Алекс Кан - По ту сторону заката

Но третий уровень – там всё более-менее ясно. Как правило, между третьим и четвертым уровнем промежуток времени небольшой, и обеим сторонам очевидно, что война уже, фактически, началась, и дело только за малым – оценить все «за» и «против», и объявить ее официально. Но сейчас-то, при «Постоянной», и совершенно нормальных отношениях со страной предполагаемой заброски спецназа, совершенно непонятно, в каких правовых рамках придется действовать… Фактически, это грубое нарушение международного права. И если всё это вскроется, скандал будет беспрецедентный. Просто невозможно себе представить, как может работать спецназ незаметно в таких условиях, с какими он столкнется в КНДР. Боестолкновения не избежать с самого начала его работы.

Внезапно распахнувшаяся перед ним стеклянная дверь пробудила его от сумбурных размышлений о международном праве. В коридор впорхнула молодая сотрудница в сопровождении парочки столь же молодых щеголей-офицеров. Они возвращались из столовой в свое подразделение, шумно болтая и оживленно жестикулируя. «Совсем еще дети, Господи», – подумал Евгений Батаевич.

Казалось, они только вчера окончили свои университеты, где играли в КВН. И придя в разведку, продолжили поиск развлечений. Своей гуттаперчевой молодежью особенно славилось Информационно-аналитическое Управление. Они взяли за практику засылать к открытию столовой одного человека из своего коллектива, чтобы занять очередь. Уйти всем сразу еще до ее открытия руководство не позволяло. А сразу после открытия остальная братия весело «причаливала» к своему гонцу, вызывая сдержанное недовольство остальной очереди. Вежливые реплики о том, что так делать некрасиво, молодежь игнорировала.

Они совсем не вписывались в стены этого заведения, где всё было пропитано нафталином старых традиций. Евгений Батаевич взглянул на них, как смотрел не раз на людей, которые его не замечали. Физически не замечали. Это создавало постоянный дискомфорт от того, что ему самому постоянно приходилось быть осторожным, чтобы избежать столкновения. Вернее, постоянным уже стал сам комплекс маленького человека, к которому прибавилась и очень полезная привычка – не торопиться с выводами, а особенно – с их озвучиванием. Она не раз выручала Евгения Батаевича, но сейчас дала осечку. И он уже жалел, что затеял этот диалог с Директором. Лучше было бы промолчать. Как показывал опыт, ответы на многие вопросы появлялись чуть позже – сами собой, или при помощи менее терпеливых коллег. С другой стороны, чтобы тебя заметило руководство – нужно не отмалчиваться с умным видом, и иногда брать инициативу в свои руки. Под молчаливый камень, как известно, власть сама не течет…

Молодая троица едва не вприпрыжку унеслась вперед по коридору, и Евгений Батаевич смог вернуться к неторопливому диалогу с самим собой, пытаясь вспомнить дословно, что именно он говорил Директору, и размышляя над тем, как это могло быть воспринято. Так он добрел до своего кабинета, после чего вызвал к себе шифровальщика, чтобы надиктовать резидентам телеграмму о вызове в Центр.

Разведчики в ходе совместных посиделок по случаю профессиональных праздников, дней рождения или приездов коллег из «точек» любят рассказывать друг другу истории из оперативной практики, которые случились с ними или их общими знакомыми. И про Евгения Батаевича шептали, что он хорошо работал в Японии. И что даже японская «наружка» не отличала его в толпе японцев – настолько он внешне был схож с коренными представителями «страны восходящего солнца». Правда, старшие коллеги говаривали, что его таланты на этом и заканчивались. Первая длительная командировка в Японию прошла для него вполне комфортно, звезд с неба молодой капитан не хватал. На оперативном поприще он не отличился, зато весьма преуспел в общественно-политической жизни резидентуры – любил выступать на партийных собраниях от лица молодых коммунистов, собирал партийные взносы, участвовал в программах поддержки вышедших на пенсию ветеранов Службы. В общем, был прекрасным кандидатом на руководящие посты. Сейчас должность начальника Управления была вакантной в связи с тем, что бывший глава уехал руководить резидентурой в Токио. И маленький человек уже около года не мог продвинуться по службе, что весьма его раздражало. Но подавать виду было нельзя.

Диалог отвлек Директора от размышлений на основную тему. Как только за собеседником закрылась дверь, Директор пробурчал себе под нос: «Да, рано еще назначать его на руководящую работу. Хоть и просили за него ветераны, но пока он не готов. Мыслит не корпоративными категориями, а собственным экспертным мнением востоковеда. Не наигрался еще… Ладно, подберем ему руководителя из более опытных коллег. Кажется, у нас там среди китаистов есть кандидатуры…»

Директор уселся в кресло, заказал чашку зеленого чая и снял трубку внутреннего телефона:

– Иван Петрович, добрый день! Посмотри-ка, кто из твоих сейчас в точках в Пхеньяне и Сеуле, и когда у них заканчиваются командировки. Нужно по одному свежему человеку туда послать через пару месяцев, с хорошим здоровьем. Придется поработать с важной информацией в режиме постоянного присутствия.

Выслушав собеседника, он добавил:

– Да, если пора менять – собирай в длительную, если нет – можешь кого-то из них в отпуск отправить, а свежего туда на подмену. Там на месяц работы, не больше.

Дослушав подчиненного, он сказал: «Добро!» и положил трубку.

Утро следующего дня для главы пхеньянской резидентуры СВР выдалось суетным. Вчерашний вечер, проведенный в компании коллеги Владимира Николаевича, официального представителя СВР, и северокорейского лидера, оставил смутные воспоминания и головную боль. Всё-таки, годы уже не молодые, 62-й пошел. Такой досуг уже не удавалось переносить легко, как это бывало прежде. А северокорейский лидер достаточно безудержен в возлияниях. Он любит встречи со своими русскими друзьями, прекрасно владеет русским языком, любит русскую культуру и кухню. Однако посиделки с ним допоздна, с обилием пищи и крепкого спиртного, оставляют неприятные ощущения не только в виде утреннего похмелья, но и в виде тяжести в желудочно-кишечном тракте. Да и закуски у корейцев недостаточно жирные и горячие для оперирования крепкими напитками – всё больше растительного происхождения. Спасают только хорошая отварная говядина и наваристые бульоны.

Но Центр ждать не любит – пора было собираться на работу, и как можно быстрее отчитаться о вчерашней неофициальной встрече с лидером КНДР. А тут еще осеннее недомогание, как следствие авитаминоза и падения уровня иммунитета. Никакого настроения на работу. Мигрень, мать ее… Да еще утром позвонил «шифрик» и сообщил, что ночью пришла срочная телеграмма. Размеренная жизнь в этой командировке изрядно расслабила резидента. За ним не числилось доверительных связей, доведенных до уровня агентов. Было несколько объектов оперативной разработки, которые передавались из поколения в поколение более молодым сотрудникам для курирования и шлифовки теоретических знаний. Но со временем эти дела закрывались и сдавались в архив как бесперспективные. И эта командировка накануне грядущей пенсии была просто подарком судьбы – тихая, спокойная резидентура. Что и было нужно пожилому офицеру для того, чтобы достойно закончить карьеру и уйти на отдых с почетом. Или, если судьба улыбнется, и окажется вакантной хорошая должность в системе – получить «генерала», и перейти в новый социальный статус. Например, войти в состав, а, может быть, даже возглавить Совет консультантов при Директоре. Или Совет ветеранов СВР. А может быть, возглавить ведомственную Академию или какой-нибудь другой ведомственный институт. Или уйти «под крышу», заняв одну из многочисленных должностей прикрытия в каком-нибудь солидном государственном учреждении, коими во множестве располагает разведка – в «Газпроме», «Аэрофлоте», Сбербанке, Министерстве иностранных дел, Министерстве внешней торговли, Рособоронэкспорте… Конечно, перспектив сорвать тут звезду с неба не было при всем желании и умении. Контрразведывательный режим был жёстким, каждый шаг сотрудников дипмиссии требовал согласования с Министерством общественной безопасности, а северокорейская «наружка» окончательно сводила на «нет» любые попытки встретиться с местными гражданами тет-а-тет. Фактически, для иностранных резидентов было только одно место для встреч – гостиница «Корё». Разумеется, она была технически оснащена северокорейской разведкой, а поэтому разговоры здесь велись очень нейтральные. Но и попасть впросак русскому резиденту в таких условиях было достаточно сложно – раз всё под контролем, в Центре и не ждут никаких особых успехов в вербовочной работе. Центр сам не даст санкции на какое-либо рискованное мероприятие. Поэтому основной задачей резидента было поддержание рабочих отношений с северокорейским лидером и работа по представителям третьих стан, коих здесь было не много. Да и представители эти были, в основном, кадровыми разведчиками, и на встрече с ними иногда ощущалась та самая тонкая грань, когда было непонятно, кто кого, на самом деле, пытается вербовать. Так случалось с вновь прибывшими резидентами, которые еще не вполне осознали особенности здешней оперативной работы. А с более опытными коллегами шел простой обмен информацией, иногда – весьма продуктивный. «Клюя по зернышку», хороший разведчик собирал «мозаику» из разрозненных данных и мог выдать в Центр хороший аналитический продукт.