Игорь Галеев - ДухСо пробы Ф за №55-12. Ледник

Запереться в туалете. Сжечь. Пусть дверь ломают. Ворвутся, а тлеет, пепел один.

Успею! Бог не допустит! Успею!

Хоп! – и ключ в двери поверну.

Дворами, дворами.

И бежит дворами, вдоль заборов странно высоких-красных. Не было их здесь раньше. Не помнит их. И бежит.

Бежит. Успеть бы. Улицу перескочить, и дом там.

Улицу перескочить. Хоп! ключ повернуть. И пусть видят. Дверь – щёлк и звоните, сколь влезет. Ха-ха-ха! Ой, хо-хо-хо!! Не достанут! Дёрг-подёрг, а огонёк листики долизывает. Накосите-ка!

Накосите, съели дырку от бублика! Хо-хо! Хо-хо!

Ученый теперь, знаю, что делать!

Не пройдут штучки коварные.

Оторвусь! Оторвусь, успею! Обязательно!

Туки-туки-там, улица пустынная. Успеть бы – мысль одна единственная. Нет больше мыслей, и не будет, пусто в голове – смысл жизни в мысли этой. Цель и единственное призвание. Назначение. Рай! Ради нее родился, рос, учился и жил – успеть бы! Огонёк запалить. Чирк и всё! Радости-то, радости! Пусть у них пена на губах. Злоба в глазах. Опарафинились. Пусть!

Успеть бы! Мать, помоги! Отец, помоги! Самое-самое, что родило и подняло меня, помоги!

Не было ничего! Снилось. Не со мной. Не было! В первый раз бегу, в первый раз несчастье горькое, беда невиданная за спиною. Выручать нужно! Обязан!

Выручу! Шёл к этому, рос для этого! Примеров знаю много-много. В них смысл и поддержка, в них спасение от несчастья, от порока, от души…

Ох-ох, где они, хитрые, алчные, расчётливые? Улица! Шаг, еще шаг. Не шаги это, прыжки это! Силы благородные.

Не было порока! Не будет несчастья. Будет огонек и очищение. Запах бумаги. Дымок. Лёгкость будет. Тяжесть уйдет. И смех придет.

В лицо засмеюсь! В глаза их бесцветные – нервно, свободно.

Наравне буду. Спокоен, твёрд и уверен. В себе. В правоте. Оглянусь – и не стыдно! Чисто всё.

Успеть бы!

Дочери в глаза взгляну – вот твой папка! Ясный. Нет, сын у меня, сын! Наследник!

Успею! Двери распахну, люди, – чистый я! Ясный! Полный! Нужный! Гордый!

Успеть бы!

Руки мои вам! Сердце!

Широка улица! Дома высокие. Крик долгий: «Пе-рес-ту-у-пи-и-и-…»

Потно от крика. Кто бы это? Сам ли?

Глаз в затылке не видит погони. Отстали. Плутают.

Вот они!

Уходить. Рывок! Людей, толпу расталкивая, прочь!

Рывок! Рывок! Сигналят! Тормоза скрипят! Ну!..

Двери. Жар в груди. Высохло всё. Легкие плавятся. Сердце хрипит. Глотка опухла. Успеть бы!

Глаз зрит, улавливает – вот они выскакивают! Не дамся!

Господи, ноги! Предатели ноги! Слабость. Лестницу не одолеть!

Ползи! Успеть бы, вот в чём смысл. Так, так…

Ползи!

Кто косо посмотрит? Не было ничего! Жил. Как надо. Не преследовал. Жил! Успел! И сына и дочь вырастил. Вон они какие! Будет это, будет…

Успеть бы!

Встать! Руки трясутся. Ключ, ключ. Повернуть. Шаги внизу. Повернуть и огонёк! Дымок пахучий! Спасительный. Успеть бы! В третьем ящике сверху…

Так, шаг. Вот! Бегут! Хрипят «Стой!» Не-ет! Навалиться, закрыть! Замок – щёлк! Всё!

В комнату! К столу! Через себя, через всё! Во имя! Ноги-ноги! Сердца нет! Калека. Легких нет. Глаза лопнули. Ощупью, ощупью. Вслепую! Довести, исполнить!

Успеть бы!

Туалет, спички, ну!..

Шаг, еще шаг. Свинец в ногах. Лицо пылает.

Успеть бы!

Простит. Поймет! Выхода другого не было – выручал! Еще посмеемся вместе. И выручил! Навсегда простит. Равный буду! Не было, не было!

Успеть бы!

Сжечь – и радоваться. Вместе будем!

Успеть бы, сжечь, сжечь!

И снова вдоль странных высоких-красных заборов бежит, задыхаясь, и снова мысль всё та же преследует, бьётся и раскалывает мозг на части: успеть, успеть бы, сжечь, чистый, шаг, еще шаг, дверь, замок, стол, ящик, туалет, спички, огонёк, забор, бег, спички, дымок – и вновь по кругу беспрестанно.

(Глубина сокрытия – 28 чисел многообразия.)

Как-то все само собой вышло. Безотчетно.

Три дня его съедали страсти, три дня мозговые клетки оперативно формировали и представляли для внутреннего обозрения картины. Одну хлеще другой. Четвертую притягательнее третьей. Разум отказывался что-либо предпринимать по вопросу гашения инстинкта.

Поначалу Вячеслав Арнольдович сопротивлялся, подогревал или усыплял подсознание раздумьями о социальном. А затем сдался. Используя последние усилия анализа и расчета, он, как в тумане, всё же успел осознать, что город этот и эта местность как бы под чьим-то контролем, и чудилось ему, что чья-то темная сверхвласть вселилась в его плоть, парализовала волю, и вот поэтому он вынужден лежать рядом с ней, слушать ее надсадный храп, вдыхать гадкий спёртый воздух (боязнь сквозняков) и запах жасмина, что ли… черт возьми эту мистику! Когда он проделывал с ней то, что она хотела, его преследовал этот приторный запах, возбуждал и, вероятно, благодаря ему он чётко сумел произвести всё… что требовалось. Суровые перипетии!

Мёртвый город. Он думал, что хорошо бы выбраться отсюда, навсегда, куда угодно, хоть бы в дебри Амазонки. Подумал лениво, заранее зная, что выбраться ему не под силу.

«Фатум? Или Глебов комплекс? размышлял он, отвернувшись от нее. – Так или иначе, а жить нужно. Каждый раз таким, каков ты есть, у каждого свои прегрешения вот он – трагизм рождения и попыток переделать человека. У каждого свои склонности, все разные. В принципе, нужно уметь всё трезво испытать. И это? Да, а что, и это тоже. Все мы люди, и нужно любить ближнего своего. И тех двоих, что несли ей кресло. И я люблю. Эту?.. Разве я виноват? Меня заставили! Природа, этот город, люди, Глеб… Что я ему сделал плохого? Почему это я должен был ради чьих-то подвигов собственной судьбы лишаться, вовлеченным числиться, когда я тогда еще сам не раскрылся и не воплотился? Меня спросили, и я честно и открыто рассказал всё. А что скрывать? От кого скрывать? И не посвящен я был. Рассказал бы кто-нибудь другой. Тем более, что сам он уехал и не собирался возвращаться. А я тогда молокосос был и не понимал всего, меня не посвящали. Сами виноваты. Что видел, слышал, то и изложил. Нет, это не предательство. Я никого не предавал!»

Механизм всплывшей совести заработал в полную силу. Он бы разошелся в своих мыслях не на шутку.