Александра Маринина - Благие намерения

– Тома, ты можешь ко мне зайти? – спросила Аэлла без долгих предисловий.

– Что-нибудь случилось? Я работаю, у меня смена до девяти вечера.

– Ладно, я сама зайду. Буду уходить – заскочу на минутку. Я тут кое-что собрала для Любы, хотела сама завезти, но у меня в ближайшее время не получится. Отвезешь ей?

– Конечно, приноси. Я как раз завтра к ней поеду.

– Отлично! Тогда до встречи.

Ну вот, очередная подачка от благодетельницы. К чести Аэллы надо сказать, что то, что Тамара сердито именовала подачками, было отнюдь не дешевым и не бросовым. Корзины с фруктами, только сегодня доставленные самолетом из Баку или Тбилиси, бутылки с дорогими импортными спиртными напитками, новая, в пакетах и с бирками, одежда для Любы и детей, такие же новые скатерти, постельное белье, посуда и обувь, причем все такое, какое в московских магазинах не купишь, и не потому, что редко бывает, а потому, что не бывает вообще.

Но на этот раз Аэлла Александриди превзошла сама себя. Она вошла в салон «Чародейка» с сумкой через плечо, большим пакетом в одной руке и портпледом в другой. К счастью, клиентка Тамары в этот момент сидела под феном с волосами, накрученными на бигуди.

– Вот, здесь детское, для Лели теплая курточка, финская, и сапожки на меху, будет гулять – не замерзнет, – Аэлла вынула из большого пакета пакет поменьше и показала Тамаре. – Вот это, – она вытащила другой пакет, – для Коли, здесь американские джинсы и две рубашки, модненькие, канадские. Ну и по мелочи, трусики, маечки, очень хороший трикотаж, австрийский, качество обалденное. А вот здесь, – она показала на портплед, – шуба для Любаши. Я, собственно, потому и хотела побыстрее ей отдать, холода стоят дикие, а она ходит черт знает в чем, промерзает до костей.

– Шуба?! – Тамара ушам своим не верила. – Ты отдаешь Любе свою шубу?

– Ну я тебя умоляю! – Аэлла смешно наморщила носик. – У меня и так шесть шуб. Шесть! Куда мне столько? Солить? А этот грузинский апельсиновый магнат, которому я дочку на выданье в порядок привела, притащил сегодня седьмую. Что мне с ней делать? Пусть Любаша носит и радуется.

– Но я не знаю, Аэлла… – растерялась Тамара. – Совсем новая шуба… Это как-то… Давай ты лучше Любе какую-нибудь свою старую шубу отдашь, если тебе не жалко, а новую сама носи.

– Хитренькая какая! Свои старые шубы я уже люблю, я их носила, они мне дороги как память о моих мужчинах и моих клиентах, а эта совсем новая, ни разу не надеванная, я ее еще не успела полюбить, поэтому мне ее не жалко. – И Аэлла задорно расхохоталась. – Бери! Следующая твоя будет.

– Не поняла…

– Ну, следующая шуба, которую мне подарят, будет твоей. Ждать недолго осталось, я только что одну дамочку из богатой армянской семьи починила, так что награда найдет героя буквально на днях.

Тамара пришла в себя и включилась в игру.

– А если они подарят не шубу, а что-нибудь другое?

– Все равно будет твое. Мое слово – закон.

– А если это будет машина?

– Машина? – Аэлла задумалась, потом лукаво улыбнулась. – Ладно, уговорила, новую машину возьму себе, а старую тебе отдам. А что? Вполне приличная двадцать четвертая «Волга» цвета «белая ночь». Или побрезгуешь?

– Да я не из брезгливых, – засмеялась Тамара. – Я же сальные волосы до сих пор клиенткам мою, правда нечасто, обычно это делают ученицы, но мой отец, например, думает, что я только этим и занимаюсь. Аэлла, ты извини, у меня клиентка под феном сидит.

– Все-все-все, убегаю, – заторопилась Аэлла. – Любаше скажи, что я вырвусь к ней, как только смогу. У меня новый поклонник, ну, ты, наверное, уже знаешь, мы же с вашим салоном как в одном общем дворе живем, так вот он пока ни на один вечер меня не отпускает. Ничего, скоро любовный пыл поутихнет, и я стану посвободнее.

Она поцеловала Тамару и умчалась, оставляя после себя шлейф из запаха дорогих французских духов.

Тамара не утерпела и слегка раздвинула застежку «молнию» на портпледе. Показалась пола из нежной светло-серой каракульчи.

– Это вам, Тамара Николаевна?

Тамара и не заметила, как в комнату отдыха вошла молоденькая Леночка, только недавно перешедшая из учениц в мастера.

– Это моей сестре, – сухо ответила Тамара, отчего-то смутившаяся, как будто ее застали за неблаговидным занятием.

– Какая женщина! – восхищенно вздохнула Леночка. – Всем помогает, всем все раздает, ни для кого ничего не жалеет.

Тамара промолчала, она знала, что Леночке Аэлла тоже помогла: когда у той заболела мать и нужно было достать швейцарское лекарство, Аэлла без всяких просьб его достала и даже денег не взяла. Просто пришла однажды стричься к Тамаре, заметила, что у одной из учениц заплаканное лицо, спросила у Тамары, что случилось, а через три дня принесла лекарство и попросила передать девушке.

Последней клиенткой в этот день у Тамары была знаменитая спортсменка, олимпийская чемпионка по спортивной гимнастике.

– Вы сейчас домой? – спросила она, разглядывая в зеркале более чем удовлетворительный результат Тамариных профессиональных усилий.

– Да.

– Вас подвезти?

Тамара знала, что у гимнастки есть машина, и подумала, что, может быть, стоит воспользоваться ее любезностью и отвезти Любе подарки, иначе придется завтра тащить пакет и портплед на метро и автобусе.

– Мне на Юго-Запад, – неуверенно проговорила она.

– Отлично, мне на проспект Вернадского, – весело ответила спортсменка. – Нам по пути.

Увидев на пороге сестру, Люба ахнула.

– Что-то случилось?

– Угу, – улыбнулась Тамара. – К вам пришел Дед Мороз, правда, с опозданием на две недели, но зато с подарками.

Люба не могла поверить своим глазам, долго рассматривала шубу, не решаясь надеть, потом кинулась к телефону, чтобы позвонить Аэлле и поблагодарить. Тамаре с трудом удалось удержать ее.

– Да погоди ты! Во-первых, ты ее еще не примерила. Аэлла тебя спросит, а тебе и сказать нечего. А во-вторых, ей сейчас не до тебя, у нее романтическое свидание. Позвонишь завтра днем ей на работу. Давай надевай, я уже вся извелась.

Надев шубу, Люба преобразилась, став похожей на царственную особу, чему немало способствовал, наряду с ее фигурой, высокий «королевский» воротник.

– Обалдеть! – искренне восхитилась Тамара. – Как по тебе сшита. Аэлла ее все равно носить не смогла бы.

– Почему?

– Это не ее фасон. Ты же высокая, и то – гляди! – тебе шуба по щиколотку, а Аэлла намного ниже тебя, на ней эта шуба по земле волочилась бы. Только к этому воротнику нужна другая прическа.

– Какая другая? У меня отличная прическа, ты же сама меня стригла.

– Любаня, я тебя не стригла, а подравнивала концы, чтобы ты могла носить свои длинные волосы а-ля Марина Влади и чтобы эта длина подходила под твое зимнее пальто, которому лет больше, чем твоей дочери, и под дурацкую шапку, которую ты продолжаешь носить, несмотря на все мои просьбы и увещевания. К этой шубе нужна совсем другая голова. И, кстати, головной убор тоже нужен другой.