Сергей Баев - Персонажи вокруг нас

Минуты растянулись на часы, и к вечеру рукопись пополнилась ещё двадцатью страницами. Не было желания пить, есть, курить, а хотелось творить, сочинять, писать и писать. С тоской взглянув на остывшую чашку, я перевёл взгляд на Музу, впрочем, та внезапно исчезла, не попрощавшись. Скверная дама, вмиг смылась к другому. До скорой встречи, Вдохновение.

Ну что ж, и на том, как говорится, спасибо. Как там: «Курочка по зёрнышку…». Хорошо, что сотовый не прыгал по столу, а то Муза обиделась бы за невнимание и ушла бы ещё раньше. В этот момент дремавший телефон проснулся:

– Извините, это опять я. Продиктуйте, пожалуйста, данные паспорта, – скороговоркой выпалила неугомонная Елена.

Достав паспорт, сообщаю данные и делаю вывод: «Нет, она вовсе не разведчица, – обычная репортёрша, такая же рассеянная, как и я».

Достаю со шкафа походную сумку, набиваю её необходимым командировочным джентльменским набором, потом вежливо стучусь к соседской бабушке, договариваюсь насчёт котов, затем устраиваюсь в кресле и включаю зомбоящик.

Канал ТВ-2. Музыкальная программа. Одна из участниц фольклорного ансамбля, Наталья, поёт дифирамбы Сергею, играющему на многих музыкальных инструментах. Короче, кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку. Закатив смазливые глазки, она елейно вещает: «Пока я пою, смотрю на Сергея и не понимаю, какой музыкальный инструмент он сейчас схватит и будет играть. Я в полном трансе, я просто испытываю невероятный кайф. Это круто».

Пытаюсь вникнуть в эту музыкальную белиберду на уровне плохой самодеятельности и не понимаю, где здесь собственно творчество? Если не смотрели эту передачу, не слушали этот «народный ансамбль», то не много потеряли, а ведь ТВ-2, – лучший телеканал Томска. Хочется плеваться от увиденного и услышанного. Давно не попадалось ничего более низкопробного.

Сижу, тупо пялюсь на экран и как тот Сергей Юрьевич из «Нашей Раши», обгаживаю всё подряд, а ведь я тоже Сергей Юрьевич, только не такой гламурный су… сын.

Прислушиваюсь к говорящему: «Сибирский фольклор резко отличается от русского. Нас разделяет Урал, и мы разные. Сибирь – это другая культура, которая впитала в себя сибирскую субкультуру». Бред какой-то, на уровне дешёвого каламбура.

Наверное, я совсем тупой или из меня хотят сделать такого? В общем, отстой полный.

Между тем, доморощенные музыканты с умными лицами, на полном серьёзе, с раскрученного канала поют какую-то откровенную лабуду, совершенно непонятную нормальному слушателю. Дальше разглагольствует ещё один маэстро этого, типа, фольклорного оркестра: «Гусли – это своеобразный инструмент, который не каждый понимает. Мы – особые музыканты, мы совершенно по-другому видим и ощущаем музыку». Короче, они гении, а мы все – тупицы заплинтусовые, быдло.

Не могу переварить такое скотское отношение этих гусляров к телезрителям. Мы для них полный ноль?! Только не понятно, чего они лезут на телевидение, играли бы себе где-нибудь на полянке под луной или в лесном овражке, или в подвале задрипанной хрущёвки устраивали бы ныне модные квартирники для особо влюблённых в гусли и хоровое пение.

Самое время убрать негатив и закурить успокаивающую, положительную сигарету. Сто раз зарекался не включать вообще этот фоноговоритель, но бес попутал. Каждый раз от таких передач, от горьких новостей, от бездарных сериалов на душе становится невыносимо тошно. А не пора ли телек выкинуть на помойку?

На часах одиннадцать сорок. Пора спать. Ставлю будильник на шесть, плюхаюсь на любимый продавленный диванчик, тем не менее, заснуть не получается. Думки пошли в атаку на испорченное настроение. Некогда уважаемый телеканал ТВ-2 окончательно изгадил вечер дурацкой музыкальной передачей; сочинительство в полудреме полностью на нуле, поэтому начинаю гипнотизироваться аутотренингом: «Я расслабляюсь и успокаиваюсь. Я расслабляюсь и успокаиваюсь. Я…». На эти мысленные команды послушный мозг среагировал и тут же погрузил в желанный сон.

Задребезжал надоедливый будильник, Чип и Дейл начали обычную утреннюю разминку, и я мгновенно проснулся. Пережевывая бутерброд и запивая его чёрным кофе, заказываю такси.

Через двадцать минут мчусь по утреннему, сонному Томску в направлении аэропорта Богашёво. Некоторые горожане спешат на работу, а симпатичные, наштукатуренные горожанки в коротких юбках устало ковыляют с работы.

На востоке забрезжил проснувшийся рассвет, заливая пустынные улицы малиновым светом. Выезжаем за город и погружаемся в молоко утреннего тумана, низко ползущего по дороге, по полям, облизывающего каждую травинку.

Справа проплыл элитный котеджный посёлок с тёмными окнами, ясное дело, буржуи ещё спят. А слева промелькнула небольшая, забытая Богом деревенька, почти в каждой избе горит свет, само собой, селяне просыпаются рано – с петухами. Блеск и нищета российской провинции колет глаз, поэтому опускаю голову, пытаясь несколько минут покемарить. Подремать не удаётся, поскольку подъезжаем к аэропорту, сверкающему яркими огнями, заманивающему пассажиров, многочисленных встречающих и немногих провожающих. У входа замечаю одинокую фигуру Елены с сигаретой во рту. «Боже мой, как она может курить в такую рань», – подумал я.

– Доброе утро.

– Здравствуйте. Скажите, как вы можете курить в такую рань? Меня бы точно стошнило.

– Давняя студенческая привычка начинать день с сигареты. Утром практически на пустой желудок никотин с удвоенной силой бьёт в голову. Обалденное, ни с чем не сравнимое пьянящее ощущение кайфа.

– Регистрацию объявили?

– Ещё нет. Очевидно, нас ждут.

– Тогда вперёд, не станем же мы задерживать других пассажиров и испытывать их терпение.

Молча направляемся к стойке номер один, рутинно проходим регистрацию, буднично преодолеваем таможенный досмотр и усаживаемся в зале ожидания. Несмотря на раннее утро, все киоски и магазинчики трудятся в поте лица, предлагая пассажирам напитки, сувениры, газеты по весьма завышенным ценам, как будто территория провинциального аэропорта – столичный Арбат.

Меня всегда возмущало подобное несправедливое положение дел. С какой стати бутылка воды за 15 целковых стоит 120? Какой-то узаконенный грабёж, но при этом все молча платят, сопят себе в тряпочку и отдают кровные. С какого перепугу? А кто не желает раскошеливаться, мучается от невыносимой жажды или пьёт водичку с хлоркой из крана в туалете. Короче, полный беспредел.

Наконец, объявили посадку на московский рейс, и невыспавшиеся пассажиры гуськом потянулись к выходу номер три. Поднимаясь по трапу, замечаю на фюзеляже «Боинга» бортовой номер 021156, точно такой же, как в моём рассказе. Наваждение какое-то?! Что происходит?