Нонна Беспалова - Под небом Италии

– Всё не так просто, Тань. Если я уйду от Людки, тесть мне перекроет кислород. Да и ты невеликие деньжищи зарабатываешь. Где харчеваться-то будем? Честно говоря, я привык уже не задумываться о деньгах, жить широко. Ты тоже, как я понимаю, с Павлом не бедствуешь: прикид у тебя дорогой, духи, машина.

– А что же делать?

– Будем встречаться.

– Я так не могу.

– Здрасьте. Все могут, а ты не можешь?

– Кто «все»?

– Ладно. Это я глупость сказал. Тань, боюсь, что другого выхода нет.

Витя подошёл к Тане, потянул её за руки. Она встала, и Витя прижал её к себе.

– Наша Таня громко плачет…

Он шептал Тане в самое ухо и щекотал его губами.

– Уронила в речку мячик.

Тут он укусил Таню за ухо. Таня от неожиданности вскрикнула. «Тише, Танечка…«Таня хохотнула коротким грудным смехом. Виктор повёл её в спальню. Теперь он как будто показывал ей всё, что может с ней сделать в постели. И так можно, и так, и вот так. «Обязательная программа», – мелькнуло у Тани в голове. Но что бы он с ней ни делал, как бы её ни поворачивал, ни сгибал, острота ощущений не снижалась, контакт не прерывался. Они действительно были заточены друг под друга.

– Вить! Я завтра же всё расскажу мужу. Не дрейфь, проживём как-нибудь.

– А кто у нас муж?

Таня назвала холдинг и должность Павла.

– Ничего себе! Он наверняка моего тестя знает. Ещё неизвестно, что ему в голову взбредёт. Тань, я тебя очень прошу, не рассказывай ему ничего, пока не рассказывай. Надо всё обдумать.

Утром Таня делала всё, чтобы как можно реже сталкиваться с Павлом, и уехала на работу на пятнадцать минут раньше обычного.

«Зачем я убежала? – думала Таня. – Теперь жди его здесь, в темноте. Пойти в гостиницу? Я не помню дороги». Уже совсем стемнело. Фонарей рядом не было, а тусклого света от ламп над дверями домов не хватало, чтобы осветить углы и закоулки. Таня сделала несколько шагов по мощёной площади, но так и не решилась никуда пойти. Она порылась в своей сумке, нашла сигареты и зажигалку и закурила. Пока она курила, она разглядела, что улица, идущая влево, упирается в высокий парапет. Скорее всего, это был берег Арно. У Тани мелькнула мысль подойти туда и посмотреть, но она смутно видела чью-то мешковатую фигуру у парапета и подойти не решилась. Таня пыталась разглядеть, мужчина это или женщина.

Танин взгляд как будто разбудил этого человека. Он обернулся. Это был мужчина. Он оторвался от парапета и пошёл в сторону Тани. Танино сердце громко стукнуло и зачастило. Она сделала несколько шагов обратно к дверям ресторана. «Что же Паша сидит там так долго? Специально, что ли, тянет время, чтобы меня позлить?» Человек подошёл ближе. Таня встала на ступеньку у самых дверей. Она с изумлением узнала того пассажира с неприятным лицом, которого она видела в самолёте. Он тоже её узнал и молча ей поклонился. Таня ответила коротким кивком. Неприятный пассажир прошёл мимо. «Ничего удивительного. Город не велик, все ходят одними и теми же туристскими маршрутами», – подумала Таня. Тяжёлая дверь отворилась, вышел Павел. «Что ты там делал так долго?» – раздражённым тоном спросила Таня. Павел протянул ей треугольную коробку, перевязанную ленточкой. «Твой шоколадный торт. Какая муха тебя укусила? Что с тобой происходит?»

– Процесс акклиматизации.

– Вот как? Я этого не учёл. Почему ты не пошла в отель?

– Я не помню дороги.

– Тогда пойдём и запоминай.

Павел редко вспоминал свою первую жену Марину, но сегодня вспомнил. Танин побег из ресторана был вполне в духе Марины, хотя с Мариной он вряд ли бы закончился так мирно. Сейчас Павел вспоминал все её выходки и не мог понять, как он всё это вытерпел, причём целых четыре года. Правда, её истерики и скандалы с непременным битьём чего-нибудь всегда заканчивались слезами, бурными изъявлениями любви, неистовым сексом. Однажды его терпение лопнуло.

Ещё не прошло и полугода, как умер отец, мать, казавшаяся в семье командиром, вдруг совершенно растерялась, стала цепляться за Павла, предъявлять к нему странные требования. Она хотела, чтобы Павел жил с ней вместе, но на предложение сделать обмен и съехаться ответила отказом. Мама просила его поехать вместе с ней в санаторий, съездить с ней на рынок за продуктами – он должен был заместить ей отца. Павел посоветовался с её врачом, тот в своих рекомендациях был предельно чёток: помогать нужно, идти у неё на поводу нельзя. Она должна научиться жить самостоятельно. Павел занял такую позицию и в дополнение ко всему выслушивал по телефону мамины упрёки в чёрствости, в том, что он плохой сын, что если бы она знала и так далее…

Когда Марина сорвалась в очередной скандал, злоба и ярость вспыхнули с такой силой, что Павел встал и пошёл к ней с одним желанием: схватить её за горло и сделать так, чтобы она замолчала. По дороге он опомнился, а она испугалась и действительно замолчала. Павел развернулся, вышел в спальню, взял из-под кровати чемодан, покидал рубашки и бельё и уехал к матери. Марине потом позвонил и попросил её покинуть его квартиру в течение месяца.

Прошло почти два месяца, и Павел решил посмотреть, что творится у него в доме. У подъезда своей пятиэтажки он встретил крупного светловолосого мужчину с небольшой рыжей бородой. В руках у мужчины были знакомые чемоданы. У Павла мелькнула догадка, и она подтвердилась, когда из подъезда вышла Марина с двумя горшками герани в руках. Павел невольно оглядел её лёгкую фигурку, её смуглые, стройные ноги, и она заметила этот взгляд. Марина отдала горшки бородатому мужчине, подошла, обняла Павла прежде, чем он успел предупредить этот жест, и с чувством сказала ему: «Будь счастлив!» Павел проводил взглядом их отъезжающую машину и пошёл к себе. Войдя в дверь, он остолбенел: в квартире было пусто. Только в спальне осталась тахта, на которой они спали. Тахта была со сломанными ножками, чинёная им самим. На тахте грудой лежали его вещи.

На обратном пути от ресторана они вышли на широкую по всем городским меркам улицу, дошли до площади. На площади в стороне от дороги танцевали люди под негромкую музыку, старую, довоенного звучания. Таня остановилась. Это было тоже пронзительно красиво, эти танцы в полумраке под трогательную музыку того – безмятежного времени. «Хочешь потанцевать?» – улыбаясь спросил Павел. «Нет, что ты! Пойдём домой». Они свернули на улицу, ведущую к их отелю.

Есть торт Тане совершенно не хотелось. Она поставила коробочку в холодильник и забыла о ней. Засыпая Таня подумала: «Если снять всё это на камеру, их ссору в ресторане, её ожидание в темноте, этого незнакомого мужика, молча поклонившегося ей, и эти танцы на безлюдной площади, – получится настоящий Феллини. Это не придумано. Это – Италия».