Валерий Тимофеев - Роман О Придурках

— Совсем тайга умрет.

— Не умрет. В нашинских горах похлешше добра будет. У нас тут, почитай, урану как грязи. Горы оне каменные, оне все прячут, любую заразу как песок воду, очищают, скрозь себя не выпускают.

— Ладно, кабы так-то.

— Не ладно, а так. Я те говорю, ты слухай. Я тута все пригорки с карандашиком своим облазил. Кой-хде пошшолкивает, но чтобы шибко, ни-ни.

— И чё эт значит?

— А то и значит, что я те говорю, камень он в себя берет, а назад не отдает. Ученые тож про это знают. Как наши землекопы дойдут до километра вглубь гор наших, так и зачнут ссыпать туда. На то и железку проложили.

— А ежели рванет, как в "сороковке"?

— Тама гадость всякую на землю сваливали и в озеро сливали. Вот и полетели брызги во все стороны. А тута внутро гор, да присыплют сверху. Случь чё, взрыв вглыбизну уйдет, к центру земли.

— Это ж скоко денег за просто так угробастано?

— А че ты чужие немецкие деньги считаешь?

— Дык их жа можно было по-умному сиспользовать, для людей пользительно.

— Маху наши правители дали, у тебя не спросили.

— Спросили бы, и семь лет копать не пришлось бы.

— Ты, што ли знаешь лучше их?

— А и знаю. Хошь, и тебе покажу.

— Такой умный… Чё ж не в Кремле сидишь?

— А то там умные сидят…

Рахим затянулся поглубже, вытягивая жар из последних зернышек самосада, окутался дымом как туманом. Загасил огрызок газеты черными пальцами, предварительно намуслякав их, и сказал не в тему.

— Давай, завтре в екатерининский завал сходим.

— Че я там не видел?

— Я берлогу надыбал.

— С Хозяином? — загорелся Фарит. — Мне б жиру медвежьего б со стаканчик. Говорят, радиацию выводит.

— Не-а, Хозяин выспался и по делам своим ушел.

— Жалко.

— Но кой чё интересное за собой оставил. Ты тока фонарей ваших пару прихвати. И этот карандашик, который щелкает.

ФАТЕРА КОСОЛАПОГО

Под берлогу Мишка приспособил небольшое, метра на два углубление в скале.

Рахим раздвинул кусты можжевельника, прикрывающие вход в пещерку, полыхнул фонарем вовнутрь — пусто. Зашел, согнувшись в глубоком поклоне. Фарит без лишних оглядок последовал за ним.

— Ну, чего скажешь? — спросил Рахим, видя некую растерянность в друге.

— Повезло Косолапому. Знатную фатеру себе надыбал, — признал Фарит.

Внутри было темно и просторно. У левой стены фонарь высветил постель из примятых еловых лап. Под ногами и на постели рассыпаны камни, некоторые с медвежью бошку величиной. И полное отсутствие Мишкиного запаха, хотя зимовал он здесь, судя по внушительным запасам окаменелого добра, не один сезон. Где-то щель в скале спряталась, естественная вытяжка воздух чистит.

Фарит лесной человек. Ему минута или пять потребны, чтобы обсмотреться, камни-валуны с места на место перекатить. А уж потом и глаза в потолок уставить.

— Обвалилась берлога? — фонарь пополз по крутой стене… и потерялся в вышине.

— Ну да. И, вроде как на его, на спяшшего.

— Не зашибло?

— Я смотрел, крови не нашел. Но досталось малость, шерсть зацепило. Вон на той булыжине, — тронул ногой камень с острой кромкой, — клочья висят.

— И с чего бы это стенка завалилась, — спросил скорее себя, чем напарника Фарит. — Землетрясений в наших краях сроду не бывало.

— Зато взрывают на вашем карьере частенько.

— Так это за сколь отседова будет?

— Сколь ни сколь, а когда порода еле держится и чиха может хватить.

— И то верно.

— Ну чего? Сходим, глянем? — спросил Рахим.

— Ты еще не лазил?

— Только до закраины. Там спуститься можно, я пробовал. Но одному идтить… сам знаешь.

— Ну да, одному и сгинуть недолго, — согласился Фарит.

— Я веревку взял. И меловой камень тожь, будем на стене стрелы рисовать, — похлопал по заплечному мешку.

— Ну, тогды не потеряемся.

ГОРНЫЕ ЛАБИРИНТЫ

Цельный месяц лазили Фарит с Рахимом по пустому нутру горы. Фарит даже спецьяльно отпуск себе оформил.

Нашли главное тело пещеры, каменный свод высотой больше тридцати метров и без малого километр в поперечнике. Десятки больших и малых ответвлений. Одни выводили в небольшие пещерки, сухие, либо с озерцами прозрачной воды. Другие упирались в скальные нагромождения. А иные уходили в бесконечность, и пройти по ним не было никаких возможностей. Потому как на пути вставали либо завалы, либо провалы. Дороги трактора еще не выровняли, мосты не прокинули, асфальт не положили, а трамвайное движение пустить забыли.

В двух местах пещерная полость выходила наружу. Единажды увидели высоко — камень не добросить, — световую полосу, наискось падающую на стену. Долго спорили, где это, пока не пришли к согласию. В другой раз боковой проход вывел к светящейся щели. Попытались расковырять, скальная пластина топору не поддалась. Тогда Фарит молотком пожертвовал. Привязал его к веревке и, после нескольких попыток, выбросил-таки его в щель. Найдут молоток, проход пробьют, и не надо будет по подземным лабиринтам всякий раз в темноте пробираться.

Вечерами Фарит долго пыхтел — в отблесках кострового пламени рисовал карандашом в своем блокноте вновь обследованные участки, пытался выстроить правильную пещерную карту и описать очередную находку.

— Нам с тобой ни в жисть все не обсмотреть, — подвел он итоги очередного дня. — Чем больше лазим, тем больше нового открывается. Никак через весь Уральский хребет пещерина проползает.

— Ну, дык, — гордый за свое первооткрытие, отозвался Рахим, — вона какое хозяйство. Королевство цельное, или, скажем, царствие.

— Царство! — поправил Фарит.

— Какая разница то?

— Царство — это как государство. В ём ты можешь жить, я, другие люди. А царствие… вот крякнешь ты, к примеру, насовсем, и скажут тебе на прощание, как пожелают — царствие небесное.

— А! — понятливо кивнул Рахим. Затянулся пару раз, обдумывая чего-то, головой покачал, руками покрутил и выдал. — Можа, позовем кого в помощники?

— Как только, так сразу, — охотно согласился Фарит.

— Как только чего?

— А как найдем чего пользительного.

— Для кого?

— Для себя! Не для дяди чужого.

Блокнот он сноровисто крутил то влево, то вправо. Заместо линейки у его была верхняя крышка пластмассовой коробки из-под шашек. Он шевелил малокровными губами, высчитывая маленькие клеточки на бумаге, ставил карандашом точку и, напряженно раскрыв рот, соединял точки тонкой грифельной линией.

— Мы же в сердце горы ковыряемся. Вдруг там уголь каменный, руда железная где найдутся? А то и золото с алмазами. Я для чё образцы пород беру, а? Я ж в них маненько того, кумекаю. В нашей котловине какой только разности не попадалось! Как-то даже изумрудный камень нашли!

— Настоящий?

— А хто его знает. Но здоровый. С баранью голову. Приехал бородатый мужик из Миасса, из геологического музея, ученый весь. Полазил в том месте, где находку обнаружили, несколько ящиков породы наковырял и с собой увез. Ему даже машину большую дали, чтобы, значит до места доставить. А он еще наказал нашим — всю породу с энтого краю в отдельный отвал складировать, штобы они потом ее проверили.