Александра Маринина - Благие намерения

В этом году Тамаре исполнилось тридцать три, и она считала, что для личной жизни у нее впереди еще масса времени, Зинаида же Васильевна полагала, что дочь давно и окончательно перешла тот рубеж, за которым молодая женщина превращается в старую деву, и очень переживала. По ее мнению, Тамара должна была выскакивать замуж за первого попавшегося, за кого угодно, лишь бы состоять в браке, чтобы все было как у людей. Однако же препятствием к осуществлению этих планов была не только позиция самой Тамары, но и нетерпимость Николая Дмитриевича, который, разумеется, не позволил бы ввести в дом «кого угодно».

«Только бы он пришел, – думала Тамара, щелкая ножницами и взмахивая расческой, – только бы не передумал. Таких, как он, больше нет, и будет просто преступлением не удержать его».

Наконец ушла последняя клиентка, Тамара быстро скинула белый нейлоновый халатик и переоделась, сложила в сумку дефицитные английские инструменты, подкрасила губы, проверила прическу. Кажется, все в порядке. Только шали не хватает. Она улыбнулась своему отражению, подмигнула и вдруг замерла, охваченная леденящим предчувствием: он не придет. И это будет ужасно. Это будет означать конец всем ее надеждам, потому что другого такого мужчины нет. По лестнице со второго этажа она спускалась на подгибающихся ногах и, выходя из стеклянной двери на проспект Калинина, боялась посмотреть в ту сторону, где он должен был ждать.

Но он ждал. Он стоял ровно на том самом месте, где рано утром остановил ее, и в руках у него был огромный букет. Тамара еще не дошла до него, когда вдруг отчетливо поняла: они будут вместе, чего бы это им ни стоило.

– Я боялась, что вы не придете, – честно призналась она вместо приветствия.

– Я тоже боялся, что вы не придете. У нас с вами не только одинаковый вкус, но и одинаковые мысли. Странно, правда?

– Правда. Только не странно, а страшно.

– Почему страшно?

Тамара открыто посмотрела ему в глаза. С ним нельзя лукавить, кокетничать и притворяться, можно все испортить.

– Страшно, что это окажется неправдой и быстро закончится, – просто ответила она.

Он протянул ей цветы, слегка коснулся пальцами ее руки.

– Григорий Аркадьевич Виноградов, приехал на несколько дней из Горького. Холост. Мастер по пошиву одежды.

– Тамара Головина, – она решила обойтись без отчества, – не замужем. Парикмахер. Живу в Москве.

– Я могу пригласить вас пообедать?

– Вы должны, – улыбнулась Тамара.

Он повел ее в «Прагу», где, как выяснилось, заранее заказал столик. Всю дорогу до ресторана они еще соблюдали вежливость и обращались друг к другу на «вы», но за закуской перешли на «ты» и даже не заметили, как стали на полном серьезе обсуждать возможность переезда Тамары в Горький. Началось все с вполне невинного вопроса о гостинице, в которой остановился Григорий.

– Я живу в «Белграде». Раньше я всегда останавливался в «России», у меня там есть знакомый администратор, так что на одноместный номер я мог рассчитывать в любой момент, но теперь, после пожара, мне как-то боязно.

В феврале в гостинице «Россия» был большой пожар, несколько десятков человек погибли, и хотя официально было объявлено, что причина пожара – невыключенный паяльник, который забыли в радиорубке, в населении упорно ходили слухи о том, что это был умышленный поджог, диверсия и террористический акт, такой же, как за месяц до этого в метро.

– А говорят, что бомба в одно и то же место дважды не падает, – заметила Тамара. – Если где-то был пожар, то можно быть уверенным, что в ближайшее время там ничего подобного не случится.

– Это смотря как понимать термин «место», – возразил он. – Если понимать его как конкретный этаж в конкретной гостинице, то, возможно, я бы с тобой согласился. А если понимать слово «место» как «город»? И слово «бомба» можно понимать не как «пожар», а как «несчастье». В январе у вас взрыв в метро с человеческими жертвами, в феврале – пожар в гостинице, я уже начинаю побаиваться находиться в столице. У нас в Горьком куда спокойнее. Сколько лет твоим родителям?

Переход оказался для Тамары настолько неожиданным, что она немного растерялась.

– Отцу шестьдесят один, маме пятьдесят пять, а что?

– О, так они у тебя совсем еще молодые! – почему-то обрадовался Григорий. – Молодые и полные сил, да?

– В общем, да, – улыбнулась Тамара. – Мама только-только вышла на пенсию, а папа работает и собирается работать еще долго. Почему ты спросил?

– Хочу быть уверенным, что тебя ничто не держит в Москве, кроме работы.

– А разве работа – это мало? – насторожилась Тамара.

Господи, не допусти, чтобы он сейчас сказал, будто работа – это совсем не важно, это полная ерунда, главное – семья, домашний очаг и дети. Господи, сделай так, чтобы он ничего подобного не думал.

– Работа – это очень важно, – серьезно произнес Григорий. – Но работа – это то единственное, что можно устроить. Все остальное устроить нельзя, оно такое, какое есть. Ты меня понимаешь?

Конечно, она понимала, как понимала каждое его слово, каждый взгляд и каждый вздох, но она боялась поверить, потому что это было невероятно, это было невозможно и слишком хорошо, чтобы быть правдой. Совершенно очевидно, что именно Григорий имел в виду: если у нее старые, больные и нуждающиеся в уходе родители, то этого нельзя изменить, а работу найти всегда можно, и ничто не помешает ей переехать из Москвы в Горький, если, разумеется, она захочет.

Теперь, после выхода Зинаиды Васильевны на пенсию, Тамаре уже не нужно было через день забирать племянницу из детского сада, и она провела с Григорием целый день до глубокой ночи. Они гуляли по Москве, сходили на выставку самоцветов, ради которой Григорий и приехал в столицу, и Тамара, затаив дыхание, слушала, как он рассказывает о камнях, которыми любит дополнять дизайн одежды. Оказалось, что сейчас для туалета известной горьковской певицы он ищет камень под названием «лабрадор» – Тамара о таком даже и не слыхала. По словам Григория, этот камень отличается игрой красок металлических блестящих оттенков, чаще всего они бывают синими или зелеными, но Григорий хотел найти наиболее редкий камень, который отливал бы красками всего спектра, и сделать из него брошь. Еще Тамара узнала, что хризопраз является самым ценным камнем из семейства халцедона, что его название в переводе с греческого означает «золотой лук», и это совершенно не поддается объяснению – ведь камень имеет яблочно-зеленый оттенок, что его цвет может побледнеть при солнечном освещении или от тепла, но иногда его можно освежить, если завернуть камень во влажную ткань.

Они поужинали в какой-то забегаловке на липком от грязи столе – если днем можно было попасть практически в любой ресторан, то вечером это оказывалось совершенно невозможным для человека, у которого не было соответствующих знакомств. Пригласить его домой Тамаре даже в голову не пришло, она очень хорошо представляла себе реакцию отца на длинные волосы ее нового знакомого и шелковый шейный платок.