Сергей Баев - Персонажи вокруг нас

Утром, с трудом разлепив глаза, не хотел вылезать из тёплой постели, но коты, Чип и Дейл, опять устроили жуткую потасовку, бегая по мне, как по бульвару. Так они круто разминались каждое утро, держа друг друга в необходимом тонусе, после чего в два голоса устраивали хор голодных кошек, требуя жрачки.

«Дейл, оставь Чипа в покое», – крикнул я и лихо запустил в него тапком. Агрессивный Дейл и ухом не повёл, подрулил к дивану и грозно пропел «Мао».

Когда он злился, всегда выдавал «Мао» вместо «Мяу». Наверное, в Китае этот кот был бы в большом почёте за подобные лингвистические способности.

Другой кот Чип никогда не слыл террористом Помидоровым, а наоборот, демонстрировал ласку и добродушие, любовь ко всем и мягкосердечие.

Нехотя вылезаю из под пушистого уютного одеяла и первым делом принимаюсь кормить голодных любимых кошаков.

День начинался по-житейски буднично, по одному и тому же знакомому до слёз сценарию, как год, три и пять лет назад. Обожаю летнее утро: раннее розовое солнце, прозрачный звенящий воздух, умытый росой чистый город. Впереди маячил новый день, наполненный грудой дел, суматохой явлений, яркими впечатлениями, не пережитыми ранее ощущениями; новый день – это как целая жизнь впереди, спрессованная в часы, в смысле, – сжатая во времени. Распорядок ожидался тот же: ванная, кухня, рабочий стол, бумага с неповторимым запахом и мучительное ожидание любимой Музы, скорее всего, ещё не проснувшейся.

Слева от чистого листа дымилась чашка крепкого кофе – необходимый атрибут современного прозаика, а справа тлела сигарета – дополнительный, впрочем совсем не обязательный атрибут некоторых писателей.

Нужные декорации расставлены, необходимый реквизит выдан, персонажи выучили роли и готовы прожить их, автор находится в зале, с нетерпением ждали капризного режиссёра, именуемого пафосно Вдохновением. Тем не менее тот, как всегда, задерживался, и начало сладостного творческого процесса затягивалось на неопределённое время. На какое время? К сожалению, этого не знал никто.

Девять сигарет трансформировались в бычки, выпито несколько чашек кофе, ожидание достигло апогея, а вдохновение всё не появлялось; наверное, застряло где-то в пробке.

К слову, в провинциальном Томске последнее время на дорогах появились нескончаемые автомобильные заторы: машин стало больше, а дороги не стали шире, понтов у людей стало немерено, а проценты по кредитам на дорогущие авто не стали меньше, ухабов на дорогах стало больше, а денег на ремонт выделялось всё меньше, и те нагло разворовывались.

Если так продолжится и дальше, транспортную систему города неминуемо ожидает дорожный коллапс.

Чтобы не тратить драгоценное время, надумал позвонить кому-нибудь из дальних (в смысле расстояния в километрах) друзей. Тыкая пальцем по заготовленному списку, я выискивал беспроигрышный, безотказный вариант.

Выбор верного друга, желающего помочь в поисках Риты Блюмберг, прервал ползающий по столу телефон. Мне ужасно нравилось, когда тот не подавал признаков жизни целый день, когда никто не доставал, и категорически не нравилось, если отрывали от творчества, от философских раздумий.

На панели высветился номер вчерашней гостьи, и я нажал на зелёную кнопку.

– Доброе утро.

– Здравствуйте.

– Появились новости: плохая и хорошая.

– Внимательно слушаю. Не томите душу.

– Плохая новость заключается в том, что вчера и сегодняшним утром, подключив все связи, я не нашла ни одной Маргариты Блюмберг. Хорошая новость – завтра лечу в Москву, проведать подругу и на месте разузнать подробности о случившемся. Если есть желание, можете составить компанию; естественно, все расходы за счёт редакции.

– Дайте минуту. Это так неожиданно, хотя, признаюсь, весьма привлекательно.

– Думайте, только не долго, через час перезвоню.

Она, не прощаясь, отключилась, а я в растерянности почесал затылок, машинально закурил сигарету и принялся размышлять, взвешивая поступившее предложение. Конечно, сгонять в столицу на пару дней – довольно заманчиво. К тому же, наверняка появятся новые впечатления, необходимые для работы над книгой. И потом, крайне любопытно взглянуть на Риту. Короче говоря, взвесив все за и против, я решил принять предложение. Что касается звонков друзьям и знакомым, их можно сделать и после возвращения. Елена позвонила даже не через час, а через десять минут.

– Появилась важная новость, поэтому беспокою раньше времени.

– Выкладывайте вашу важную новость.

– Только что звонила мама Риты. Сегодня утром врачам удалось вывести её из комы. Состояние удовлетворительное, тем не менее, ещё две-три недели она пробудет в больнице под пристальным наблюдением.

– Отлично. Значит с Ритой удастся поговорить. Я принял решение составить вам компанию.

– Нисколько не сомневалась, что согласитесь, поэтому забронировала два билета. Вылет завтра рано утром.

– Тогда разрешите банальный вопрос, по поводу гостиницы.

– В гостинице нет необходимости. Остановитесь у моих родителей. Они будут бесконечно рады познакомиться с писателем из Томска. К тому же, у них, как и у всех пенсионеров, дефицит общения. Их хлебом не корми, дай поговорить.

– Похоже, вы всё за меня продумали, решили насущные проблемы, предусмотрели возникшие нюансы.

– Работа у меня такая: возникшие проблемы устранять, сомневающихся убеждать, вопросы неудобные задавать, интервью злободневные брать, скрупулезно материал собирать и при этом много размышлять.

– Хорошо, сдаюсь. Во сколько рейс?

– Первый рейс на Москву – в восемь сорок, не опаздывайте. Встретимся в аэропорту. Кстати, как новый роман?

– Вчера два раза любимая Муза навещала, в общем, начало положено, а дальше – больше.

– Рада за вас. Может быть, и сегодня заглянет, поэтому не стану больше отвлекать.

Она опять, не попрощавшись, отключилась, а я в который раз упёрся взглядом в чистый лист. Поскольку Муза пока не стучалась в дверь, я отправился на кухню. Стоя у плиты, призадумался: «Как могла вездесущая хроникёрша забронировать билет, ведь у неё нет данных моего паспорта?» Сомнительные мыслишки как назойливые мухи, лезли в возбуждённый мозг. И правда, журналюги, они, как диверсанты, когда надо любую информацию из под земли добудут.

На кухню осторожно прошмыгнул наглый Дейл и громко мяукнул, что на его языке, очевидно, означало: «Разиня, кофе проворонишь». Взглянув на турку, понимаю, что в данном случае котяра совершенно прав, ещё секунда – и кофе убежал бы. Между прочим, надо ещё с соседской бабушкой поговорить, чтобы кошаков кормила, пока меня не будет.

Когда с чашкой вернулся за рабочий стол, то напротив восседала долгожданная гостья и кокетливо строила глазки. Забыв про кофе и всё на свете, хватаю ручку и начинаю лихорадочно марать бумагу. Слова сами собой складывались в нужные предложения, предложения соединялись в необходимые фразы, а фразы ложились убористым текстом на листы. Для любого писателя подобное состояние – время настоящего блаженства, безумного счастья, можно сказать, творческого экстаза.