Кэролайн Грэм - Пока смерть не разлучит нас

Осмотревшись, сержант затосковал еще больше. Трой не был энтузиастом всяких там уединенных тенистых гротов, затерявшихся среди зарослей папоротника. На что вообще годятся эти сады-садочки? Развешивать белье? Выволочь из дому жаровню, врубить маг на полную катушку и выдуть пару-тройку банок холодного пивца на уик-энд? Или носиться и вопить, если тебе три годочка и к тебе заявились соседские ребята? Для этого достаточно двора, и всех хлопот с ним — хорошенько окатить водой из шланга.

Через зеленоватое стекло он увидел, что шеф и коротышка направляются к дому, и припустил следом.

У заднего входа он не глядя выбросил горящий окурок. Тот угодил прямо в кусты гвоздики. Кабби непроизвольно вскрикнул, как будто от острой боли.

— Вы в порядке, сэр? — ахнул Трой.

Его участие было вполне искренним. Совсем недавно его дедуля, примерно таких же лет, как этот почтенный реликт, внезапно откинул коньки. Только что стоял себе в очереди за жареной рыбой, устойчивый, как садовый треножник, гадал, не перепадет ли ему задарма пара-тройка кусочков хрустящего зажаренного теста [35] При жарке рыбы во фритюре в ресторанчиках «фиш-энд-чипс» образуется побочный продукт — хрустящие кусочки поджаренного теста (кляра), в которое обмакивают куски рыбы. Обычно их отпускают посетителям бесплатно в качестве добавки к рыбе. — Ред. , и вдруг упал замертво под плакатом с мастерами рукопашного боя… Такое заставляет задуматься.

— Да… о да… Благодарю вас, — пролепетал бедный Кабби, косясь на беззащитную сердцевинку белоснежной «Миссис Синкинс», выжигаемую сигаретой. — Проходите, прошу вас.

Хозяйка дремала в своем любимом глубоком кресле, но, мгновенно проснувшись, тут же стала приподниматься.

— Ради бога, миссис Молфри, — поторопился остановить ее старший инспектор. — Не вставайте!

— А я и не встаю, — ответствовала почтенная дама. — Я поправляю свои панталоны.

Панталоны на ней были великолепные — то ли штаны гаучо, то ли кюлоты (называйте как хотите) из пунцового панбархата. К ним в дополнение шли черные ажурные чулки и замшевые туфельки с высокими узорчатыми язычками и серебряными пряжками, какие обычно носят исполнители главных ролей в пантомимах. Плечи тонкой паутиной окутывала шаль цвета морской волны, взблескивающая стразами.

— Добро пожаловать, инспектор, рада вас видеть. Присаживайтесь. И ваш помощник пускай тоже сядет. — Миссис Молфри постучала по коробочке, покоящейся на ее плоской груди, и коробочка свистнула в ответ. — Как продвигаются дела?

Трой пристроился на старый шезлонг, который покалывал его бедра. Барнаби присел в продавленное, но вполне удобное кресло. Кабби переминался с ноги на ногу.

— Я так понял, мистер Доулиш хотел нам что-то рассказать?

— Мы оба хотели, — уточнила миссис Молфри. — Проблема в том, что я свою часть забыла, так что начинай ты, пончик.

Что ж… — Кабби зарделся, смущенный тем, что к нему так обращаются при посторонних. Мялся и жался, явно мечтая оказаться где-нибудь подальше. Он робел, как ребенок, прячущий за спиной подарок и неуверенный, будет ли тот оценен по достоинству.

— Воссоздать последние часы жизни жертвы — дело чрезвычайно важное, Кабс. Они все делают это. — Миссис Молфри указала большим пальцем за спину в сторону книжных полок. Одна из них целиком была забита белыми и зелеными томами. — И Далглиш, и Уэксфорд [36] Адам Далглиш — частный детектив, главный герой серии детективных романов английской писательницы Филлис Дороти Джеймс (1920–2014). Реджинальд Уэксфорд — старший инспектор полиции, персонаж другого популярного автора криминальных историй, Рут Ренделл (1930–2015), творившей в жанре триллера и психологического детектива. — Ред. . Тот самый, что много пьет. Он…

— Это имеет какое-то отношение к Алану Холлингсворту, мистер Доулиш?

— Да. — Кабби глубоко вдохнул. — Я как раз отворил дверь из кухни в огород, чтобы сорвать немного мяты к отварному картофелю, и тут услышал, как он открывает гараж.

— Когда это было, сэр? — спросил Трой, приготовившись записывать.

— Где-то около семи тридцати. Вечером в понедельник.

— Вы сказали «услышал», мистер Доулиш, — вступил Барнаби. — Значит ли это, что самого мистера Холлингсворта вы не видели?

— Да, не видел. Из-за живой изгороди. Но не могу себе представить, кто бы еще это мог быть.

— И он уехал?

— Точно не скажу. Я сразу вернулся в дом. А Элфрида смотрела телевизор без слухового аппарата и включила его на полную громкость.

— Ясно. Может, вы слышали, как кто-то возвратился?

— Что ж, знаете, думаю, слышал. Клясться не стану, потому что ночью звуки имеют странное свойство как бы перемещаться в пространстве. Никогда не угадаешь, откуда они исходят. Я уже почти заснул, когда услышал шум подъезжающего авто. Почти уверен, что оно остановилось у соседнего дома. И потом до меня донесся хлопок.

— Дверца машины хлопнула?

Кабби заколебался:

— Наверняка не скажу. Звук был… глухой. Думаю, машина уже стояла в гараже. Гараж оставался открытым, потому что он уехал в спешке.

— А не была ли это передняя дверь?

— Не думаю. Впрочем, я, как говорил, уже задремывал, так что не поручусь. А вот кухонная дверь открывается прямо к гаражу, так что, скорее, звук шел оттуда.

— Голосов не слышали?

— Нет.

— А слышали, как закрывались гаражные ворота?

— Это да, точно.

— Почему вы так уверены?

— Потому что они специфически жужжат, как все эти устройства с радарным дистанционным управлением.

— Можете уточнить, когда это происходило, мистер Доулиш? — поинтересовался сержант Трой.

— Попробую. Значит, так. В десять тридцать я обычно моюсь, готовлю себе какао и, пока пью его, некоторое время читаю, затем, помолившись, ложусь в постель. Стало быть, это происходило где-то между одиннадцатью и одиннадцатью тридцатью. Как правило, я быстро засыпаю.

«Оно и понятно», — заключил старший инспектор, обдумывая благостный, безгрешный склад жизни этого милого старика и сравнивая ее с той беспощадной круговертью, которая вот уже много лет, и не упомнишь сколько, увлекает его самого, швыряя безжалостно из стороны в сторону. Стоит ли удивляться, что сам он засыпает с трудом, да и то с помощью парочки таблеток или глотка чего-нибудь сорокаградусного.

— И больше вы не слышали никакого шума возле «Соловушек»? У входной двери?

Последнее было бы слишком большой удачей, и, разумеется, этого не произошло. И все же полученные сведения имели немалую важность. Холлингсворт, который, по всем данным, не покидал дома после исчезновения жены, отлучался на целых три часа, как минимум, в ночь своей смерти.

Это позволяло сузить интервал, в течение которого хозяин «Соловушек» распростился с жизнью, поскольку и речи быть не могло о том, что он подвергся нападению и был убит сразу по возвращении. Он явно беседовал с кем-то, кто предложил и налил ему выпить. Никто не вливал в него виски силой. Вероятно, он сидел и разговаривал с кем-то, кому доверял или кого, по меньшей мере, не имел причин бояться.