Кирилл Берендеев - Тринадцать секунд

Я кивнул, снова отвлекаясь на город, в лучах заходящего солнца. Окунев не дал мне этой возможности, ткнув в бок.

– Так, вышел, прошел через переулок Морриса Коэна и автобусом доехал до улицы Джорджа Блейка. Я буду ждать тебя на крыльце магазина «Ткани».

– Слишком близко к моему дому, – тут же возразил я. – Может, лучше, на пересечении проспекта Кузнецова и бульвара Медведева, возле магазина «Шторы»?

– Это не обговаривается, – отрезал Окунев.

– Хорошо, начальник, как скажешь, – хмыкнул я. Мой собеседник не удостоил меня взглядом, на сей раз, он сам увлекся видом закатного города. Поистине, зрелище отсюда представлялось величественным, багровеющее солнце заливало дома и скверы золотом уходящего дня. Кабинка остановилась на самой верхотуре какие-то секунды, а затем нехотя начала нисхождение.

– Главное для тебя – успеть, – повторил Окунев, неохотно отрываясь от удивительной панорамы. – уложиться в полчаса, чтобы никто ничего не заподозрил. Возможно, Щукин прячет свои сокровища с умением опытного милиционера, поднаторевшего в подстатейных делах, а может, просто бросает их в ящик стола; как известно, самое безопасное место находится у всех на виду. Но главное, не только найти деньги, но и устроить бардак, нарушить установившийся порядок, поломать фото, все подарки его жены, главное, чтобы был разор, чтобы ему неприятно стало входить в квартиру, чтобы он ни к чему не мог прикоснуться, чтобы….

Окунев резко замолчал, переводя дыхание. Я осторожно спросил:

– Насколько это важно?

– Для меня – очень. Видишь ли… – он помолчал, но не мог не добавить, видимо, после произнесенной речи, его распирала необходимость признаться. – Видишь ли, двенадцать лет назад он увел у меня жену. Мы любили друг друга. А он пришел и… все взял. Да еще и фактически мою любовь приговорил. Такое не прощается, – резко прибавил он. – Да, я тогда был гол, как сокол, а у этого мерзавца водились деньжата, знакомства… но как же быстро она попала в дом этого самодовольного тщеславного, тупого ублюдка!

Произнеся эти слова, Окунев отвернулся. Часто дыша, вцепился в поручень, приходя в себя. Я все же решился спросить:

– И она не вернулась к вам?

– Нет. У женщин своя гордость.

– А может быть, потому что….

– Нет! – почти крикнул он. И после паузы добавил: – Не зли меня, хуже будет. Сделай, как я велю, и катись на все четыре стороны. Ты мне больше не нужен. Мне нужна была только она.

Кабинка вернулась на землю. Окунев молча вернул кассету, и, не прощаясь ушел. Проводив его долгим взглядом, я положил ее в карман и поплелся к выходу. Наутро позвонил Стасу.

– Значит, вот оно как! – воскликнул мой знакомый, внимательно выслушав рассказ. – Никогда бы не подумал. Все просто и все так сложно. Похоже, он действительно отпустит тебя после операции. Хотя… по мне так лучше перестраховаться лишний раз и не лезть на предложенный рожон.

– Послушай, мы с Окуневым договорились на этот четверг, сейчас вторник, сам посуди, когда можно успеть?

– Обмозгуем. Тем более, у меня уже кое-что есть. Надо встретиться. Ты сегодня можешь? – я отвечал согласием. – Тогда на площади Красной капеллы, у кафе, через два часа. Просьба: оденься попроще и принеси с собой бутылку пива.

В обеденный перерыв я удалился из типографии и отправился к указанному месту. Гадая, с чего бы это Стас вдруг стал так рисковать и появляться в людных местах, патрулируемых органами правопорядка.

Я не сразу его нашел. Вернее, не сразу понял, что Стас прямо передо мной: он облачился в какие-то отрепья, скорее, власяницу, уселся на деревянный ящик у черного входа в кафе и терпеливо ждал, пока я замечу его присутствие. И только когда снял видавшуе виды тирольку с каштановых волос я с немалым удивлением понял, кто сидит в двух метрах от меня, и сосредоточенным покашливанием, коим обычно маскируется плохо скрываемый смех, пытается привлечь мое внимание.

– Пиво давай уже, – заявил он, хлопая по соседнему ящику и для наглядности его чистоты проводя грязнущим рукавом по доскам. – И садись, чего столбом стоять.

Отпив глоток, он возвернул бутылку мне, видимо, для полного вживания в роль. Достал маленький планшет, совершенно потонувший в заплатах его рубища и световым пером стал открывать нужные ему файлы – все, что было найдено им за вчера и утро сегодня. С моей стороны при этом Стас смотрелся особенно колоритно. Особенно когда из недр одеяния извлек жестяную коробочку сигар «Кафе крем» и закурил, пренебрежительно посматривая на прохожих.

– Вот что я выяснил, – начал Стас, попыхивая сигарой и поглядывая на экран портативного компьютера. – В четверг ожидается прелюбопытный день. Во-первых, Щукин где-то около полудня получит взятку, самую большую на моей памяти – шестьдесят тысяч долларов за крупную поставку таджиков на дорожные работы. Шутки шутками, но и взяткодатели, и сам взяточник выполняет постановление мэра о привлечении дополнительной рабочей силы для благоустройства города. Это раз. Второе же куда интересней. Сегодня после обеда приедет проверяющая комиссия из областного центра, как говорят в таких случаях, с незапланированной инспекцией. Вряд ли Щукин по этому поводу откажется от взятки, и вряд ли он станет держать столь крупную сумму у себя в кабинете. Очевидно, смоется в обед к себе домой, дабы замести следы. Пиво еще осталось?

Я отдал ему бутылку. Благодарственно кивнув, Стас допил глоток и упрятал ее в свой устрашающий наряд.

– Исходя из вышеизложенных фактов, а так же вполне очевидной реакции Щукина на давно запланированную инспекцию, мы осмелимся набросать кое-какой план по проникновению в квартиру и выхода из нее в пику предложенному Окуневу.

На этом месте мы дружно сплюнули через плечо.

– Я полагаю, ты все же не очень-то жаждешь выполнять все его условия, – въедливо заметил Стас.

– Разумеется. Вот только встретиться с ним придется в указанном месте. Если….

– Обо всех «если» поговорим чуть позже. Пока я излагаю свои соображения. Итак, мы предположили: Щукин с деньгами сразу по получении взятки направится домой. Я поставлю своего человека у машины столоначальника, он будет ждать, и если что, позвонит. Ты будь начеку и помни, у тебя на все про все будет часа два. Минус любопытная соседка из соседней квартиры.

– О ней я знаю только со слов Окунева. Возможности проверить….

– Это было бы забавно, – усмехнулся Стас. – Если Щукин не пойдет домой, значит, либо он рехнулся, либо решил добровольно сдаться властям. В обоих случаях ничего не попишешь, будем тебе деньги для Окунева собирать – а я сейчас, как видишь, даже до банка добраться не могу.

Я покачал головой. Выход конечно, неприятный, но и его нельзя исключать.