Руслан Богомолов - Сотворение Волжской России. Книга 2. Горячее лето 1224 года

На следующий день оба Седенки и Мамедова после утреннего построения гарнизона отговорили Кочкина идти договариваться с эмиром о покупке Нины. Если похищение откладывалось на неделю – десять дней, то не стоило дразнить гусей. Бог его знает, что с ней там сотворят за это время, если комендант получит отказ.

Капитан подумал немного и согласился. Согласился он и отпустить на часок Николая, чтобы тот предупредил об этом Нину. Ещё перед уходом из дворца Николай договорился со стариком о том, что тот будет подходить в саду к определенному месту у забора, и там будет ждать его минут десять. Время встреч было выбрано – 9 часов. В это время в саду ещё ни кого не было, а старик мог эти десять – пятнадцать минут выкрасть.

И вот теперь без пяти девять Николай подошёл к забору по узкой кривой улочке, на которую выходили только две двери из параллельного забора. Он дошёл до поворота, за которым скрылись узкие двери из дома-забора. Дальше идти было нельзя – там появлялся новый дом-забор с окнами.

«Соглядатаи нам не нужны», – подумал Седенко, прислушавшись к удаляющимся за поворотом шагам. За забором всё вроде было тихо. Прыжок, выход силой, мах правой ногой, все как на тренировке, и он в саду.

Чертыхаясь, отряхнул куртку и брюки, забор был жирно побелён известью, осмотрелся, место вроде то, присел, прижавшись к кустику, и стал ждать. Ровно в девять из-за дерева напротив тихо показался старик, оглянулся – никого, прошёл ещё, и только чуть не столкнувшись, увидел сидевшего на земле Седенко, настолько сливался его камуфляж с растениями сада.

– Ох, слава те, Микола.

– Здравствуй, дядька Руслан.

Вчера на прощанье Николай не только узнал имя старика, но и то, что ему всего-то 44 года от рождения. Здорово проехалось по нему рабство.

Седенко рассказал Руслану о том, что похищение откладывается. Что после сражения попробует всё же его командир получить Нину добром, а нет, тогда и устроится побег.

Руслан слушал, не перебивая, потом уточнил у Николая значение некоторых его слов, которые он не понял, помолчал, и, положив руку на плечо Николаю, заговорил о коварстве и лживости эмира Ахмеда, о том, что он что-нибудь да придумает, чтобы не отдать Нину. Поэтому сговорились, что в первую же ночь после сражения, Руслан придёт вместе с ней сюда, а Седенко будет ждать их за забором. Дальше «старик» их выведет из города. Только надо будет на подкуп сторожей рублей двадцать, не меньше.

Николай замялся, в его планы не входило освобождать ещё и Руслана, и он спросил:

– А ты тоже хочешь бежать?

– Да, – был ответ, – аже узнаеме Ахмед потечне Нины, мне потяту бити. Се ли мне ждать?

– Потяту?.. Что это?

– Бити до смерти.

– Убить, значит, – Седенко задумался, брать на душу ещё одно бегство собственности союзника…

«Ох, и влетит мне», – подумал он, глядя на изрезанное морщинами лицо Руслана, улыбнулся, пытаясь развеять тоску в его глазах, и решил: «была – не была, но Кочкину ни слова». Встал и сказал «старику», ухмыльнувшись:

– Бежать поможем, дядька Руслан, будешь у нас политэмигрантом, узником совести. А?

– Кто те, политмиграте?

– А, дядька Руслан, долго рассказывать, но в общем-то приличное дело, хорошее.

– Лучше шите?

– Портным? Конечно, лучше.

Тут Николай спохватился:

– Пора.

– Схороне тя бог.

Гринёв уже через две недели после той катастрофической ночи всё своё министерство безопасности, разбил на службы: пограничную, внешней разведки с подотделами агентурным и дипломатическим и внутренней безопасности. Когда работа всех этих служб, подотделов, направлений была в основном отлажена, он вспомнил об охране высших должностных лиц и, проанализировав, положение дел, ужаснулся. Нет, конечно, жилинская служба вневедомственной охраны выполняла эту задачу в задании администрации, но дальше… Президент ходил с работы и на работу пешком, его квартира не охранялась вообще, тоже самое с Зениным и со всеми министрами. «Ну, ладно, – рассуждал Александр Беркетович, – пока у нас военное положение, комендатуры и отряды самообороны во дворах и на улицах, это всё терпимо, но через две недели появятся деньги, заварится обычная рыночная каша с давлением на правительство с попытками не купить, так по-другому прижать президента, появятся отморозки или чокнутые. В общем, надо обеспечивать свободу принятия решений руководителями государства и их безопасность от рехнувшихся на политике».

Сказано – сделано, через неделю он при службе внутренней безопасности создал группу охраны из двадцати телохранителей.

Ярославцева особенно убеждать в необходимости такой группы не пришлось, но он поставил условие: его и его семью будут охранять незаметно, Андрею Андреевичу вовсе не хотелось, чтобы во внеслужебной обстановке при нём постоянно кто-то находился рядом и напоминал ему своим видом, что он президент.

Еженедельно, если не было ничего чрезвычайного, Гринёв в службе ВБ заслушивал доклад начальника группы охраны об их работе. Сегодня, в среду 16 июня, на таком совещании начальники группы после разбора результатов, проведённых в воскресенье учений, сообщили информацию, которая очень насторожила Гринёва. Какой-то подозрительный мальчишка уже два вечера сопровождал жену президента с работы до самого дома.

– Что за мальчишка, выяснили?

– Нет ещё.

– Как нет?! Да в первый же вечер надо было проследить за ним.

– У нас за Ярославцевой закреплен один негласный телохранитель, он не должен покидать поста на лестничной площадке после её прибытия домой. В понедельник он ещё сомневался, что этот мальчишка следит за ней, так что доложил мне об этом только сегодня утром, а я – начальнику отдела.

– Так, что предприняли сегодня?

– Послали еще одного охранника и двух агентов из группы наружки проследить за мальцом, – вступил в разговор начальник службы Давид Куладзе, – всех, кто вовлекается в эту работу, объединяем в отдельную оперативную группу.

– Ладно, Давид, докладывай мне обстановку с того момента, как появится что-то новое.

– Есть, – Давид и начальники групп встали вместе с Гринёвым.

– Я буду у себя, – Александр Беркетович вышел.

Около девяти вечера. Татьяна подняла трубку, Андрей только что пришёл и умывался в ванной.

– Алё.

– Татьяна Ивановна?

– Да.

– Это Гринёв, Ваш муж дома?

– Да, только пришёл.

– Передайте ему, что я буду у вас минут через двадцать.

– Что-то случилось?

– Приеду, объясню.

– Хорошо, ждём.

Через двадцать минут Гринёв, извиняясь за поздний визит, входил в зал, следом шёл открывавший ему дверь Ярославцев.

– Присаживайся, Александр Беркетович, – указал хозяин на кресло.