Анна Зимова - Институт благородных убийц

Позвонила Лера, напомнила, что они с мамой ждут меня. После того как я повесил им кронштейн, мне поручили прикрепить еще и полки, куда будут складывать сантиметровые ленты, обмылки для черчения и прочую чепуху, что захламляет столы. Я быстро покидал вещи в сумку и, отряхнув колени, стал пробираться между полуобнаженных ароматных тел, стараясь не прикоснуться к ним своей пыльной робой.

Материн голос я заслышал еще на подходе к ателье — он был громче обычного и слишком уж беспокойным. Не о длине брюк она спорила с кем-то. Вот она замолчала. Первой, кого я увидел, была Лера, которая окинула меня вскользь невидящим взглядом и готова была уже отвернуться, когда я окликнул ее. Узнав меня, она встрепенулась, смутилась почему-то. Не улыбнулась, не подошла. Мама, стоя ко мне спиной, лихорадочно перерывала кипу одежды на закроечном столе, бормоча что-то. Я подумал, что это она там ищет, и тут заметил женщину. Она сидела на стуле у стены, и ее безмолвность, суровая недвижность не оставляли сомнений — это не клиентка, которая ждет, пока ушьют ее юбку. Аллу я представлял себе совершенно другой — этакой тетюхой с чернявыми усишками, но она оказалась миниатюрной молодухой, гладенькой, прозрачно-светлой — с отливающей розовым кожей, тусклыми пепельными волосами. Глаз белесый, злой. Тонкий ротик сжат печальной подковкой. Сидя подчеркнуто прямо, она, сложив миниатюрные ручки на коленях, невыразительно и неотрывно глядела на мать.

— Вам что-то нужно? — вежливо поинтересовалась она, переведя на меня свои светлые глаза.

— Я к Ирене Викторовне.

Услышав мой голос, мама повернулась ко мне, и меня поразила растерянность в ее взгляде. Перевозбужденная, пышущая жаром, с красными пятнами на щеках и блестящими горячечными глазами, мама являла полный антипод анемичной бледной Аллы. Сейчас особенно хорошо было заметно, что эндокринная у нее ни к черту. Их бабу-портниху я не сразу и приметил, она забилась в угол и ссутулилась так, что оттуда виднелась лишь ее седая кичка. В руках у нее были, казалось, все те же брюки. Лера стояла по стойке смирно, упершись взглядом в стол.

Уволили все же, понял я.

— Так. Это не доделано. И это надо закончить, — шептала мать, перерывая вещи.

— Ирена, не нужно ничего доделывать. Оставьте одежду в покое, все закончит Тамара, — монотонно сказала Алла. Видно было, что она обращается к матери с этим призывом уже не в первый раз.

— Надо дошить мне, она тут не разберется.

— Тут без ста граммов никто уже не разберется. Это надо же — хранить вместе и заказы и левак. Хватит там копаться. Вы меня задерживаете.

— Мне это… Так… А это что такое? — Мама никак не отреагировала на Аллины слова.

— Вы оставите, наконец, одежду в покое? Вы уволены, уходите.

Лера поманила меня к выходу и за дверью объяснила, что случилось. Чувствуя, что деньги утекают в одну и ту же смену не просто так, Алла явилась в ателье во внеурочный час и проверила каждую вещь на недавно повешенном мною кронштейне. Кронштейн, она, кстати, похвалила. Затем изъяла с него все вещи, на которых не нашла квитанций, и заявила, что отдаст их клиентам сама. Теперь она сидела на стуле, как неживой сыч, и поджидала владельцев брюк, юбок и курток. Мать попыталась отбить одежки, но наткнулась на равнодушный и недвусмысленный отказ. Ей сказали, что она уволена.

— Понятно. Я так и понял.

Лера, казалось, была слегка разочарована, наверное, надеялась на более бурную реакцию.

— Мне за последние несколько заказов не заплатили, — слышалось из ателье.

— Я так понимаю, вы заработали тут уже… неплохо. Когда я вас брала на работу, мы не договаривались, что вы будете трудиться на себя.

— «Брала на работу», — передразнила мама. — Что ты знаешь про эту работу? Приходишь только деньги забрать. Ни с клиентом пообщаться, ни штанишки подвернуть.

— Мне это и не надо.

— Без хороших швей ты никто.

— Хорошие швеи — те, которые не воруют.

Мать нужно было уводить отсюда любой ценой, черт с ней, с полкой.

— Ма, пойдем, может, уже? — спросил я, заглянув внутрь.

— Не указывай мне!

— Идите, Ирена. Заказы я раздам сама, — сказала Алла.

— Без тебя разберусь.

— И не тыкайте мне, пожалуйста. Если вы так хорошо разбираетесь в работе и управлении, что же трудитесь на других? Откройте свое ателье и командуйте там.

— И открою! Все лучше, чем на тебя допоздна горбатиться.

— Замечательно. Там и воровать будет не у кого.

— Да ты сама виновата, если тебя обворовывают. Дело свое нужно держать в порядке, на контроле, а не абы как. Неделями тебя тут не видим. Чуть что — я сама выкручивайся, от тебя помощи не дождешься. Кронштейна не было столько времени, вещи на пол уже сыпались, а тебе хоть бы хны.

— Ма, я тороплюсь. Ты со мной?

— Подожди, я только деньги свои заберу.

— Ирена, я же вам уже объяснила — денег не будет.

— Ну ладно. — Мать швырнула вещи на стол. — Я тебе устрою небо в алмазах.

— Интересно будет посмотреть. — Тон Аллы был все таким же скучным.

— Мам, я ухожу.

— Обожди, я уже почти готова. Черт с ней, пусть подавится.

Я выразительно посмотрел на нее, но взгляд мой сгорел, даже не достигнув моей разгоряченной матери, как сгорает метеорит, не долетев до земли. Она стала надевать кофту наизнанку и все бубнила, что кому-то не поздоровится. Наконец сборы были завершены. У дверей мать отвесила Алле ернический поясной поклон:

— Ну, всего тебе хорошего. Хотя, чего уж тут хорошего, лишиться ценных кадров. Пойдем, Лера.

— Куда это Лера пойдет? — проявила признаки интереса Алла. — Она-то не уволена. И рабочий день еще не закончен.

— Пойдем, Лерочка. Что ты застряла?

Мама даже потянула Леру за рукав, но та неожиданно резко вырвалась. В глаза матери не смотрела, покраснела густо. Мама разглядывала ее какое-то время и наконец поняв — не покорилась, пулей выскочила за дверь.

— Неблагодарная ты девка, — сказала она напоследок, и непонятно которой из двух это было адресовано.

Лера медленно-медленно прикрыла глаза, в которых скопились слезы. Отерла лицо. Встряхнула головой и с натужной веселостью спросила заглянувшего в дверь старичка:

— Вы что-то хотели?

Тот показал ей на свою куртку и стал втолковывать что-то про замок, который расходится.

— Тамара, посмотри, что там у мужчины, — попросила Алла, а Лере предложила: — Можешь выйти, если надо.

Но Лера помотала головой и принялась строчить в бланке, попутно задавая старичку вопросы. Втроем, включая бабу, они засуетились вокруг клиента. «Полки-то надо вешать?» — спросил я. Они всплеснули руками. Я управился за каких-то десять минут и взял у Аллы пятьсот рублей. Работа явно не стоила этих денег, но она настаивала. Тихо погладил Леру по плечу, сказал «до вечера, не переживай». Она была уже почти в порядке и улыбнулась мне на прощание.