Виктор Горошин - Меня убьют четвертым выстрелом

– Парня-то этого проверили?

– Как и положено. Но, боюсь, лишняя предосторожность.

– И сам «Мерседес», конечно, потеряли.

– Какой ты умный… Рассказать, как это произошло?

– Попробую догадаться. Убийца, или кто он там, заезжает в первую подворотню, ставит свои собственные номера и волшебным образом превращается в законопослушного участника дорожного движения. Даже при скудном ночном трафике, вычислить его становится сложно.

– Видишь, Нэнси, – восторгу Терри не было предела, – никакой возраст не властен над гением великого сыщика. Мои ребята покопались, конечно, с камерами на близлежащих улицах, но ничего путного не обнаружили. Скорее всего, он просто затаился до утра.

– Вряд ли, – возразил Энтони. – Он бы постарался поскорее смыться. Вот возьмем, для примера, Нэнси. Стала бы она прятаться недалеко от места, где оставила свежий труп?

– Ты не мог бы поискать другой объект для примера? – возмутилась Нэнси. – Что у вас обоих за дурная привычка?

– Правда, Энтони, не обижай девушку. Хочешь еще что-нибудь мудрое сказать?

– Лучше тебя послушаю. Очень повышает образовательный уровень. Например, какие-нибудь подробности об этом убитом парне.

Терри придвинул к себе несколько листков бумаги.

– Дуайт Коллинз. Как вы уже осведомлены, родной брат нашего губернатора. Младший. Тридцать два года. Пятнадцать лет назад откололся от своей богатой и влиятельной семьи. Практически не поддерживал никаких отношений. Появлялся только на официальных приемах. Да и то лишь после того, как брат занял свой высокий кабинет. Думаю, политику пришлось демонстрировать несокрушимость родственных связей. Занимался благотворительностью. Работал сразу в нескольких фондах. Холост. Пару раз попадался с легкими наркотиками. Список его телефонных связей я вам приготовил.

– Как насчет заграничных вояжей? – спросила Нэнси.

Терри взглянул на экран компьютера.

– У него даже не было заграничного паспорта. Это тебя, вероятно, смутил русский пистолет? Так успокойся. Они и у нас продаются в достаточном количестве.

Энтони взглянул на часы. До назначенной встречи с губернатором оставалось совсем немного времени. А ему еще предстояло отчитываться перед репортерами. Он уже продумал в какой мере может перед ними открыться. Хотя, по опыту знал, что зачастую они приходят на пресс-конференции со своими предположениями. Иногда даже подкрепленными достоверными фактами. Многие из них имели своих информаторов и в преступной среде, и в кругу его коллег. Потому предугадать заранее, как сложится разговор, было трудно. В многолетней практике агента Дюваля были случаи, когда именно вопросы и предположения журналистов наталкивали его на правильный путь расследования. Рассчитывать на это было, конечно, нельзя, а вот надеяться – можно. Тем более сейчас, когда у Энтони не было ни одной правдоподобной версии. Одно обстоятельство безнадежно разбивалось о другое. Если предположить, что убийство имеет под собой политическую подоплеку, то слишком многое указывало на неподготовленность исполнителя. Это и неточный выстрел, и грубо сворованные автомобильные номера, и тело в машине. Можно, конечно, предположить, что таким образом профессионал запутывает следствие, но об этом не хотелось даже думать. Отработка такой версии заняла бы многие месяцы. Да и фигура погибшего, не имеющего никакого отношения к политической деятельности, в эту догадку не вписывалась. То, что у Дуайта Коллинза при себе не оказалось никаких документов, могло объясняться как неуклюжей попыткой скрыть его личность, так и элементарным ограблением. Но в последнем случае, зачем было тащить его тело? Даже, если предположить, что убийство было совершено в машине, то оставалось совершенно непонятным, почему убийца решил избавиться от трупа именно на заправочной станции.

– Так что, Нэнси, как мы ни старались, нам не удалось обнаружить на теле ничего, что могло бы указать на убийцу, – заканчивал свою мысль Терри. – Ни одного отпечатка, ни одного волоска. Пусть косвенно, но наводит на мысль о профессионале. И наш друг Энтони мог бы эту мысль опровергнуть или подтвердить, если бы хоть на мгновение отвлекся от своих глубоких мыслей и обратил на меня свое благосклонное внимание.

– Я тебя внимательно слушал, Терри, – обиделся Дюваль, – особенно в той части, где ты рассказывал, об отпечатке кроссовка на рубашке убитого. Я тоже согласен, что по его расположению можно допустить, что таким образом труп выпихивали из машины. Тем более, что, как ты совершенно верно подметил, около него не оказалось ни одного свежего следа. Что-нибудь еще?

– Поработай пока с этим. У нас есть список звонков убитого, к вечеру постараюсь отделить для тебя наиболее любопытные.

– Уверен, что у тебя все получится, – подбодрил Энтони, – Не хочешь покрасоваться перед камерами?

– Боюсь затеряться на твоем фоне. Идите с Нэнси вдвоем. Тем более, что вам не привыкать позировать дуэтом.

– Лучше перед ними, чем перед тобой. За много лет я успел заметить, что у тебя специфические творческие пристрастия.

– Я тоже обратил внимание, что ты их разглядываешь с неподдельным интересом.

– Работа такая. Никуда не денешься. Правда, с удовольствием отмечаю, что твои натурщики перестали мне сниться по ночам. А тебе, Нэнси?

– Не могу сказать, что расцениваю его творчество, как высокое искусство, – осторожно сказала агент Купер, – но и как фильмы ужасов не воспринимаю.

– Видишь, как дамы черствеют на нашей работе, Терри. Прямо скажем, не без твоего активного участия.

В зале, предназначенном для проведения пресс-конференций, Энтони и Нэнси нетерпеливо ожидали два десятка репортеров. Агенты привычно прошли к трибуне, постучали по микрофонам, проверяя их готовность. Дюваль предупредительно поднял руку.

– Ребята, – сказал он, – времени у нас немного. Поэтому сначала я сделаю маленькое заявление, которое, надеюсь, поможет вам заполнить первые полосы, а потом мы с агентом Купер постараемся ответить на ваши вопросы. Итак… – Энтони взял небольшую паузу, еще раз продумывая и тщательно взвешивая каждое свое слово. – Вчера утром на одной из заправок в Мидтауне был обнаружен труп родного брата губернатора нашего штата. В политической жизни он участия не принимал, поэтому широкой публике известен не был. Погибшего звали Дуайт Коллинз, ему было тридцать два года. Работал он в нескольких благотворительных фондах. Сразу оговорюсь, что политические мотивы убийства, которые так для вас соблазнительны, пока не подтверждаются. Поэтому прошу вас быть весьма аккуратными в своих предположениях.

Дюваль вопросительно посмотрел на Нэнси. Та наклонилась к микрофонам.