Александр Карповецкий - Участковый. Ментовские байки. Повести и рассказы. Книга первая

– Обжалуешь действия своего руководства? Ну-ну…

Большаков, выпуская пучками, виньетками, кольцами и гирляндами из раздувающихся ноздрей и сомкнутых в трубочку губ белый, серый и синеватый дым, даёт мне шанс одуматься. Всем видом он просто говорит, что я вступаю в единоборство со всей системой. Это, естественно, невозможно, но я бросаю:

– Если прижмёт, так можно обратиться наверх и найти понимание, для того и существуют наши министерства и ведомства.

– Повидал я много всяких «умников».

– А вот я не сомневаюсь, – режу своё. – Справедливость есть!

– По молодости и я так рассудил бы. Но и набил бы шишек на дурной башке, – дипломатично пошёл сосед. – Как бы я это сделал? Об этом, расскажу как-нибудь, а пока накрепко уясни одно: не доедешь до Главка, как попрут из органов и, уж поверь, – каким-нибудь задним числом, чтобы вписать причину увольнения.

Тут он бросает окурок в пол-литровую баночку с тёмно-шоколадной бурдой, где спекаются будто в наркотик не менее полсотни бычков, и тут же накрывает ржавой металлической крышкой своё индивидуальное «курилкино хозяйство» на столе. Прежде, чем уйти спать, он пытается добродушно похлопать меня по плечу, но со мной что-то происходит. Я упрям и будто зол, он качает головой, но затем вдруг доброжелательно улыбается:

– Ну, тогда вот ещё напоследок тебе бесплатный совет. Как решишь переводиться на должность участкового инспектора – переводись мирно, что бы ни случилось, – без обжалования действий руководства. Знай, молча строчи, согласно субординации непосредственному начальству рапорта, и жди резолюции – отказа или положительного решения. И сделай ещё так: обязательно намекни начальству, что с женой планируете уже скоро родить третьего ребенка. Вот этот аргумент может перевесить и их упрямство, и уязвленное самолюбие, тоже люди. На тебя, как многодетного папашу, махнут рукой и отпустят в широкое плавание – зарабатывать свое жильё. – Ну, давай пять!.. Так и сделай, они там, может, ещё и сами чего доброго посоветуют!

Вооружившись советом бывалого опера, я подаю руководству рапорт о переводе в Южный округ столицы на должность участкового инспектора. Спустя месяц, после первого рапорта с отрицательным ответом строчу новые, вплоть до четвёртого включительно. Работаю и терпеливо мечтаю увидеть на своём прошении добрую вескую резолюцию.

И вот, спустя полгода руководитель отдела охраны Рябоконь начертал на моём рапорте дорогу к моей мечте. Первая страница моей службы в милиции была перевёрнута. Начиналась вторая, в новой, «собачьей» должности. Я был назначен на должность участкового инспектора милиции в Орехово-Борисово.

« Всё! Назвался груздем – полезай в кузов!» – говорю я себе и нахожу на Ореховом проезде, недалеко от метро Красногвардейская, отделение милиции, расположенное на первом этаже жилого дома. В дежурной части представляюсь капитану, кто таков и почему здесь. Дежурный пожал мне руку:

– Капитан Шилов, – представляется дружески.

Затем, оставив за себя старшину, он сопровождает меня, через улицу, в соседний подъезд, к дверям служебного помещения.

– Совещание начнётся с минуты на минуту, – поясняет Шилов. – Ну, счастливо, лейтенант. Не стесняйся, заходи как время будет, а я назад – в дежурку.

– Спасибо.

Шилов уходит на своё рабочее место. Я не тихо так, чтобы постатней, стучу, затем открываю дверь. В просторной «ленинской», как называют в милиции красные уголки, собрались офицеры и рядовые местного отделения. За длинным столом с красной материей восседает пожилой майор. Сквозь очки он просматривает лежащие перед ним служебные бумаги. «По всему видно, – думаю я, – это и есть начальник Виктор Иванович Жуковский, о котором говорил мне начальник отдела кадров Красногвардейского района майор Клименков. Думаю и делаю несколько шагов к столу по проходу между стульями, прикладываю руку к козырьку фуражки и, чувствуя, что будто неловко покачиваюсь в тесноте, всё же, бодро докладываю:

– Лейтенант милиции Полищук! Представляюсь по случаю назначения меня к вам на должность участкового инспектора.

Начальник милиции поднимается над столом. Не сразу, а будто по затиханию эха доклада и стряхивая что-то с головы, делает как можно более добродушное лицо и говорит:

– Подойдите, товарищ лейтенант. О вас уже звонили из кадров. – Сам сделав шаг навстречу, майор как можно крепче пожимает мне руку. – Ну, добро пожаловать!

– Товарищи, попрошу внимания, – далее говорит он. – Представляю вам нового участкового инспектора, он уже отрекомендовался, все слышали. С сей же минуты прошу полюбить и пожаловать тем, кто каким опытом уже разжился, хотя и новый наш товарищ сам стреляный, направлен к нам из отдела вневедомственной охраны.

В зале громко зашушукались, я расшифровал: «У лейтенанта все ли дома? – Перевестись с дежурного отдела охраны в участковые?!»

Начальник милиции тут вступился:

– Что тут особенного, коллеги? У Полищука детей двое, а в охране с жильём весьма проблематично. Никаких перспектив, я бы подчеркнул, но не стану… У нас же городская окраина, «спальный мешок», и много новостроек, значит, при добросовестной работе на участке имеется неплохая перспектива получить не то что угол в коммуналке, а, так сказать, заслуженную служебную квартиру. Правильно я очерчиваю вашу проблему, товарищ Полищук?

Пока я набирал в грудь воздуха майор буравил меня цепким взглядом, но понимания в нём я видел больше, чем строгости, поэтому я почти весело отрапортовал:

– Так точно, товарищ майор! Вашими бы устами!..

– Спасибо за откровенность, лейтенант. Присаживайтесь, – сказал он, посмотрев на личный состав подразделения.

– Итак, товарищи, начинаем, я вижу все в сборе.

– Все, Виктор Иваныч! – сказал один из офицеров и занял стул возле начальника.

– Ну, а тогда, где же дядь Юра? – переспрашивает Жуковский. Что-то хотите объяснить, капитан Ловцов?

Как выяснилось впоследствии, это был замполит отделения, он язвительно прокомментировал:

– Дядь Юра, вы же знаете, всегда на месте, но, как всегда, задерживается. Докладываю официально: старшему участковому сделано сто первое «китайское» предупреждение, но все старания приучить дядь Юру соблюдать служебную дисциплину, разбиваются, как это, ну, сами знаете…

«Как о стену горох» – ответ был очевиден и завис в воздухе, как и следующий, когда Ловцов, обведя всех взором надежды, вдруг предложил:

– Может, вынесем ему выговор, а, товарищи?

В это же время, чуть скрипнув, распахнулась входная дверь, в зал вошёл капитан милиции, одетый по форме и с иголочки, чуть выше среднего роста, коренастый, черноволосый, с пробором посередине хорошей копны волос, в левой руке он держал милицейскую фуражку, а правая держала в подмышке толстую чёрную папку.