Алекс Кан - По ту сторону заката

Директор вернулся за стол. Присутствующие молча ожидали продолжения диалога.

– Но что сделано, то сделано, – продолжил Директор. – Нам нужно исходить из реалий сегодняшнего дня. Отныне мы будем оказывать более активную помощь внешнеполитическому курсу руководства страны за счет привлечения к работе нового, силового блока нашей Службы. Вот об этом, коллеги, я и хотел сообщить вам сегодня. Еще вопросы есть?

Присутствующие, по привычке переглядываясь, чтобы невзначай не перебить коллегу своим ответом, отрицательно замотали головами, бурча себе по нос «нет» или «никак нет».

– Тогда все свободны, – продолжил Директор, – о дальнейших наших действиях вы будете проинформированы по мере необходимости.

Присутствующие заскрипели креслами, выходя из-за стола.

– Евгений Батаевич, – неожиданно, после минутного замешательства, окликнул своего недавнего визави Директор. Тот обернулся.

– Я так увлекся нашим диалогом, что едва не забыл попросить Вас задержаться. У меня буквально пара слов…

Директор чувствовал некую незавершенность диалога с выступившим, и подсознательно ощутил острое желание «прощупать» его мотив.

Исполняющий обязанности начальника Управления пропустил своих коллег, неторопливо тронувшихся к выходу, и подошел к Директору. Он уже успел пожалеть о том, что вступил в дискуссию с Директором, и теперь ожидал открытого вопроса «в лоб» о том, почему он так рьяно поддержал рискованную политическую игру северокорейских политиков. Однако Директор продолжил разговор «с чистого листа», словно никакого спора и не было:

– Сегодня будет издан приказ о создании штаба по подготовке и проведению комплекса оперативных мероприятий, целью которых будет сбор информации о северокорейском ракетно-ядерном потенциале. Начнем с этого комплекса в Хвадери, затем посмотрим, куда ниточки потянутся… Вы у нас специалист по Японии, так?

– Так точно, – кивнул Евгений Батаевич, подозревая, что такой отстраненной от темы спора репликой Директор решил зайти ему во фланг.

– А кто у вас наиболее толковые сотрудники по корейской проблематике?

– Ну, это, конечно, резиденты и старшие офицеры в обеих точках, – начал Евгений Батаевич, стараясь отыграть назад свой выпад. – Штат резидентур небольшой. В Центре у нас до недавнего времени был подполковник Фомин. Он работал в пхеньянской точке в длительной командировке. Но сразу по возвращении из нее перешел во внешнюю контрразведку и был направлен в другой регион. В нашем подразделении в Центре осталась, в основном, молодежь без опыта командировок. Самые подготовленные сейчас работают в пхеньянской и сеульской точках.

– Будьте добры, подготовьте мне список тех, кого можно привлечь для работы в Штабе, включая и тех, кто находится за рубежом, – продолжил Директор. – Сопроводите его краткими характеристиками сотрудников об уровне подготовки. Упор в оценке – на знание менталитета северян и особенностей контрразведывательного режима в стране. Возможно, кого-то нам придется отозвать на время в Центр.

– Слушаюсь, Сергей Николаевич, – ответил «главный по Японии», едва заметно переводя дух.

– И вызовите в Центр резидентов из обеих корейских точек. Срочно, – приказал Директор.

– Понял, – отрезал японист.

– Кстати, когда у них заканчиваются командировки? – вдруг поинтересовался директор.

– Если я правильно помню, у сеульского – месяцев через восемь, у пхеньянского – чуть раньше, месяцев через шесть, – ответил Евгений Батаевич.

Было необходимо подбирать им замены либо принимать решение о продлении командировок. Директор мысленно прикинул варианты.

– Вы сами не хотели бы поехать резидентом в какую-либо из этих точек? – поинтересовался он у Евгения Батаевича.

Евгений Батаевич несколько замялся, не будучи готов в такому вопросу непосредственно от Директора. Обычно, кандидатуру резидента предлагал Директору его заместитель, курирующий регион. Поэтому, прежде чем ответить на этот вопрос, Евгению Батаевичу пришлось попытаться быстро прикинуть все варианты его истинной подоплеки.

– Готов отправиться в любую точку, – решил лаконично отчеканить он.

– Хорошо, приму к сведению, – улыбнулся по-дружески Директор. – Да, кстати, – нам нужно как-нибудь назвать нашу операцию. Какие у Вас соображения? – спросил он.

– Мммм… Надо подумать, так сразу сложно что-то предложить, – лицо Евгения Батаевича застыло в задумчивой мине.

– Да, действительно. Мне на память приходят только кимчи и чучхе. Но они не годятся, – снова улыбнулся Директор.

Евгений Батаевич напряженно прокрутил в памяти всё, что в последнее время в оперативных сводках касалось КНДР. Тут он вспомнил, как ему накануне принесли свежеизданную книгу русского профессора южнокорейского института. На обложке была помещена фотография большого монумента в центре Пхеньяна, изображавшего крылатого коня с двумя всадниками.

– Чхоллима, – протянул Евгений Батаевич и взглянул на Директора.

– Чхоллима? – переспросил Директор, – Что-то знакомое…

– Это такой мифический конь, который за один скачок пролетает тысячу ли, – ответит тот.

– Угу, хорошо, – записал Директор на бумаге. А еще?

– Ммм, так сразу сложно… Разрешите, я проконсультируюсь с кореистами?

– Хорошо. Но, полагаю, что «Чхоллима» подойдет. Вполне благозвучно, и в какой-то мере соответствует смыслу – большой скачок в методике нашей работы…

Директор на мгновение задумался, потом вскинул глаза, протянул Евгению Батаевичу руку и с улыбкой сказал: «Всего хорошего!»

Евгений Батаевич как-то подобострастно подхватил руку Директора, чувствуя облегчение:

– До свидания, Сергей Николаевич! – охотно выпалил он и, развернувшись, вышел из кабинета.

Мимоходом он любезно попрощался с секретарем Директора, вышел из приемной и неспешно пошел длинным, обшитым щитами ДСП коридором в другой конец «Мерседеса».

Шагая по красной ковровой дорожке коридора, он был всецело поглощен размышлениями о только что прошедшей встрече. В его голове царил легкий хаос. Он вдруг ясно осознал, что там, в кабинете Директора, он еще не до конца смог представить себе, насколько теперь изменится вся его работа, работа всего подчиненного ему подразделения. Ведь привлечение подразделений специальной разведки к закордонным операциям ранее означало только одно – боевая готовность Вооруженных сил переведена на третий уровень – «Военная опасность». Позади остались «Постоянная», «Повышенная», а впереди осталась только одна, последняя – «Полная». Это когда уже война… Именно при объявлении третьего уровня боевой готовности войска специального назначения начинают заброску в тыл предполагаемого противника для проведения диверсий на промышленных объектах стратегического значения, военно-морских и военно-воздушных базах, штабах и узлах связи, для подготовки массовых волнений среди гражданского населения, проведения терактов в отношении высших государственных лиц и военачальников.