где картины, увеличенная фотография Жанет на радиоприемнике.

Эта фотография была сделана во время их медового месяца, который они провели в Гранд-Каньоне. На фотографии Жанет смеялась, указывая на какой-то предмет. Ока стояла в пол-оборота на фоне громадного, красивого каньона. Это была лучшая фотография, которую он когда-либо сделал в жизни, и он очень гордился ею.

Джерри глубоко затянулся и прислушался к разговору. Марти и Жанет все еще говорили о Фрэнсисе. Его немного раздражало то, какой оборот приняла их беседа. Он усмехнулся про себя, понимая, что ведет себя глупо. Разве может раздражать призрак, ведь призраки принадлежат прошлому, а Фрэнки был частью прошлого.

Марти наклонился в кресле, лицо его было серьезным.

— Странно, Джерри, но ты никогда не рассказывал мне о том, как ты познакомился с Фрэнки. И вообще ты почти весь вечер молчишь.

Джерри видел, что от него ждут ответа. Он тщательно обдумал в уме вопрос и начал отвечать с той подкупающей простотой и искренностью, которой уже научился хорошо пользоваться.

— Мы познакомились самым обычным образом, история похожа на твою. Мы подрались. Никто из нас не мог одержать верх, поэтому мы прекратили драться и пожали друг другу руки.

А вообще-то все началось много лет назад. Я учился в Академии Лоренса в Коннектикуте. В один из выходных ко мне приехал отец. Я сидел на краешке кровати в своей комнате и смотрел на отца, а он расхаживал передо мной взад-вперед и говорил. Мой отец был замечательным человеком. Даже когда я был совсем маленьким, он обращался со мной как с равным и интересовался моим мнением по различным вопросам.

— Понимаешь, сынок, тут есть одно дело, — сказал он. — В ближайшие два года меня собираются выдвинуть кандидатом на пост мэра, и ребята считают, что…

— Я должен ходить в школу в Нью-Йорке, — закончил я за него. Это мне было понятно, я уже разбирался в политике. С детских лет наблюдая за отцом, я многому научился у него.

— Правильно, сынок, — сказал он. — Для меня очень важно, если ты поможешь мне. Если люди увидят, что ты учишься вместе с обычными детьми, то ты знаешь, как они к этому отнесутся. — Он тоже присел на краешек кровати и обнял меня за плечи. — Я знаю, как тебе здесь нравится, сынок, и понимаю, что значит для тебя уехать отсюда, когда ты уже привык и все твои друзья живут здесь. Конечно, ты теперь большой, почти мужчина, и имеешь право сам выбирать, что тебе нравится.

Я хотел быть похожим на своего отца, для меня он был величайшим человеком в мире. Он был лидером, и мне тоже хотелось быть лидером, чтобы люди уважали меня и восхищались мной.

— Я знаю, чего мне хочется, но я также знаю, что я должен делать, — сказал я. — Да, мне не хочется уезжать отсюда, но в жизни есть более важные вещи.

Так я попал в школу приюта Святой Терезы. Мне никогда не нравилось там, потому что там было мерзко и грязно, большинство ребят были глупыми и бедными и не умели себя вести. Я не сторонился их, но и не ощущал себя их частицей, как это было со мной в Лоренсе. — Джерри рассмеялся. — Мне кажется, что я страдал снобизмом, но я старался побороть в себе это, честно старался, и мне казалось, что у меня это получилось, потому что ребята приняли меня в свою компанию. Да, приняли как своего, я нравился им, но я так и не стал их вожаком, потому что это место было занято другим парнем — Фрэнсисом Кейном.

Они знали его. Он был грубый и жестокий, устанавливал правила, и они делали то, что он им говорил. Сначала мы приглядывались друг к другу, потом подрались. И хотя никто из нас физически не одержал верх, я чувствовал, что побежден. Я понимал, что если бы я даже и одержал верх, он все равно бы остался победителем.

Как бы там ни было, я был чужаком в этой школе, а он был из них, был частицей их. Я же, придя со стороны, никогда не смог бы стать их частицей. Он был первым мальчишкой, которому я позавидовал.

Ну что ж, как гласит старая поговорка: «Если не можешь победить кого-то, то подружись с ним». Так я и сделал. И чем больше я узнавал его, тем больше он мне нравился, несмотря на его манеру разговаривать, одежду и грязные руки и лицо. Мы с ним во многом были похожи, но отличало нас то, что он был лидером. Я пытался отыскать в нем чуждое, но мне это так и не удалось.

Даже отец обратил на это внимание. Однажды я пригласил Фрэнка к нам домой на обед. Вечером отец поинтересовался, кто он такой, и я объяснил ему. «Это опасный парень, — сказал отец. — Он сильный и жестокий, и пусть его слова не обманывают тебя». Я улыбнулся отцу и сказал, что знаю об этом. Но Фрэнки не был опасен для меня. Он был моим другом, и я ему нравился.

В комнату вошла служанка и поставила на стол электрическую кофеварку, а рядом с ней три маленьких чашечки, сахарницу и чайные ложки. Джерри молча наблюдал за ней.