Кэролайн Грэм - Пока смерть не разлучит нас

И дело не в том, что Сара держалась высокомерно или важничала. Безразличная? Да, но никто не мог пожаловаться, что она разговаривает свысока. Возможно, это и есть свойство людей, которые умнее и выше окружающих? К тому же она всегда была погружена в себя, и чувствовалось, что ей просто неинтересно говорить о происходящем за стенами ее дома, а потому обсуждать с ней деревенскую жизнь казалось даже бестактным.

Разумеется, истинной причиной визита Эвис было желание узнать мнение Сары по поводу похищения Симоны. Вкупе со смертью Алана это выглядело слишком серьезно, чтобы болтать на улице. Эвис жаждала обсудить события с человеком, чье мнение не было бы предсказуемым.

Она подобрала с земли коробку, помедлила в нерешительности, потом велела себе не глупить. Ведь не укусит же ее Сара, право слово! Ну а если после пары тонких дебютных ходов она поймет, что Сара скучает или раздражена, всегда можно сменить тему. Или уйти.

И миссис Дженнингс постучала. В то же мгновение из дома донесся крик. Позже Эвис сообразила, что оба звука раздались почти одновременно и второй никак не мог быть откликом на первый. Теперь же она подумала, будто Сара крикнула: «Войдите», и вошла, неловко прижимая к боку коробку с тартом.

Сара стояла у запыленного окна. В углу его дохлая муха висела в обрывках паутины. Сара яростно комкала завязанный вокруг пояса шарф, полосатый, яркий, оливково-аквамариновый. Сворачивала концы петлями, пропускала сквозь тонкие, длинные пальцы, терзая тонкий шелк. В середине комнаты застыл Грей Паттерсон. «Атмосфера прямо-таки сгустилась, хоть ножом режь», — сказала позднее Эвис мужу.

Уверенная, что вторглась посреди ссоры влюбленных, она проговорила с запинкой:

— Извините… Я только оставлю это и уйду… Я не знала…

Однако это была не ссора. По крайней мере, не ссора в обычном ее понимании.

Грей заявился к Саре, как делал это теперь почти каждый день в тот или иной час, легонько постучал и вошел. Последнее время Сара неизменно приглашала его войти, так что он не видел большой беды в том, чтобы не дожидаться приглашения.

Сара стояла возле старого каменного очага. Руки ее вцепились в края каминной полки, лоб был прижат к камню. Она застыла, неподвижная, как статуя.

Полагая, что она, возможно, не услышала, как он вошел. Грей тихонько кашлянул. Сара вихрем развернулась и резко выдохнула, будто ее ударили. Хотя Грей и не делал попытки приблизиться, она выставила вперед ладони, словно обороняясь.

— Господи, что с тобой?

— Уходи!

— Сара, в чем дело?

— Как ты смеешь входить без стука?!

— Я этого не делал. Постучал, ты просто не расслышала.

Он увидел перед собой белое, измученное лицо, опухшие и покрасневшие глаза. Она закусила губы, с трудом сохраняя самообладание. Широкий рубец, ярко-красный, как сырое мясо, совсем свежий, пересекал ее лоб.

— Ты плакала?

— Нет.

— Но твои глаза…

— Это пыльца. Доволен?!

— Не сердись.

Вероятно, она сильно ударилась, если просто не билась лбом о торец каменной плиты.

— Что стряслось?

— Уходи, я сказала!

— Как я могу…

— Это просто. Вот она — дверь.

— У тебя ужасный вид, я не…

— Убирайся!

— Я за тебя волнуюсь.

— Не твое чертово дело!

«Полный от ворот поворот, да еще и с такой злобой», — сокрушенно подумал Грей. Будто и не было никогда ни дружеских бесед в запущенном домишке, ни посиделок в одичавшем, но таком чудесном саду. Он никогда не обольщался насчет того, будто во всем этом было что-то романтическое. Просто ему казалось, что постепенно они становятся друзьями. Он по глупости вообразил, будто их что-то связывает.

Что ж, друзья или нет, сейчас он не намерен оставлять ее в таком состоянии. И Грей отправился на кухню ставить чайник.

— Ты что там делаешь? — сердито крикнула Сара.

— Воду кипячу. Вот напою тебя чаем и уйду, если так надо. — Он понял, что Сара пошла за ним, и, когда тень ее упала на древний дубовый стол, добавил мягко: — Может, тебе лучше поговорить со мной о том, что случилось?

— Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. — Как будто лишившись последних сил, она тяжело, всем телом привалилась к косяку кухонной двери. Ее волосы, золото вперемешку с серебром, спутались и свисали вдоль лица влажными прядями. — Пожалуйста, перестань тут мельтешить.

— Извини. — Грей помедлил в сомнении и выключил чайник. Он заметил, что ее синяя рубашка спереди вся во влажных пятнах. Видимо, она плакала много часов подряд. Он нерешительно протянул руку и коснулся ее руки, тяжелой и холодной, как камень. — Послушай, Сара, с тобой явно случилось нечто ужасное. Почему ты не хочешь, чтобы я попытался тебе помочь?

Не слушая его, она двинулась в направлении гостиной медленной, шаркающий походкой, так не похожей на ее обычную, упругую и уверенную поступь. Захваченный в равной степени жалостью и недоумением, Грей последовал за ней. Проходя мимо мраморной плиты, служившей ей подставкой при лепке, он заметил, что голова воина исчезла. На ее месте высилась куча мокрой глины, вся во вмятинах, словно по ней молотили кулаком.

— Пожалуйста, скажи, что тебя беспокоит?

Слезы ярости и отчаяния брызнули у нее из глаз. Из ее груди вырвался хриплый звук, похожий на стон.

— Ты смешон. Ничем не лучше прочих в этой зловонной яме. В этой деревне, будь она проклята! Все вы здесь только и вынюхиваете, чего бы такого вкусненького пожевать!

Ее безмерное горе примирило Грея с несправедливостью последних слов. Он был уверен, что, выкрикивая их, Сара знала — это неправда. Она пробормотала еще несколько сердито-сбивчивых фраз и затихла.

Грей наблюдал, как она успокаивается, вернее сказать, впадает в апатию, куда более пугающую, чем ярость. Рот Сары горестно сжался.

«Да, — подумал Грей, — это именно горе. Она кого-то оплакивает. Друга? Возлюбленного? Только не родителей — оба давно мертвы».

И внезапно, без всякой разумной причины, разве что из-за близости во времени, ему на ум пришло имя Алана Холлингсворта. И хотя предположение его выглядело безосновательным, даже нелепым, оно не оставляло Грея. Он говорил себе, что все это чепуха. Сара никогда не упоминала имени Алана, едва знала его. И все же Грей никак не мог отделаться от навязчивой мысли.

— Ты оплакиваешь кого-то, да, Сара?

— Да! О да! — выкрикнула она и тут же, словно испугавшись собственного взрыва эмоций, зажала рот ладонями.

Грей знал, что переломил ситуацию. Сейчас ей, такой хрупкой, сраженной утратой, не хватит ни сил, ни собранности, чтобы солгать. Поговорка «куй железо, пока горячо», как это ни цинично, была точно к месту.

Стыдясь самого себя, но находя оправдание в том, что действует ради ее же блага, он спросил:

— Это Алан?