Нонна Беспалова - Под небом Италии

Дома Таня с трудом приласкала дочь, попросила няньку задержаться. Нужно было приготовить обед, и Таня достала из холодильника бульон, отлила в кастрюльку, взяла из морозилки пачку мороженых овощей. На второе ещё есть две котлеты и гречка, только разогреть. Она поставила бульон на огонь и начала резать овощи для салата. Таня услышала, как хлопнула дверь. «Павел! Как рано. Как некстати».

Павел заглянул в кухню. Таня обернулась к нему: «Ещё не готово. Я тебя позову». Она посмотрела прямо ему в лицо, наверное, в первый раз за эту неделю. В её глазах была такая смесь боли, ярости и ещё чего-то, что Павел на мгновение застыл на месте. «Хорошо. Я буду у себя, поработаю».

Таня стиснула зубы. «Зачем он делает вид, что ничего не замечает? В доме только что искры не летают, такое электричество в воздухе. Нянька прячется по углам, Ляля капризничает». Тане хотелось закричать, пошвырять всё вокруг себя, разбить что-нибудь, а она вынуждена варить суп, потому что Паша дома и у них всё хорошо. Все довольны, все смеются. Таня почувствовала, что сейчас сорвётся в истерику и завизжит. Она схватила половник, зачерпнула кипящий бульон и плеснула на внутреннюю сторону руки у локтя. Боль была адская, Таня дико закричала.

Павел из кухни прошёл в кабинет и сел за стол. Что происходит? Она решила объясниться? Или у них что-то произошло? Как она может думать, что никто ничего не замечает? Нянька смотрит на них испуганно и старается не показываться на глаза. В этот момент он услышал Танин крик.

Павел и Таня лежали раздетые на кровати. Потолочный вентилятор разгонял воздух и приятно обдувал их тела. В галерее они опять едва не поссорились. Таня зависла в залах с искусством ранним, тринадцатого-четырнадцатого века, и Павел еле оторвал её. Галерея огромная, каждая работа – шедевр, жаль, если на поздние вещи не останется времени и сил. Но последние залы Таня прошла, особо не разглядывая, вполне равнодушно, хотя с точки зрения Павла именно это искусство было совершенно.

«Что-то мы часто стали ссориться, – думал Павел. – Что она находит в этих узкоглазых мадоннах, в этих младенцах с непропорционально длинными бледными телами, в этих бесконечных застывших складках плащей и платьев, в деревянных неестественных позах?» Павел лёг на постель, вытянул усталые ноги. Он покосился на Таню. Таня лежала, закрыв глаза.

«Что с ней творится? Откуда эти слёзы, неожиданные обиды? Может, у неё кризис среднего возраста? Или это реакция на уходящую молодость?» Тут его дёрнуло током: «Может, она узнала что-нибудь? Вряд ли она знает. Если только его кто-то выследил. Но для этого нужно целенаправленно следить. Таня этого делать не будет. Тогда кто? Кому это могло бы понадобиться? Никому». Павел встал, взял свой лэптоп, сел за стол. Нужно посмотреть, что у них творится на работе.

Сейчас трудно себе представить, какой ужас Павел тогда испытал, услышав её крик. Он прибежал на кухню. Таня раскачивалась с вытянутой вперёд рукой и продолжала вскрикивать. Павел быстро оценил валяющийся половник, место ожога. «Дура!» – крикнул он, сморщившись, переживая её боль, и схватился за подсолнечное масло. «Нет-нет! – закричала Таня. – Возьми марганцовку на полке в ванной возьми чуть-чуть разведи в кипячёной воде вода в чайнике сделай розовую не тёмную розовую в большой кружке кружка здесь». Она сказала это скороговоркой, шипя от боли, и постучала ногой по шкафчику. Прибежавшей няньке крикнула: «Принеси Лялин старый подгузник марлевый!» Нянька убежала. Павел полил раствором марганцовки Тане на руку. Нянька смочила подгузник в оставшемся растворе, отжала, Павел замотал в него место ожога. На Таню надели старое пончо, и Павел повёз Таню в ожоговый центр. Таня держала больную руку другой рукой под пончо. Она откинулась на сиденье, тихо произнесла: «Больно, Паша, больно!» и заплакала. «Потерпи, Таня, потерпи! Сейчас тебе помогут, станет легче».

Врач похвалил Таню за грамотное поведение при ожоге, уверил Павла, что следов не останется. Таню увели медсёстры и вернули уже успокоившуюся, с толстой повязкой на руке. На перевязку нужно было приехать через три дня. На обратном пути Таня уснула. Павел поглядывал на неё спящую. «Что же это было? Он её бросил? Разругались? Опять изменил? Неужели ей было так невыносимо, что она… Сумасшедшая. Как там врач сказал? И следа не останется? Это вряд ли».

«Почему меня так трогает именно это? – думала Таня. – Тринадцатый, четырнадцатый, пятнадцатый век, потом всё кончается. То, что было потом, мне сейчас неинтересно. Что происходит? Я хожу и постоянно сдерживаю слёзы. Паша обижается, что я ему ничего не говорю. Он не может понять, что со мной творится. И я не могу этого понять».

– Паш! Мы сегодня ещё куда-нибудь пойдём?

– Нам бы неплохо часам к четырём подойти к Санта Марии Флорентийской, к Дуомо. По дороге можем пообедать.

– Я ещё полчаса полежу и пойдём.

Таня кинула себе в ноги обе подушки из-под головы и положила на них гудящие ноги. Павел оглянулся.

– Сделать тебе массаж?

– Д-давай.

Павел подошёл, сел к Тане на кровать, положил к себе на колено её ногу и начал умело гладить мышцы голени снизу-вверх, потом стал разминать их крепкими пальцами. Таня чувствовала, как под его руками разбегается кровь, ощущения были приятными, Таня постанывала. Павел пересел на другую сторону кровати и проделал то же самое с её второй ногой, потом его рука скользнула выше колена, массаж превратился в ласку. Таня лежала в одном белье, Павел сдвинул лямочки её бюстгальтера и продолжал её целовать и гладить. Таня отдавалась его ласкам, боясь спугнуть его настрой.

Они уже очень давно не занимались любовью днём или вечером. Их соития стали реже и переместились на утренние часы, сразу после сна, не вставая с постели. В эти часы типичная сова Таня была готова убить любого, кто попытается её разбудить. Секс с годами потерял свой бурный характер и стал чем-то вроде семейного ритуала. Теперь он свёлся к одной единственной позе, той, которая позволяла не испытывать утром неловкости из-за нечищеных зубов и несвежего дыхания.

Таня несколько раз говорила Павлу, что получает мало удовольствия от утреннего секса, но он упорно продолжал это делать утром, и Таня смирилась. Сейчас ей было так хорошо, как давно уже не случалось. Неожиданно Павел встал на колени и повернул Таню на бок. Верхнюю её ногу он согнул в колене, её нижняя нога была теперь между его ног, он подтащил Таню ближе к себе и продолжил. Поза была удобная и эффективная, это Таня сразу почувствовала и оживилась, но Таня не помнила такой в их с Павлом практике. Они много всего перепробовали, но так не делали. Тане это наблюдение не помешало, но запомнилось.