Максим Мартынов - побудьте понятым

– Доброй ночи, Алексей Васильевич, помощник оперативного дежурного Лесниченко беспокоит. У нас труп тут недалеко. Ждём вас.

– Труп мирный? Следы?

– Не знаю, Василич. В ванной.

– В ванной? Опять?

– Опять. Следов нет, но это жена нашего опера Решетникова.

– Ну пусть участковый соберёт материал – завтра мне передаст.

– Участковый – брат Решетникова.

– А я мать Решетникова, вызовите другого, – Лёха спросонья нёс чушь, никакого другого и быть не могло, но мирный труп, тем более тут недалеко. Ну и что, что жена опера.

– Василич, не заставляй будить Алекбаева…

Через одиннадцать минут и две тысячи шагов Лёха стоял в РОВД, где его встречал непросохший Перелезков. Выходные уже дважды не удались. Опять закон парных случаев.

Ничего особенного в доме у Решетникова Лёха не нашёл. Следов борьбы, крови, и так далее. Супруга лежала в ванной калачиком и той же неестественно откинутой ногой. Абсолютно то же действо, только всё чисто и приятно пахло. Лёха составил всё полагающееся. И отбыл в кровать. Оставалось два часа до рабочего понедельника.

***

Утром в понедельник Лёха смотрел на трупы в морге и стеснялся смотреть на гениталии. Не твоё – не разглядывай, как говорится. Морг располагался в зарослях кустарника, среди огородов и одиноких избушек на отшибе Ангалымска, не слишком логично по логистике (далеко от больницы – основного поставщика умерших), но наверняка логично для тех, кто боится жить рядом с покойниками. Ветхое, деревянное одноэтажное здание, сердито побеленное, со старой крышей и почти без окон. С ухабистой подъездной дорогой, на которой закостеневшие страдальцы имели отличную возможность при перевозке получить ещё и посмертные телесные. Когда Лёха подъехал, эксперт Глыба с лаборантом уже успели всех вскрыть. Трупы покойниц лежали на двух анатомических столах, ещё один на кушетке рядом. Эксперт с ходу, почти не поздоровавшись, начал разъяснять Лёхе обстоятельства по каждому трупу.

– Этот труп, – показал он на жену Решетникова, – причина смерти – утопление. Случился сердечный приступ, она потеряла сознание. Вероятно, упала и ударилась головой о край ванны, видишь над виском кровоподтёк? Затем захлебнулась в воде.

– А у этой? – показал Лёха на Семиболотинскую.

– Причина смерти – утопление. Случился сердечный приступ, она потеряла сознание. Вероятно, упала и ударилась головой о край ванны, видишь кровоподтёк над виском? Затем захлебнулась в воде.

Лёха смотрел с минуту на Глыбу – он обыденно продолжал заполнять бумаги, затягиваясь в краткие паузы каким-то современным Беломорканалом.

– Вы ничего не перепутали?

– А чего тут путать?

– И? – спросил Лёха.

– И третий – бомж – цирроз печени последней стадии, но это же не твой вроде?.

Лёха попытался было привести довод, но обыденность Глыбы, его авторитет, вперемешку с вонючим Беломорканалом и трупным запахом, виделись аргументом посильнее. Абсолютно непонятным аргументом, с которым и непонятно, как спорить.

– Понятно… А другие побои на лице? – кивнул Лёха на покойницу из Семиболотинска.

– Мало ли у алкоголиков побоев? Они старые и отношения к смерти не имеют. Хочешь – укажем, добавим работы дознавателям.

– Понятно. Как начальство у вас? – сменил тему растерявшийся Лёха. – Оптимизирует?

– Да нах.. их, скоро девчонку должны прислать. Она, конечно забеременеет через год и уйдёт. За бензин не платят, к вам теперь совсем не пускают. Скоро каждый труп будете возить к нам в город.

– Зашибись, конечно, но в целом, как и у нас… – Лёха помолчал: – Выписки о смерти, как обычно, в конце дня?

– Как обычно, в конце дня, – как обычно повторил Глыба, и Лёха, не видя продолжения разговора, поспешил окунуться в другую суету.

Лёху закрывают в камеру. Забирают шнурки, ремень, телефон, деньги, документы и рюкзак. Просят расписаться в протоколе задержания. Лёха отказывается – до конца так до конца стоять. Сейчас позовут двух понятых, которые подтвердят законность задержания и необоснованный отказ от подписания. Наверняка как по классике – уборщицу и практиканта. А может, не позовут – завтра с утра придут да распишутся.

В дежурке на проходной знакомые лица – Перелезков и Лесниченко. С кем-кем, а с ними приятно встретиться. Никаких претензий и обид друг к другу. Хотя Перелезков опять за своё «Грешишь, Василич, грешишь» – всё ещё капитан, как и десять лет назад. Потолок для этой должности. А другой ему, наверно, и не нужно. Странной хны уже нет, осталась лишь седина. А Лесниченко такой же мягкий, добрый, толстый и молодой. Идеальный дежурный. Если бы не нынешний повод прибытия, хорошо поговорили бы. Не по душам, конечно, но хорошо.

Лёху отправляют в камеру к Коле.

– Коль, живой? Сильно тебя? – Лёха видел, что до бобика и от него Коля добирался с трудом, не хромал, но шёл еле-еле, чересчур напрягаясь при каждом движении.

– …

– А что за репост-то всё-таки?

– Про Инагента, про кого же ещё.

– О, самый ходовой товарищ теперь. А подписал как? Там же контекст важен, почему ты это сказал, что добавил и к чему призвал?

– Важно не как, а когда. Это ещё несколько лет назад было, когда Навального только посадили. И либералы вышли на митинги. Я репостнул опять же чей-то репост со ссылкой на статью запрещённого теперь сайта. У меня никакой подписи и не было. А у того репоста было написано, как сейчас помню:

«39% относится к протестующим негативно, 37% – безразлично. Итого – 76% – тот самый результат, который сейчас получает власть на всех выборах. 76% – это люди, которым прежде всего нужна стабильность. Большинство из них вполне сыто, имеет квартиру-машину, ипотеку, тёпленькое рабочее местечко, которое содержит государство. Меньшинство из них откровенно голодает, но им нужно, «чтобы Запад, наконец, получил по шапке». Стабильность и борьбу с «загнивающим Западом» нынешняя власть пока даёт в полной мере. Тут ещё как нельзя кстати «Инагент» активизировался.

39% говорит: «Верховный-красавчик – хочу, чтобы он был вечно» или «Если не Верховный, то кто? Никого больше нет». И голосуют за него.

37% говорит: «я за политикой вообще не слежу и на выборы не хожу» или опять же «Если не Верховный, то кто?». И молчаливо отдают свои голоса подтасовщикам ЦИКа.

А настоящей стабильности всегда нужны перемены. Не будет перемен, стабильность скатится в диктатуру со всем вытекающим. Чем больше один человек находится у власти, тем призрачнее эта сытая стабильность. Пока 76% сыто, им кажется, что всё хорошо, тем более по телевизору это подтверждают. Но если власть стремится только к сохранению власти и обогащению, к борьбе с внешними врагами, то «сыто» долго не будет. За счёт коррупции и «борьбы с Западом» казна быстро опустеет, и рано или поздно придётся у тех же 76% отбирать всё больше и больше налогов (пенсионная реформа 2018 – фигня по сравнению с будущими). И тогда наступит предел, после которого эти 76% уже голодных людей сами сметут власть.