Кэролайн Грэм - Пока смерть не разлучит нас

— Симона при нас об этом никогда не упоминала.

Некоторое время оба служителя закона с аппетитом поглощали предложенные лакомства. Взгляд Барнаби случайно упал на ноги Кабби в простых кожаных сандалиях. Носки его во многих местах были искусно заштопаны, и старший инспектор не удивился бы, узнав, что это работа Кабби.

Допив свой чай, Барнаби произнес:

— Миссис Молфри, когда мы только пришли, вы сказали, что и вам есть что нам сообщить, но это выскользнуло у вас из памяти. Может, теперь вы вспомнили?

— Боюсь, что нет, старший инспектор. Мне кажется, дело было в каком-то звуке. Неожиданном или неуместном. Или, напротив, ожидаемом, но не возникшем. Я бы на вашем месте не придавала этому особого значения, однако это точно было в день исчезновения Симоны.

— Если вдруг вспомните, позвоните мне, пожалуйста, — попросил Барнаби и, протягивая ей свою карточку, добавил: — Это мой личный номер, вас сразу же соединят.

— Спасибо огромное! — просияла миссис Молфри. — Смею вас уверить, что не стану злоупотреблять вашей любезностью, — добавила она и принялась разглядывать визитку через лорнет.

Трой недоумевал. Зачем создавать себе лишние проблемы? Старая черепаха будет теперь названивать шефу каждые пять минут.

Кабби уже встал, чтобы проводить их, когда послышался подозрительный хруст. Барнаби решил было, что это шалят старческие суставы, но потом обнаружил, что его сержант, сморщившись от боли, потирает челюсть.

Перед уходом старший инспектор обернулся и только теперь заметил висевшую на стене за его спиной большую фотографию, тонированную сепией. За всю свою жизнь подобных созданий он видел мало. Это была девушка лет восемнадцати. Нежная улыбка, совершенные черты. Облако темных кудрей, перехваченных ниткой жемчуга. Огромные мечтательные глаза. Стройная шейка поднималась из тюлевых волн, сколотых тут и там цветками гардении. Маленькие точеные ручки сложены на груди… Портрет окружало несколько театральных афиш.

Между небесным созданием и сморщенной старой леди в глубоком кресле уже не угадывалось никакого, даже отдаленного сходства. И тем не менее Барнаби сразу понял, что это одно лицо. И он задумался, как может миссис Молфри каждый день испытывать себя таким нелестным сравнением.

— Вы, конечно, знаете, кто она? — робко спросил Кабби, когда они снова оказались на дорожке из старого кирпича.

— Боюсь, что нет.

— Элси Романо. — Заметив, что Барнаби по-прежнему в недоумении, объяснил: — Звезда эдвардианского [37] Имеется в виду правление английского короля Эдуарда VII (сына королевы Виктории), длившееся с 1901 по 1910 г., а также годы, которые предшествовали началу Первой мировой войны. — Ред. театра. Одна из красивейших женщин своей эпохи…

Замыкавший шествие Трой подмигнул сам себе и покрутил пальцем у виска.

— Любимица «Иви» и «Трокадеро» [38] Лондонский «Трокадеро» объединял в себе несколько театров и знаменитый ресторан, привлекавшие цвет общества, как и открытый в 1917 г. модный ресторан «Иви». — Ред. . И кафе «Англетер». Когда они с Джеком танцевали там после представления, люди забирались на банкетки и даже на столы, чтобы хоть одним глазком взглянуть на нее.

— В самом деле, мистер Доулиш? — только и мог сказать Барнаби, рожденный в 1941 году, через три года после того, как разбомбили кафе «Англетер» [39] По всей видимости, речь идет о лондонском ночном клубе «Кафе де Пари» (Cafe de Paris), открытом в 1924 г. и пострадавшем от бомб 8 марта 1941 г. — Ред. .

— Теперь вы понимаете, насколько мне повезло. Я простой человек, никогда нигде не был, ничего особенного в жизни не совершил. И вот, практически в конце жизненного пути, я удостоен чести быть рядом… Имею возможность заботиться об этой прелестной… этой восхитительной… — Кабби, вконец растрогавшись, прижал красно-белый платок к мокрым от слез глазам.

Трой, отвернув лицо, проскользнул мимо, чтобы открыть калитку. Плечи его тряслись от смеха.

— Уверен, в более подходящее время Элфрида обязательно показала бы вам свою фотографию с Джеком на ступенях театра «Гейети».

— А этот Джек — он ее муж?

— Господи боже, нет, конечно! — воскликнул Кабби, из вежливости пытаясь скрыть изумление от подобного невежества. — Это Джек Бьюкенен [40] Джек Бьюкенен (1891–1957) — шотландский актер кино и театра, певец и танцор, режиссер и продюсер, более трех десятилетий слывший образцовым прожигателем жизни. — Ред. .

Следующим у Барнаби был намечен визит к Брокли. И не столько ради того, чтобы узнать, вернулась ли Бренда, сколько потому, что они были другими ближайшими соседями Холлингсвортов в переулке Святого Чеда и благодаря расположению своего дома могли засвидетельствовать правдивость слов Кабби Доулиша. Брокли, которые не спали той ночью и, вне всякого сомнения, высматривали сигнальные огни дочкиной машины, могли даже что-то добавить к его свидетельству.

Барнаби с Троем уже подошли к «Лиственницам», когда к ним опрометью кинулся Перро.

— Сэр, подождите! — крикнул констебль.

— Что такое? Что случилось?

— Мистер Марин велел передать, что она нашлась!

— Кто?

— Как это кто? Миссис Холлингсворт, сэр.

— Я и забыл, какой ты шутник, Обри!

Сердце Барнаби, бешено заколотившееся после марш-броска по переулку вдоль дома и по двору до задней двери, постепенно возвращалось к обычному ритму.

— Прости, — повинился Обри Марин. — Я обожаю драматизировать. Это сильнее меня.

Барнаби рухнул в кресло посреди патио в нескольких футах от недавно перекопанного пятачка земли. Он промокал платком багровое лицо и издавал странные звуки — то ли вздохи, то ли рыдания.

— Ты в порядке, Том?

— Нет, не в порядке. И все по твоей милости.

— Мне следовало бы сказать, что нашлось вполне приемлемое факсимиле миссис X. Ее воспроизведение, так сказать. Хотя «приемлемое» не совсем то слово, как ты увидишь. — Он двинулся к распахнутому настежь французскому окну. — Взгляни на это!

Вся собравшаяся в гостиной команда экспертов и Трой обступили стол, на котором лежал испачканный в земле полиэтиленовый пакет с логотипом супермаркета «Асда» и маленькая полупрозрачная файловая папка-конверт. Не снимая перчаток, Обри отогнул клапан конверта, вынул пинцетом полароидный снимок, размером примерно пять на пять дюймов, и положил на стол. Барнаби наклонился, чтобы лучше рассмотреть.

Та же женщина, что и на свадебной фотографии. Сомнений быть не могло, несмотря на отсутствие косметики. Лицо искажено гримасой отчаяния, губы сжаты так сильно, что от соблазнительного «купидонова лука» не осталось и следа. Кожа сероватая, хотя, подумал Барнаби, в этом, возможно, следует винить слишком яркую вспышку. Обеими руками женщина прижимала к груди выпуск газеты «Ивнинг стэндард» за четверг шестого июня.