Сергей Степанов-Прошельцев - Уроки «химии». Из жизни условников

Но зарабатывать на коровьем дерьме бабки не так легко, как кажется. Директор посамонадейничал. Кроме шнековых, нужны ещё и сепараторы центрифужные. Они удаляют тяжелые частицы жира. И вот с ними-то и проблемы – их мало, они нередко забиваются, выходят из строя. Да и производительность невелика.

И нечистоты скапливаются, не успевают добраться до канализации. Не хватает и хлораторных установок для дезинфекции.

А как ведется борьба с мухами? Положа руку на сердце, никак. И этому способствует как раз несвоевременное удаление загрязненных стоков.

Но самые опасные враги – грызуны, особенно крысы, которые, как и мухи, могут стать переносчиками эпидемий и инфекций. Санлеп своими глазами видел крысиные норы, причём их больше всего именно в колбасном цехе. Крысы прячутся в пустой таре, прогрызают полы, даже металлические сетки. А часть канализационных и вентиляционных отверстий такими сетками вообще не заделана. Что касается ловушек и капканов с приманками, которые устанавливают на ночь, то грызуны их стороной обходят. Телепатия!

В цехе Санлепу поведали разные истории. Люди были предельно откровенны. Но все просили не упоминать их фамилий. Потому, что будут потом преследования со стороны начальства. Не оно само, конечно, этим занимается, а его приспешники. И даже менты, которые куплены с потрохами. Кому-то уже отбили почки, кого-то вообще посадили. Одну из девушек, которая повстречалась с крысой и была покусана, увезла «скорая». Мало того, что она пережила шок, ей ещё и делали уколы от бешенства. На мясокомбинат потом не вернулась. Мужик лет пятидесяти, Эдгар, пожаловался, что крысы съели его штаны, которые он оставил в бытовке, поскольку они были выпачканы фаршем.

Прояснилось и с переработкой крыс на колбасу. Такие случаи действительно были. Последний – две недели назад.

– Работаем мы, всё нормально, – рассказывала женщина средних лет по имени Паула. – Пробегают две крысы. Никто на них не обращает внимания. Какая в этом разнужда! Вот одна поскользнулась на осклизлой трубе и свалилась прямо в мясорубку. Визг – и крыса превращается в фарш. А все продолжают заниматься своими делами. Подумаешь – трагедия какая!

Так вот, оказывается, это и не легенда совсем. Вот почему обнаруживаются в колбасе крысиные хвосты! И Озолс об этом хорошо знает! И не только он.

Санлеп увидел сыздаля небольшое тёмное помещение. Хотел войти, но мастер, который его сопровождал, преградил дорогу.

– Там… использованная тара, – сказал он как-то не очень уверенно.

Санлеп рванул дверь на себя. Несколько огромных бочек. Кислый запах.

– Что это?

Мастер молчал.

Санлеп посветил фонариком. В бочках был замочен картон. Зачем он нужен, догадаться было несложно. Картон – это неизменная составная копченых колбас, когда хотят сэкономить на мясе. И вряд ли это была чья-то самодеятельность. Целенаправленная политика.

Из одной бочки выскочила озадаченная непредвиденной ситуацией раскормленная крыса.

– Почему вы их не травите? – спросил Санлеп.

– Пробовали. Распылили газ – рабочим это не понравилось, – сказал мастер. – Пригрозили забастовкой.

– И махнули на всё рукой? Как и на вопросы личной гигиены. Если уж к работе допускаются люди, не имеющие санитарных книжек, то кто будет проверять чистоту рук и спецодежды?

Мастер не отвечал. – он попросту не знал, что глаголить. Его соответствующим образом не проинструктировали.

Санлеп рассчитывал продолжить проверку. Что она бы ещё выявила? Но на следующий день его на мясокомбинат не пустили.

– Директор приказал? – спросил он охранника, но тот сделал вид, что ничего не слышит.

Как-то морочно стало. Рассерженный, Санлеп поймал спозаранья Озолса. Рассказал о своих злоключениях. Тот был с ним предельно холоден, как споконвечная ледяная шапка Джомолунгмы. Посмотрел сыскоса, выкуковал:

– Я же говорил, что надо делать правильные выводы, нельзя пугать население.

– Но я это дело так не оставлю, – упорствовал Санлеп. – Завтра ознакомлю вас с результатами проверки.

– Завтра будет завтра, – странно как-то прореагировал его шеф.

4

Санлеп писал акт проверки всю ночь. Лайма, жена, несколько раз вставала, нервно курила на кухне одкомнатной квартиры в малосемейке, которую получила именно она – Лайма устроилась в отдел кадров большого галантерейного комбината, который был почти её тёзкой. Он назывался «Лаума».

– Брось ты пикироваться с начальством, – говорила она. – Всё равно свою правоту не докажешь. Только себе навредишь. Знаешь, с чем это сходственно?

– С чем? – поинтересовался Санлеп.

– С полоумием.

Но Санлеп был из когорты правдолюбцев, которые не останавливаются ни перед чем, наивно полагая, что их честность в конце концов победит. Действовал по принципу: хоть рыло в крови, да наша взяла. И утром он намеревался показать свой 22-страничый документ Озолсу.

Худая и бледная, как одинокий клабищенский призрак, белобрысая секретарша его остановила:

– Янис Карлович занят. Он велел никого к нему не пускать. Кстати, а вы знаете, что у нас больше не работаете? Вот приказ, ознакомьтесь…

Приказ был короткий. «Уволить Рябинина А. В. как не выдержавшего испытательный стаж и допустившего нарушение трудовой дисциплины, выразившее в самовольной проверке мясокомбината».

– Но это же бред сивой кобылы! – воскликнул Санлеп. – Проверка была плановой. Меня сам Озолс туда послал.

– Любая проверка проводится по распоряжению главврача СЭС, – объяснила секретарша. А такого распоряжения не было…

Кровь ударила Санлепу в голову. Он вломился в кабинет Озолса.

– Как прикажете понимать все это?

Озолс оторвал глаза от какой-то бумаги.

– Успокойтесь, – сказал он. – Ваше раздражение мне непонятно. Вы сами во всём виноваты. Теперь расхлёбывайте.

– А кто говорил о плановой проверке? Кто показывал мне письмо студента?

– Какое письмо?

И тут Санлеп понял, что Лайма была права. Он играет в оглохшую дудку. У этой развезени – все признаки мышеловки. Он никому ничего не докажет. В этом городе – круговая порука, полный соглас, все до единого повязаны блатом, взятками, здесь не потерпят, что какой-то никудыка вмешивается в их устоявшийся и ненаедный распорядок жизни. Это – сборище клевретов, упыри, выкормыши прогнившего до основания режима. Берзиньньш тоже откреститься от всего: мол, никакой плановой проверки и не было, знать ничего не знаю.

Санлеп резко повернулся и вышел. Может, его поймут в прокуратуре? Но у него нет никаких доказательств. Как бы не оследиться. Письмо в газету анонимное, оно у Озолса, не заверенный печатью санэпидстпнции акт проверки мясокомбината – это не официальный документ…