Мария Амор - Вкус Парижа

Я прослушивал его сердце, когда появился инспектор Валюбер. Не снимая вечного котелка, инспектор устроился на стуле напротив кровати со своим блокнотом, закинув ногу на ногу.

– Доктор, попрошу вас тоже остаться, вы ведь присутствовали при вчерашнем событии. У меня будут и к вам вопросы.

Я передал обход прочих больных нашему постоянному безотказному ангелу-хранителю Серову, сам присел на подоконник.

Валюбер разложил на коленях вечный блокнотик, выудил из-за уха карандаш:

– Месье Додиньи, вы подозреваете кого-то в своём отравлении?

Больной ткнул в газеты, словно там Серро со товарищи опубликовали свои признания:

– Конечно! Это дело рук приспешников Пер-Лашеза!

– Интересно. А почему вы так уверены?

– Потому что мы с доктором Ворони́н были близки к их разоблачению.

Инспектор перебил его:

– Простите, а при чём тут доктор Ворони́н? Он-то с какой стати принял в этом такое горячее участие?

Я вмешался:

– Чтобы доказать невиновность моей жены. Месье Додиньи хотел получить доказательства подделки артефактов. Я взялся ему помогать, поскольку эти их общие с Люпоном махинации могли быть мотивом для убийства.

– Но вы не специалист и не авторитет. Как вы могли разоблачить их?

– Я послужил наживкой. Сказал, что хочу приобрести для персидского шаха королевское ложе и трон.

– И как?

– Серро сразу предложил подлинное ложе одного из французских монархов, а Дидье Мишони согласился создать копию трона Людовика и уверил, что Серро засвидетельствует подлинность этой подделки.

– А отравили почему-то не вас, доктор, а месье Додиньи, – с укором отметил Валюбер.

– Кому нужен какой-то лекарь? – с возмущением дёрнулся больной. – Вся эта шайка боится только меня!

Инспектор поправил черепаховую оправу. Казалось, стёкла его очков нарочно были такими толстыми и тусклыми, чтобы надёжнее прятать и без того затенённые вечным котелком глаза.

– Месье Додиньи, я вовсе не уверен, что вас отравили коллеги Люпона.

Додиньи возмутился:

– А кто же, если не они? Что им стоило убить меня? Они уже убили Пер-Лашеза, а меня они боятся ещё больше! Почуяли, что я близок к их разоблачению!

– Ммм… Это стройная теория, но обнаруженные следствием улики ей противоречат. У меня имеется предположение, кто убил Люпона и кто отравил вас, но я не вижу связи между этими двумя преступлениями, а мне трудно поверить, что её нет. Надеюсь, вы поможете мне разобраться. Начнём с убийства Люпона. В его «Галерее Кресло» нашли адресованную ему угрожающую записку. Графологическая экспертиза подтвердила, что почерк совпадает с вашим.

Додиньи замигал, затеребил перстень на мизинце:

– Ну и что? Разве я отнекивался? Да, я угрожал Пер-Лашезу, но не пистолетом, а разоблачением!

– Тээк, тээк… – Валюбер проставил в своих писульках очередную закорючку. – Вдобавок принц Халид аль-Сауд переправил в Сюрте другое ваше письмо, в котором вы заявляете, что обязаны положить конец действиям месье Люпона.

– Я выражался фигуративно, – еле слышно просипел больной.

Валюбер закинул ногу за ногу:

– Далее, недалеко от места убийства Люпона доктор Ворони́н нашёл вашу пуговицу с клоком ткани.

– С чего вы взяли, что это была моя пуговица?

Валюбер покачал заношенным ботинком:

– Пиджак из того же материала горчичного цвета в клетку принца Эдуарда с точно такими же пуговицами был обнаружен в мусорном баке неподалёку от вашего дома. Все, кого мы опрашивали, помнили вас в этом пиджаке.

– Это очень модная расцветка, да и пиджак расхожий, – пролепетал допрашиваемый.

– На месте третьей пуговицы оказалась рваная дыра. Вырванный клок к ней точно подошёл.

Додиньи только дёрнул кадыком.

– Далее. Наутро после убийства вас видели на углу у ресторана «Ля Тур д’Аржан». Гарсон из соседнего кафе опознал вас. Вы что-то усердно разыскивали на тротуаре. Уж не потерянную ли накануне пуговицу?

– Ну и что? Доктор Ворони́н, если я правильно понял, тем же утром там тоже шнырял! Это почему-то не делает его виноватым! Почему бы вам не проверить, может, это доктор откопал мой пиджак в мусоре, отодрал пуговицу и заявил, что нашёл её на месте преступления! – Он петушино взвизгнул: – Я имел полное право выкинуть это изношенное тряпьё. Это не делает меня убийцей!

– Но зачем доктору Ворони́н было копаться в вашем мусоре и срывать пуговицу с вашего пиджака?

– Как зачем? Затем, зачем он вообще полез в это дело – чтобы оправдать свою жену.

Я вспылил:

– Чёрт бы вас драл, Додиньи! Я нашёл этот клок на рассвете после убийства, я тогда понятия не имел о том, какой пиджак вы носите. Я и о вас-то до тех пор только мельком слышал.

Валюбер почесал переносицу:

– Доктор, попрошу вас не мешать допросу. У меня к вам ещё будут вопросы. Месье Додиньи, это не всё. Мы получили ордер на обыск в вашей квартире…

Додиньи подскочил на кровати так резко, что часть газет слетела на пол:

– Вы обыскали мою квартиру?

– У нас не было выхода. Вы корчились в агонии, нам пришлось срочно искать любые ключи и к убийству Люпона, и к вашему отравлению.

Додиньи только икнул. Инспектор поиграл карандашом:

– В кухне висела застиранная рубаха. При проверке перекисью водорода на груди были обнаружены следы крови.

– Ну и что? – просипел Додиньи, с треском ломая пальцы. – Я что, не мог порезаться?

– Конечно, могли. Вы порезались? Доктор, вы обнаружили на теле пациента следы пореза? Месье, последние достижения науки позволяют нам проверить, была ли это ваша кровь или кровь Люпона.

Подавленный больной только молча терзал одеяло. Меня же сообщение об окровавленной рубахе смутило. Я уже почти поверил, что подкинутый мне браунинг оправдывал Додиньи, но кровь покойного свидетельствовала громче.

Валюбер заложил карандаш за ухо, словно показывая, что расследование закончено, и нанёс завершающий coup de grâce 6 6 Coup de grâce, ку де грас (фр.) – «удар милосердия», последний удар, прекращающий мучения жертвы. :

– Кстати, месье Додиньи, напомните мне, где вы были в тот вечер?

Додиньи бросил на меня затравленный взгляд, после некоторого раздумья выдавил из себя:

– Дома.

– Это не то, что вы заявили при первом допросе. Тогда вы уверяли, что были на балетной премьере.

– Я ошибся, я потом вспомнил, что был дома, – робко уточнил подследственный.

Инспектор с сожалением цокнул языком:

– Увы, дома вас тоже не было.

– Почему вы так думаете? – вяло поинтересовался Додиньи, переходя от хруста суставами к выгрызанию заусениц.

– Потому что Антуан Бартель звонил вам вскоре после убийства, в половине двенадцатого, хотел получить вашу реакцию на гибель вашего оппонента, но вы на его звонок не ответили.