Анна Зимова - Убийство с гарантией

Но нельзя же, в конце концов, на основании одного лишь молотка придумывать, что она убийца. Ну, пусть на молотке кровь погибшего и Ульянины пальцы. И что с того? С Ульяны станется потерять молоток по дороге домой. У нее если бы голова отвинчивалась, она бы и ее забывала где попало. Убийца просто увидел, что на тропинке валяется молоток, поднял его и ударил жертву — сделал их инструментом свое черное дело. Но чтобы Ульяна кого-то прибила — это уж, извините, бред.

Но глыбы-факты продолжали сыпаться, руша мир. Знает ли он, что Ульяна состояла в близком знакомстве с жертвой? Нашли телефон, которым убитый пользовался в тюрьме, в нем куча ее фотографий и писем. А в Ульянином телефоне сотни писем и фотографий убитого. «Нет, про это я не знал». — Он даже осип.

Между убитым и Ульяной не было никакой романтической истории, на которую втайне рассчитывал Василь и которая могла бы Улья ну в его глазах хоть немного оправдать. Нет, Андрей Кононов и Ульяна познакомились пошлее не бывает — в Интернете. Василь знает, как таких баб называют, которые ждут «влюбленных» зэков, и как к ним на зоне относятся, но говорить не будет. Дело-то понятное — сидела она, кисла в ремонте обуви, вся из себя одинокая и несчастная, а тут к ней такой симпатяга подвалил и вниманием осчастливил. Вот у нее остатки черепицы и послетали. Стала думать, что мужа она себе приискала, — осталось только немножко подождать. А не нужна она ему была, не нужна совершенно, ему перекантоваться где-то требовалось.

Еще одна глыба. Знает ли он, что Ульяна и ее жертва имели планы жить вместе? Это следует из их переписки. Знает ли он, что Ульяна встречалась с убитым прямо накануне убийства в парке? И что свидетели видели, как они ругаются.

Грохот, землетрясение, черный занавес над прежней жизнью. Ничего этого он не знал. Тогда-то ему пришлось подумать о том, от чего он целый день раздраженно отмахивался. С утра еще были страшные сказки болтушек, вечером уже — кошмарная явь. Он прикрыл глаза и сразу же увидел: по парку в сумерках идет, шатаясь, человек. На темени у него зияющая рана, через которую видно мозг. Человек падает и какое-то время продолжает ползти на четвереньках. Наконец силы оставляют его, и он испускает дух. Но самое страшное было не это. По-настоящему ужасна черная фигура, которая безмолвно следует за жертвой. Ульяна. Вот она останавливается над телом и смотрит на него. Сколько она так стоит? Минуту? Полчаса? Потом черная фигура зачерпывает с земли листья и сыпет их на убитого. И делает так несколько раз. Стоит еще какое-то время, а потом берет свою сумку и идет домой. Чтобы на следующий день как ни в чем не бывало выйти на работу. А молоток-то для убийства в самый раз. Тяжеленький и с одного краю заостренный… Стукнешь по голове — пробьешь в ней дырку.

Перед ним положили фотографию черноволосого симпатичного парня. «Я его знаю, — сказал Василь, — он сдавал замшевые полуботинки, пижонские такие. И их не забрал. Три года уж прошло». Следователь продолжал раскладывать перед ним пасьянс. На фото, где парень уже мертвый был, он посмотрел только вскользь, слишком тяжело это. У Ульяны, значит, были отношения? Он сидел с этой женщиной в помещении площадью восемь квадратных метров почти каждый день на протяжении полутора лет, болтал обо всем подряд — и даже не знает, что она переписывалась каждый день с заключенным. И собиралась с ним вместе жить! И он еще говорил про себя с гордостью, что разбирается в людях? Он конченый придурок. Его самого судить надо за тупость, за невнимательность. Он вечно воспринимал все, что происходит с Ульяной, как комедию. Но какой финал! Вечером Ульяна кокнула мужика, а утром вышла на работу как ни в чем не бывало! И разыгрывала перед Василем преспокойно дурочку целый день. Вытирала пол, заваривала чай, курила, натирала кремом носы ботинок. Вот что страшно. Еще и выпила с ним, будто они на светском рауте.

Он вдруг понял. Посылки Ульяна отправляла не матери. Другу своему в тюрьму слала. Обычная история — мужик сидит, баба вертится. Потому и не рассказывала про дружка, что позориться не хотела, все-таки зэками не хвастаются.

«Вы только не слишком с ней жестко, — спохватился он, — у нее с головой не все в порядке. Она к психиатрам ходила, сама рассказывала. Она, наверное, не нарочно. Ее лечить надо».

«Что вы почувствовали, когда узнали, что работали с убийцей?» — спросил его однажды наглый журналист из районной газетки. Но он только плечами пожал. Дурацкий вопрос. Сказал: «Ну, неприятно было, конечно. Я ж не знал, что она…» В действительности еще долго он на полном серьезе сам был готов убить Ульяну. За вранье ее. За то, что за дурака держала. За то, что по своей тупой бабской ревности убила человека — и его в этом убийстве измазала. За то, что на него пальцем кругом показывают и проходу не дают. За то, что места хорошего через нее лишился и людям перестал доверять.

Лечить Ульяну не стали. Психиатрическая экспертиза признала ее вменяемой, что его очень возмутило. Разве может здоровый человек ударить другого по голове и на следующий день выйти на работу? И ни разу не упасть на пол с криком: «Судите меня, люди добрые, грех на мне, убила я!» Нет, все-таки не так что-то у нее в мозгах. У нее шарики за ролики, а вы говорите — вменяема. Жизнь у нее не сахар, это правда. Но многие бабы тоже сидят разведенные и без денег и не идут убивать. А Ульянина злоба — она какого-то особого свойства. Опасная, черная злоба. Она копилась, копилась — и вырвалась наружу в такой форме.

Ульяна ничего не отрицала. И на суде вела себя спокойно. Сидела равнодушная, ударить ее хотелось. Ни раскаяния, ни слез. Призналась — да, убила. «Была пьяна, мы сильно поссорились. Он хотел меня бросить, и что-то такое на меня нашло… В общем, как он ко мне спиной повернулся и я поняла, что он уходит навсегда, достала молоток, догнала и стукнула его. Он прошел еще немного, по инерции, и упал. Он умер, ему уже было не помочь, а что со мной станет — мне было все равно. Решила — найдут, значит, так надо. Сильно и не пряталась».

А молоток Ульяна действительно обронила, тут он не ошибся, и потом в темноте найти не смогла. Очень это в ее духе. Собаки потом его раскопали, он в листве лежал. К обеду следствие уже знало, как зовут жертву, которую нашли без документов, осталось только преступника найти. А преступник в это время рядышком чай с брусничным листом заваривал. Поняв, что молоток сапожный, перво-наперво опера задумались о близлежащих ремонтах обуви, а прежде всех о Василе, потому что его рожу уже на месте преступления видели. Дальше все знают, что было.

Но не только Ульяниным бельем следствие потрясло. Распутали такой ком грязного бельишка, что хватило бы на роту. Оказывается, убитый какое-то время встречался с Викой, давно уже. А сидел он за то, что брата Викиного ножом по пьяни порезал. Такой вот сплелся клубочек из знакомых ему людей. В суде все встретились, всех вызывали как свидетелей. Виктория сказала, что слыхом не слыхивала про то, что ее бывший собирался съехаться с Ульяной. Но в любом случае ей плевать. Она вообще с Андреем Кононовым с тех пор, как он сел, отношения не поддерживала. Он — прошлое, давно забытое. Ульяна тоже, оказалось, не в курсе была, что ее «любимый» с Викторией когда-то жил. Странно смотрелись рядом эти соперницы — хрупкая грустная светленькая Виктория и рыжая всклокоченная Ульяна, которая молнии глазами метала будь здоров. Уж как она смотрела на Вику… От таких взглядов керосин без огня загорается. Плохой то был взгляд. И сама Ульяна — черная какая-то, проклятая баба, все, что ее хоть каким-то боком коснулось, сразу херится.