Пётр Некрасов - Маньяк, похожий на меня. Детективные рассказы и повести

За окошком прошаркали шаги. Сейчас в корпусе занятий быть не должно, и дежурный препаратор, конечно, работает там, рядом со своими зловещими ваннами. Работы у препаратора всегда хватает. И выдавать студентам руки-ноги-черепа он не горит желанием.

– Вечерний, что ли? – спросил он ещё издалека, ополаскивая руки водой из шланга.

– Да, – весело сказал Костя, – второй курс вечернего факультета.

Враньё. Костя Лесовой и Димка Лавров студенты третьего курса дневного отделения. Анатомию оба сдали на честные четвёрки ещё в прошлом году. Здесь Косте делать сегодня нечего. Да и «вечерники» во время сессии сюда не заглядывают, они приходят с января по апрель и после семи часов. И кажется, препаратор к этому привык.

– Чего так рано-то?

– Рано – не поздно! – голосом вечного раздолбая отчеканил Костя, решив не вдаваться в объяснения. – Мне сухожилия кисти повторить. А ещё…

Это было волшебное слово. Когда препаратору говорят «а ещё…», он пугается и рад отделаться от спрашивающего одним подносом.

– Обойдёшься, студент, – мрачно пообещал парнишка за дверью. Ну, может лет на пару старше Кости, но зато маленький и лысоватый, как жокей. Лесовой в жизни своей не встречал жокеев, но почему-то именно так их себе и представлял.

Костя заглянул в окошко и увидел, как ему выбирают руку пострашнее. Таких жутких рук нет нигде, ни в одной другой мертвецкой, разве что разложившийся труп привезут. При желании сквозь руку-препарат можно смотреть насквозь, потому что кожа снята. Вот этим препаратор, скорее всего, там в своём анатомическом театре и занимается – кожу снимает. Дело это тонкое.

Жокей-препаратор принёс алюминиевый поднос торжественно, как икону, и, передавая, взглянул в упор. Костя совсем не боялся, что его узнают, он поступил очень хитро, заблаговременно сняв тёмные очки и спрятав их в карман халата.

Только сердце забилось побыстрее. Препаратор смотрел на Костю, а Костя – мимо него, оглядывая комнатёнку. Ага. Переодеваются они, очевидно, прямо тут. Во всяком случае, на спинке стула Костя разглядел серую форменную куртку и кепку. Дубинки или, тем более, кобуры видно не было – оно и понятно, оружие просто так не бросают.

– А ты чего, мент что ли? – совсем разухабистым, себе же противным голосом осведомился Константин.

– В охране работаю, – нехотя сообщил похожий на жокея препаратор. Он злился, а значит, не особенно думал над ответом.

Ну конечно, подумал Костя, – частная контора, охранник. Форменная одежда, дубинка, может быть и пистолет. Такому человеку никто на территории института, особенно сейчас, не удивится. Я же не удивился, когда час назад принял его за милиционера в деканате.

– И что, прилично платят? А чего ты тут сидишь, в трупаках ковыряешься?

Костя наспех корчил полного идиота и сам уже начинал тревожиться, что при своём-то колоссальном интеллекте роль эту играет из рук вон плохо. Маленький препаратор, он же охранник, он же Жокей покосился на него исподлобья и сказал только:

– Иди, студент, учись. Любая аудитория.

Аудиториями здесь назывались отделанные до потолка кафелем клетушки, где даже дверей не повешено, как будто камеры в психлечебнице. В каждой – десяток стульев, чтобы хватило группе студентов, и стол, куда Костя поставил свой скорбный поднос. Пошлый электрический свет он включать не стал. За окном майский вечер, солнце сияет, но в окна первого этажа корпуса, спрятавшегося под ивами, света попадает мало.

В интригующем полумраке пустой аудитории чья-то чужая, лишённая кожи рука лежала на подносе перед Костей Лесовым. Учись, студент, недаром же ты пришёл в анатомичку. От любого мертвеца тут получают по максимуму. Сначала водят студентов, чтобы те осмотрели целиком: как в покойнике всё устроено, как в нём одна мышца с другой связана. Когда труп отработает своё, из него готовят препараты – проще говоря, режут на кусочки, раскладывают по подносам внутренности, потом доходят до костей. Препаратов всегда дефицит. Студенты к ним относятся со студенческой бережливостью: портят, теряют, из баловства тыкают авторучками. Парочку черепов за год обязательно крадут – должно быть, утаскивая домой на сувениры. Препараторы студентов не жалуют.

Хотя в прошлом году здесь работала препараторша с волосами, крашеными в рыжий цвет. Так она Косте однажды улыбнулась. И кокетливо сказала, принимая «студень» в залог:

– Я тут прыгаю с подносами, как рышь!

Как рысь. Она немного шепелявит, когда говорит. Правый угол рта не двигается. У неё парез лицевого нерва, подумал Костя, вспомнив полгода изучения невропатологии. Такая уж работа – препаратор, что всегда сюда берут каких-то психов. То рыжая шепелявая тётя, кокетничающая со второкурсниками. То маленький охранник, который шатается с дубинкой по деканатам, перед тем как потрошить трупы.

Костя снова вышел из аудитории в коридор. Заглянул в окошко препараторской. Там ни души. Справа стеллаж с подносами для мертвечины. Слева шкаф с бутылями. Тут они хранят формалин. Или формальдегид? Болван, это же одно и то же. Формалином-то тут и воняет.

Раз тут никого нет, значит, парень, подрабатывающий и в морге, и в охране, трудится в анатомическом театре. Там его и искать.

– Тебе чего, студент?

Похожий на жокея препаратор оказался, и правда, сильно занят. Он сидел на высокой табуретке и сосредоточенно снимал скальп с чьей-то головы. За полтора года занятий в институте к подобным зрелищам претерпевались даже самые нервные студентки, но Костю неожиданно замутило. У меня слишком густые волосы, неожиданно подумал он, меня будет трудно препарировать.

– А где тут у вас работала… – спросил Костя, стараясь, чтобы комок в горле не мешал казаться идиотом, – такая… ну такая… – он показал руками изгиб талии и соблазнительный бюст. – Такая рыжая…

Препаратор положил чужую голову и скальпель на каменный стол, но на Костю не взглянул.

– Уволилась, – ответил он, не переспрашивая о ком речь, и глядя перед собой. Кажется, вопрос получился бестактным.

– А куда уволилась? – настаивал Костя с видом бывалого ловеласа.

– Не знаю, студент, – мрачно сказал препаратор. Белый короткий халат он надел на рубашку, а серые форменные штаны и ботинки, похоже, менять не стал. И на поясе у него что-то висит. Ну очень крутой охранник. Все покойники его боятся. Костя поспешно сменил тему.

– Слушай, дело на сто рублей. Думал, с кем договориться. Можно сюда девчонку привести?

Препаратор даже тут на Костю не посмотрел, только устало прикрыл глаза. И так же, с закрытыми глазами, на столе перед ним стояла жуткая, заросшая густой щетиной голова.

– Какую ещё девчонку? – стиснув зубы, спросил крутой охранник, которого Костя уже иначе как Жокеем мысленно не называл.