Сергей Распопов - Ещё не вечер. Рассказы. Новеллы. Повести

– Руки назад! Живо! – рявкнул Куракин и ловким движением надел на него наручники.

– Вперед, в комнаты, – приказал он.

– Да вы что делаете? – попытался возмутиться дед, но тут же заметил оскаленную пасть волкодава, который был явно не прочь сомкнуть свои клыки у него на горле. И замолчал. Решил не сопротивляться. Понял, что это бесполезно. Что его приперли к стене.

Собака пришедшая с лейтенантом на кухне повела себя странно. Сначала залаяла, затем завертелась волчком, потом стала скрести доски пола лапами.

– Кажется, нашли, Андрей Ильич, – сказал Куракин лейтенанту.

– Еще бы, на то мы и ищейки, чтобы искать сокровенное, – сухо заметил офицер. – Видишь, как собака вертится, значит, есть труп. Пес чует мертвеца за версту. Если жмур не в воду брошен, а в землю закопан, отыщет в любом случае. Труп никуда не денется.

– Да, криминалистика ушла далеко вперед. Скоро мы будем ловить убийц по запаху их пота.

– Уже ловят, – сказал третий оперативник.

– Как? Неужели? Не может быть? – усомнился Куракин.

– Разве вы ничего не слышали о детекторе лжи? – удивленно приподнял брови лейтенант.

– Ну так это за границей. А у нас в России подобные эксперименты только в начальной стадии.

Тело Гали уже бездыханное и окоченевшее было найдено в подполе под прошлогодней картошкой. Сверху дед набросал на нее различный хозяйственный хлам ввиде пустых ведер и сломанных стульев. А так же набросал разное изношенное тряпье.

«Почему он ее не закопал, непонятно? Вероятно, не думал, что ее так скоро хватятся. Впрочем, отыскали бы почтальоншу в любом случае. Днем раньше или позже, но нашли бы все – равно», – подумал участковый. Он обернулся и посмотрел в упор на убийцу.

Михеев выдержал его жесткий колючий взгляд. Теперь Артему Петровичу было уже все – равно. Ему было никого не жалко, ни себя, ни других. Одно ему было ясно – он проиграл. Поэтому он смотрел на всех ненавидящим взглядом затравленного зверя. Обложили его, не дали покутить перед смертью и помереть спокойно. Значит, жизнь кончена.

Из подпола вылез молодой милиционер. За ним наверх выпрыгнула собака. Он потрепал ее по высокой взъерошенной холке.

– Молодец, Граф, – сказал лейтенант, – хорошо поработал. Буду хлопотать перед начальством, чтобы тебе выдали дополнительный служебный паек. Я разобьюсь на куски, но сделаю все что смогу.

В руках он держал синюю почтовую сумку, только теперь уже пустую.

– Идиот, – посмотрев в сторону Михеева, – сказал лейтенант, – бросил такую важную улику на месте преступления.

– Он не расчитывал, что ее там найдут, – сухо заметил участковый.

– Зато воспользовался содержимым сумки. Где деньги, Михеев? Признавайся. Расскажешь правду, будет хоть небольшое, но послабление тебе. Запишем это как чистосердечное раскаяние. Тебе в любом случае светит серьезная статья. Скажешь правду, получишь по – минимуму. Ты еще крепкий дед, может, выйдешь на волю и заживешь по – новому. Ну, что молчишь?

– В комнате под батареей. Поднимите половицу, найдете тайник. Там спрятана первая толстая пачка. Та, что пятидесятирублевыми купюрами. Остальные в тыльной стороне дивана. И четыреста рублей здесь, за обоями. Я деньги на мелкие расходы всегда кладу за обои. Правду я говорю, правду! – внезапно закричал и истерично захохотал убийца.

– Прекрасно, замечательно, – сказал лейтенант. – Сколько всего было в ней денег? – Он помахал сумкой перед носом Михеева.

– 13 тысяч 825 рублей, но 400 рублей вы не досчитаетесь. Я потратил их на «Беломор». В тумбочке под телевизором 100 пачек.

«Социальные условия, – подумал Куракин, – это конечно важно. Но мало мы еще учим людей добру. Частенько совсем забываем про это простенькое, вечное, но великое понятие. Так оно и бывает. Сначала оправдываемся за счет эпохи. А потом – цинизм. Убеждение, будто можно плевать на человеческую жизнь. Люди – клопы, люди – тараканы. Как же называется такой человек? Тот, что считает, что люди тараканы, которых нужно давить. Когда-то он это знал. А сейчас забыл. – Он напряг морщины на лбу. – Нет, не вспомнить, провал памяти».

– Выводить что ли его? – дружелюбно спросил он лейтенанта.

– А что же с ним делать? Такого деятеля дома оставлять опасно. Знаете, какая мне сейчас мысль в голову пришла? Я подумал, что профессия почтальона у нас в Российской глубинке всегда связана с большим риском, наравне с профессией бизнесмена или банкира. И сумма, что носят эти девочки вот в этой сумке, ничтожно мала – от 5 до 15 тысяч. Но все это не объяснить преступникам. Всем этим Сидоровым, Ивановым, Петровым, которых сегодня нынешняя жизнь выкинула на обочину. А значит, предел их мечтания – бутылка водки или телевизор, что стоит у соседа на кухне. Что означает одно: сосед живет лучше и, значит, соседа нужно уничтожить, чтобы добыть этот самый пресловутый телевизор. А где найти деньги на этот вожделенный Рай? Вот таким простым способом. – Он указал на подпол. – Любое преступление объясняется просто, всего двумя словами. Все можно! Потому и убивают у нас в большинстве случаев не раздумывая, за копейку, залив мозги водкой. Вот такая обывательская выходит философия. А вы со мною не согласны?

Куракин молча развел руками. Против таких веских доводов нечего было сказать. Он свое дело сделал. Алкаша Федотова он давно держал на «жучке». Застукал на месте, когда тот стащил из сельмага ящик с водкой. Но ходу делу не дал. А напряг его для внештатной помощи. Приставил его к почтальонше Гале не для охраны (какой из тощего алкаша телохранитель), а так для пригляду, на всякий случай. Все таки носить в сумке аж по пятнадцать тысяч не хухры-мухры.

Сергей Распопов

Игорь Фатхуллин

Егор Петрович Куракин спешил домой. Он шел по селу Забродному торопливой походкой делового человека, хорошо знающего, чего он хочет от жизни в данную минуту. В этот самый миг он мечтал о тарелке горячего борща с салом под рюмочку русской водки, которую он употреблял всегда, когда появлялась возможность. Слава Богу, что такая возможность в последнее время представлялась почти постоянно. Только его верная Клавдия Михайловна, с которой он нажил троих ребят и прожил бок о бок 36 не очень долгих, как ему теперь казалось, лет, знала, что он, участковый Куракин в молодые годы сильно поддавал и был, может быть, по этой причине очень охочим до баб. Из – за этого два раза уходил из семьи к полюбовницам на долгое время.

Одна его бывшая привязанность – Нюшка Шерстнева, сейчас жила обособленно на краю соседнего села Озерецкое в собственном кирпичном доме. Совершенно одна после смерти мужа.