Кэролайн Грэм - Пока смерть не разлучит нас

Перро вздохнул и подумал, не принести ли ему из патио к парадному входу стул и не присесть ли, раз уж за ним не надзирает никто из начальства. Он был на ногах уже девять часов, ноги и поясница болели нещадно.

Тем не менее переработка его устраивала. Через месяц у сына день рождения, Робби давно хотел горный велосипед. Мальчик уже смирился с мыслью, что байк будет не новый, как и многое из подаренного детям. Папа приведет велик в порядок, и тот будет выглядеть не хуже. Но как приятно было бы удивить паренька, купив ему новый велосипед…

Перро обогнул дом, направляясь на задворки. В конце концов, и за ними нужно приглядывать. Может, даже еще внимательнее, поскольку те не на виду.

Сад был неподвижен и тих. Деревья и кустарники купались в лимонных лучах закатного солнца. Слышалось лишь жужжание пчел, копошащихся в дремотно полураскрытых цветах, плеск лягушек в пруду да ленивая перебранка собаки с лисом где-то на краю поля.

Перро присел на синий, в ромашках гамак и смаковал тишину. Дышал он медленно и глубоко, наслаждаясь пряными, мускусными ароматами. Казалось невероятным, что совсем недавно здесь копошилась тьма людей, мужчин и женщин, извлекающих из сладко пахнущей земли безобразные свидетельства человеческой жестокости.

В этом теплом и мягком воздухе раны, нанесенные самолюбию Перро, потихоньку затягивались. Он очень близко к сердцу принял неприкрытое пренебрежение, с которым старший инспектор разговаривал с ним в Каустоне. Но сильнее обиды и стыда, что не смог действовать оперативно и смело, было чувство страха. Констебля теперь постоянно преследовали слова о том, что он «напрочь отстал от жизни там, в своей глуши».

Перро был человек деревенский. Вырви его из здешней почвы — и он зачахнет, умрет. Не взаправду, конечно. Трикси наверняка назвала бы его дурачком за подобные мысли. Когда он делился с ней своими тревогами, она уверяла его, что все будет хорошо, пока они вместе.

На самом деле все не так просто. Место меняет человека. Бывая на курсах переподготовки, он многое повидал. И эти копы из небольших городков, они… Эта их манера говорить между собой, их отношение к людям… Этот цинизм. Они разговаривали так, будто только и делали, что воевали. Постоянно толковали о «зачистках». Перро в их компании чувствовал себя совсем чужим.

Он даже не пытался рассказывать им о своей работе, заранее чувствуя презрение, с которым будут восприняты его слова. Никого не интересовали три деревушки, находившиеся на его попечении. Плевать они хотели на задиристых мальчишек, включая его собственного, которые гурьбой вырывались в три тридцать из дверей новенькой начальной школы с пластилиновыми и бумажными моделями самолетиков или еще не просохшими от красок рисунками. Или на то, с каким нетерпением ждали его стука в дверь одинокие старики. Какой смысл было там рассказывать, как в свободное от дежурства время он судил местные футбольные матчи или соревнования в клубе юных велосипедистов?

Нет слов, в его работе было много неприятного. Кражи со взломом, случаи избиения детей (о них становилось известно быстро, и деревенское сообщество разбиралось с ними безотлагательно), пьяные драки, нездоровые отношения в семье. Но не было ничего такого, что требовало бы зачисток.

Однако Перро категорически не согласился бы с тем, кто назвал бы его будничную работу бесполезной. Тем более этот зловредный сквернослов и подхалим, рыжий сержант из городского полицейского участка.

Когда Перро рассказал своей Трикси о том, как подставил его этот ублюдок, она сначала даже не поверила. Пыталась убедить мужа, что тот просто неправильно понял сержанта Троя. Говорила, что ни один коллега не способен на подобную низость. Тут-то Перро и объявил ей, что, если его переведут в Каустон, он уйдет из полиции.

Он откинулся в гамаке, закрыл глаза и постарался выкинуть все эти мысли из головы. Зачем пугаться заранее? Очень может быть, что старший инспектор и забыл уже о своих словах. А если он, Перро, отныне проявит себя как энергичный и решительный помощник, то начальство и не вспомнит о его промахах. Именно на это и нужно себя настроить.

Перро вытянулся в полный рост, подложил под голову подушечку и следующие четверть часа провел в созерцании тихо раскачивающегося клематиса, китайских ваз и жаровни для барбекю. По небу пролегли лиловые и золотые полосы. Близились сумерки.

«Вот было бы здорово, — сонно подумал Перро, уже почти не слыша плюхавшихся в прудик лягушек, — исключительно хорошо… обнаружить верный для раскрытия дела ключ… а еще лучше — застичь кого-то… кого-то совершенно неожиданного… поймать за руку… и чтобы это привело к успеху… к выводу… мы поражены… все мы… прекрасная работа, констебль… теперь и речи нет…»

И Перро заснул крепким сном.

Одно дело — исчезновение женщины, которая, похоже, сбежала от мужа, и последовавшая за этим кончина ее супруга, возможно в порыве отчаяния наложившего на себя руки. И совершенно иное — похищение с целью выкупа и жестокое обращение с похищенным. К двум часам следующего дня расследование по делу Симоны Холлингсворт уже шло полным ходом.

Правда, людей под него старшему инспектору выделили меньше, чем хотелось бы, но в этом ничего нового не было. Каждый получил конкретное задание и приступил к его выполнению. Полицейским предстояло опросить каждого жителя Фосетт-Грина о покойном и его пропавшей жене в надежде составить картину их супружеских отношений и семейного уклада.

Полиция надеялась найти кого-нибудь, кто вместе с Симоной ехал в тот день до рыночной площади и, может статься, видел, что она делала, сойдя с автобуса, а еще лучше — того, кто, возможно, говорил с ней по дороге.

Кроме того, Барнаби разослал факс риелторским агентствам в радиусе десяти миль от Каустона с целью выявить все объекты недвижимости, сданные внаем за последние два месяца, включая лавки, офисы и склады. Он также затребовал адреса всех пустующих помещений. Ему представлялось маловероятным, что похититель явился в агентство, назвал свое настоящее имя, поставил его под контрактом и выписал чек, но нельзя было упускать из виду ни одной возможности. В конце концов, Симону куда-то ведь должны были увезти.

В команду включили и сержанта Брирли, выбранную Барнаби специально для контактов с четой Брокли. Она была умна, тактична и способна подметить такое, что ускользнуло бы от более прямолинейного дознавателя.

Три человека оставались в полицейском участке для сбора сведений о прошлом Алана и Симоны, и для начала они должны были выйти на след предыдущих супругов их обоих. Некоторую надежду внушала скверная репутация первого мужа Симоны. Уж не был ли он как-то связан с малопочтенным, как показалось Эвис, клубом в Сохо, где работала Симона?