Татьяна Бочарова - Генетическая ошибка [litres]

– Умница. А насчет благодарности для твоего Ковалева спросила?

– Да. Сказал, что не стоит этого делать. Опасно.

– Почему опасно? Что он, не человек, этот следак? Ему бабки не нужны?

– Адвокат считает, что такие, как он, денег не берут.

– Ну это мы еще поглядим, – уверенно произнес Сергей и скрылся за дверью.

Марина дочитала конспект, закончила правки и пришла на кухню. Сергей сидел за столом, рассеянно хлебал суп и смотрел в телефон.

– Ты так подавишься. – Марина ласково потрепала его по голове. – Что там такое? Любовная переписка?

– Угу, – пробормотал он с набитым ртом. – Вкусный суп.

– Это вчерашний. Ты забыл?

– А, точно. Что-то я плохо стал соображать в последнее время. Наверное, это от волнения за тебя.

Марина пододвинула табурет и села напротив него, подперев руками подбородок.

– Я тебя люблю.

– Я тоже, зай.

Тихо звякнул телефон. Сергей скосил глаз на экран.

– Да кто это в самом деле? – возмутилась Марина. – Не дают спокойно поесть.

– Все, все. Это по работе. – Сергей выключил звук и спрятал телефон в карман брюк. – Так, вернемся к нашему недавнему разговору. Я считаю, что нужно навестить Ковалева. Это не повредит следствию.

Марина неуверенно пожала плечами:

– Ну, если ты так настаиваешь…

– Малыш, я знаю, как делаются дела. Своим тоном он дал понять, что нужно заплатить. Это очевидно.

– Алексей Михайлович об этом другого мнения.

– Алексей Михайлович – это адвокат?

– Да.

– Ну откуда он может это знать?

– Он встречался с Ковалевым.

– И что? Ты думаешь, он ему напрямую скажет о том, что ждет от нас денег? Кто об этом говорит вслух? – Сергей доел суп и потянулся за блинчиками. – М-м, вкуснота! Не дрейфь, родная, прорвемся.

Марина кивнула. Она привыкла считать мужа самым авторитетным и умным мужчиной. Слова адвоката стали казаться ей неубедительными. Действительно, что такого, если Сергей предложит Ковалеву небольшую материальную помощь? Может, он смягчится и умерит свой пыл?

– Ладно, уговорил, – сказала она. – Когда ты поедешь к нему?

– На следующей неделе, до этого у меня аврал. Зай, а есть добавка блинчиков?

– Конечно есть, мой обжора, – весело рассмеялась Марина и пошла к плите.

Длинный, многоподъездный дом напоминал муравейник. По асфальтовой дорожке сновали люди, они садились в машины, выходили из них, носили какие-то сумки и пакеты, кое-кто даже грузил огромный неподъемный диван. Во дворе, между чахлых кустиков боярышника и бузины, играли дети, что-то звонко выкрикивали, бегали, салили друг друга.

Я стоял у парковки и смотрел на дом, живущий своей жизнью в лучах предзакатного солнца. Самая окраина, захудалый район возле МКАД. Вдалеке виднелась ЛЭП. Я нажал на сигнализацию и взглянул на адрес, который был записан в заметках телефона. Хабаровская, 19, квартира 5.

Я не спеша направился по дорожке к подъезду. Навстречу мне шла сердитая бабка с двумя пустыми полиэтиленовыми пакетами. Я сделал шаг в сторону, чтобы пропустить ее, но она упрямо протаранила меня своим боком. Есть же такие бабки-скандалистки, все им не так, их даже собаки боятся, никогда на них не гавкнут.

– Глаза разуй! – рявкнула на меня бабка. – Идет тут, как по променаду.

Я удивился, откуда она знает такое слово, как «променад».

– Простите. Я пытался вам уступить дорогу, но, видимо, у меня это не совсем получилось.

Она посмотрела на меня цепкими глазками в щеточке коротких седоватых ресниц.

– Ходят тут всякие!

Я еще больше посторонился, так, чтобы она могла свободно пройти по дорожке мимо меня. Бормоча что-то неодобрительное, старуха почесала вперед, размахивая пакетами, как пустыми ведрами.

– Простите!

Оклик вырвался у меня против воли. Бабка встала как вкопанная и повернула ко мне лицо, по которому было видно, что она готова к бою.

– Чего тебе?

Пакеты угрожающе шуршали и хрустели у нее в руках.

– Вы ведь давно тут живете, в этом доме?

– Ну, давно. А что?

– Вы знаете Гальпериных?

Она наклонила голову набок.

– Конечно, знаю. Максима-то покойного и Анну? Кто их не знает.

– Скажите, как они жили последнее время? Ссорились?

Бабка взглянула на меня грозно:

– Это еще зачем тебе? Что ты тут вынюхиваешь?

– Вот. – Я протянул ей удостоверение.

Она долго и придирчиво сверяла фотокарточку с моей физиономией. – Лейтенант, значит. – Бабка пожевала тонкими губами. – А чего ж не капитан? У меня сынок был в чине капитана. В ВДВ служил. Убили его в Афгане. – Ее взгляд сделался бездонным.

– Соболезную, – произнес я как можно мягче. – Не дослужился я еще до капитана. Но надеюсь, что скоро им стану. Так что насчет Гальпериных?

– Не ссорились они, – уверенно буркнула бабка. – Они хорошо жили. Максим Аннушку любил. Детки у них хорошие выросли. Да вот беда, хворал он давно. Болезнь из него все соки-то и выкачала.

– Вы знаете, как он погиб?

Она кивнула:

– Кто ж этого не знает? Тут у нас все как на ладони.

– Вы общались с ним? Разговаривали?

– Ну иногда.

– Он ничего такого не говорил вам? Ну, что он устал от такой жизни и у него нет сил…

Бабка взглянула на меня с неодобрением:

– Еще чего. Он вообще о своей болезни не распространялся. Мы с ним все больше о погоде разговаривали да о том, что в мире творится.

– Вы увлекаетесь политикой? – удивился я.

– А как же! – гордо напыжилась бабка.

– Спасибо вам, – поблагодарил я ее.

– Не за что. – Она посмотрела на меня без прежней злости, в глазах ее была тоска.

Мне стало жаль ее – я представил себе всю ее жизнь, одинокую и бесполезную после потери сына.

– Еще последний вопрос.

– Ну?

– Вы случайно не видели, не приходил ли кто-нибудь к Анне в последние дни?

– К Анне? Да тут куча мала была, все какие-то эксперты, криминалисты. Потом из похоронного бюро.

– Ясно. А больше никого не было? Может быть, мужчина, высокий такой, с выпученными глазами? Или молодая женщина, шатенка?

– Никого вроде.

– С деньгами у нее туго, верно?

Бабка махнула рукой.

– Не то слово. Вся в долгах. На Максово лечение куча средств уходила. Да все равно не помогло.

– Еще раз спасибо. – Я поклонился старухе.

– Да ладно. – Она зашуршала своими пакетами и побрела по дорожке, вероятно, в магазин.

Я подошел к крайнему подъезду и набрал на домофоне цифру пять. Послышался писк. Затем знакомый глуховатый женский голос произнес:

– Кто там?

Анну я допрашивал дважды. Оба раза она показалась мне неплохой женщиной, спокойной, сдержанной, вежливой. Несчастья в семье ее не сломили, она готова была тянуть свою лямку дальше, ради детей. О покойном муже говорила с теплотой и без раздражения.

– Кто это? – повторила Анна, поскольку я замешкался и не ответил.