Александра Маринина - Благие намерения

– Да уж потерплю, отрава ты подагрическая, что с тобой сделаешь. Вы тут полечитесь, а я пока на озеро слетаю, нормальным воздухом подышу, все равно я в таких условиях рассказывать не могу.

Он демонстративно закашлялся и улетел. Ветер заботливо облетел вокруг Камня, забиваясь в самые маленькие щелочки и трещинки, чтобы горячий воздух проник как можно глубже в измученную болезнями и сыростью глыбу.

– Ну как? Хорошо?

– Хорошо! – стонал Камень.

– А так?

– Еще лучше.

– А вот так?

– Как в раю. Прямо чувствую, как боль отпускает. Спасибо тебе, дружище.

– Да не на чем. Ты мне про Аэллу расскажи, про любимицу мою.

Камень, расслабленный сухим теплом и отступившей болью, с удовольствием пересказал все, что узнал от Ворона: про карьеру Аэллы, ее замужества и нового любовника, которого случайно увидела Тамара.

– И все? – недовольно воскликнул Ветер.

– Пока все. Больше Ворон ничего не успел рассказать.

– Ну я не знаю… – Камень почувствовал, как шевельнулась плотно облегающая его тело воздушная масса. – Это халтура какая-то, а не просмотр сериала. Он хотя бы сказал, как она сейчас выглядит? Все такая же красавица, как была в юности?

– Не сказал. Но, наверное, такая же. Куда красота денется, если она есть?

– Тоже верно, хотя бывает по-всякому. Слушай, я устроюсь между деревьями и посплю немножко, ладно? Устал чертовски, пока тащил к тебе эту жару, старался, чтобы она дождем не пролилась. Не обидишься?

– Что ты! Спи, Ветрище, отдыхай, набирайся сил. Я тоже подремлю.

– Тамара Николаевна! – к Тамаре подлетела девушка-ученица с вытаращенными глазами. – Вас к телефону Аэлла Константиновна!

Руки Тамары – в одной расческа, в другой ножницы – на мгновение замерли над головой сидящей в кресле дамы.

– Ира, я работаю, – спокойно ответила она.

Она не любила отвлекаться во время работы, особенно когда делала стрижку «сэссун» – новое слово в парикмахерском деле, – требующую отточенной техники и высокой концентрации внимания.

– Но ведь это же сама Аэлла Константиновна!

– Я работаю, – терпеливо повторила Тамара. – Скажи, что я перезвоню ей, когда освобожусь.

– А вдруг ее уже не будет на месте?

– Иди, Ира, – улыбнулась Тамара.

Она не могла сердиться на эту восторженную молоденькую ученицу, далеко не первую, кто терял рассудок при одном упоминании имени Аэллы Александриди, знаменитого пластического хирурга из расположенного рядом Института красоты. Пациентки института зачастую становились клиентками салона «Чародейка», информация о лучших специалистах-медиках и лучших мастерах-парикмахерах плавно циркулировала из двери в дверь, и в салоне всегда были осведомлены обо всем, что происходило в институте, равно как и наоборот. Аэлла Константиновна была постоянной клиенткой «Чародейки», делала здесь маникюр и педикюр, а стриглась и укладывала волосы только у Тамары, которой хватало выдержки не расхохотаться открыто, когда Аэлла, садясь к ней в кресло, говорила:

– Томочка, я опять к тебе записалась, пусть все видят, какие именитые клиентки к тебе в очереди стоят, это поднимет твой престиж в глазах окружающих.

Тамаре Головиной, победительнице конкурсов в Москве, Риге и даже в Польше, мастеру, которого вызывали к себе перед ответственными выступлениями самые знаменитые актрисы и певицы, давно уже не нужно было поднимать собственный престиж, но Аэлла упорно не хотела этого замечать и тешила себя иллюзией собственной благотворительности. Эта иллюзия приносила ей такое глубокое удовлетворение, что Тамаре жаль было лишать подругу своей сестры столь невинной радости. Особенно забавным показалось Тамаре, что ученица Ирочка и в самом деле испугалась: а вдруг, когда Тамара Николаевна перезвонит, Аэллы Константиновны уже не будет на месте? Наверное, случись так – и мир рухнет.

Краем глаза Тамара видела, как неугомонная ученица подбежала к администратору Татьяне и что-то горячо зашептала ей на ухо. Администратор всплеснула руками, подхватилась и через весь зал направилась к Тамаре.

– Тамарочка, Аэлла Константиновна ждет у телефона, может быть, передать что-нибудь?

– Мне нечего ей передавать, кроме того, что я перезвоню. Это же она мне звонит, а не я ей.

– А вдруг она хочет записаться к тебе?

– Ну, пусть записывается у тебя. Таня, я работаю. Мое дело – стричь, твое дело – записывать клиентов.

– Но ведь Аэлла Константиновна…

– Таня, – резко сказала Тамара, – я все сказала.

Татьяна трусцой побежала назад к телефону и что-то залепетала в трубку.

– Скажите, Тамарочка, это доктор Александриди вам звонит, да? – с горящими от любопытства глазами спросила сидящая в кресле дама.

– Да, – коротко ответила Тамара.

Она уже примерно представляла, что будет дальше, и ей стало скучно.

– А вы с ней хорошо знакомы?

– Достаточно хорошо.

– Тамарочка, вы не могли бы поговорить с ней, чтобы она меня посмотрела? Меня беспокоит вот здесь и здесь… – Дама завертела головой, демонстрируя Тамаре складки под подбородком.

– Не вертитесь, пожалуйста, я работаю, – строго произнесла Тамара. – Я, конечно же, могу поговорить с Аэллой Константиновной, но нет никаких гарантий, что она возьмется вас посмотреть. Она очень занята, у нее много пациентов.

– Я понимаю, Тамарочка, я все понимаю, – заторопилась дама. – Вы ей только скажите, что я работаю в управлении торговли Мосгорисполкома, а мой муж – начальник отдела в Минторге. Я буду очень ей благодарна. Очень, – с нажимом повторила она.

– Хорошо, – равнодушно откликнулась Тамара. – Я все передам.

– И вам я тоже буду очень благодарна, вот увидите.

– Я поняла.

Не надо ей ничего от этой разъевшейся бабищи, пусть отстанет. Но Аэлле Тамара, конечно, все передаст, Аэлла любит пациентов «с возможностями».

– Тамарочка, вы просто волшебница, – дама вспорхнула с кресла с неожиданной для ее комплекции прытью, – под вашими руками я всегда молодею лет на пятнадцать.

«На десять», – мысленно поправила ее Тамара, не склонная к самообману. Новая стрижка подчеркнула глаза и брови и скрыла дефекты расплывшегося овала лица. За работу Тамара сама себе поставила «пять с плюсом» – вставшая с кресла дама действительно мало походила на ту, которая в это кресло села полтора часа назад.

Дама отработанным жестом вынула из сумки и положила перед зеркалом большую плитку швейцарского горького шоколада.

– Еще раз спасибо, Тамарочка. Так я вам позвоню насчет доктора Александриди?

– Звоните.

Дама отправилась к кассе расплачиваться, а Тамара, поймав взгляд администратора Татьяны, подняла руку с растопыренными пальцами, что означало: пять минут перерыв – и можешь приглашать следующего. Всего пять минут, чтобы посидеть после полуторачасового стояния у кресла, дать ногам отдых и позвонить Аэлле. Что у нее там стряслось? Что за срочность?