Валерий Тимофеев - Роман О Придурках

— Не умничай, — Лысый был явно за старшего в своем кабинете. — Я тебе на твой ящик вчера сбросил информацию. Опять не читал? — так учитель спрашивает у ленивого ученика.

— Ты знаешь, сколько ко мне всего приходит! — поковырял заусенец на указательном пальце. — А вчера я со своими орден обмывал. В тесном семейном кругу, — внес важное уточнение.

"Даже здесь, мерзавец, ущипнуть пытается, — скрипнуло в душе Лысого. — А то не знает, что у Папы уже не та сила! Но лишний раз не напомнить окружающим — откуда он сегодня родом, это ж как удержишься?"

— По моей линии сбросил, — уже с жесткими нотками в голосе произнес Лысый. — Когда ты научишься современными средствами связи пользоваться? Привык к телефонам да к листочкам на столе. А телефоны твои все у питерских на прослушке!

— А бумажки на столе у питерских на проглядке, — съерничал Небритый.

Он тоже недолюбливал Калмыка и, в отличие от Лысого, служащего государству и потом уже себе, не обязан был скрывать свою нелюбовь. Ему легче, он служит сначала себе и только потом, в качестве хобби, государству, но опять же для того, чтобы вкуснее себе служить было. Да и особенность у него была. Своя. Маленькая. Он всех понемногу недолюбливал.

— Ну ладно, ладно, — повинился через оттопыренную губу Калмык. — Принял. К сведению. Поехали дальше. Анекдот про Чубайчупса слышали?

— Чего он опять выкинул? — любил Небритый всякую чепуху коллекционировать, чтобы потом, при случае, на каком-нибудь приеме других осведомленностью удивить.

— Женится.

— На ком?

— На внучке Великой княгини Анастасии, правнучке государя императора Николая II.

— Еще ж не доказано, что княгиня выжила!

— Доказано, не доказано, какая разница? — усмехнулся Калмык. — Если Толику приспичило, все докажут, даже что Солнце вокруг Земли с завтрашнего дня кружиться начинает.

— А на кой ему это?

— Монархию в России возрождать удумал. Власть есть, бабки есть. Фактически Царь, а до сих пор некоронованный. Он и закон в Думу о реставрации монархии уже внес, и прохождение по комитетам проплатил, чтобы рогаток на пути не ставили. Бабла отвалил — немеряно. Специально под этот закон тарифы на энергию вдвое поднял. Так что принятие — вопрос времени. А пока к свадьбе готовится, подарки невесте покупает. — Калмык зевнул коротенько, повел плечами. — Чего ты мне про П-та сказать хотел?

— Рейтинг нашего дзюдоиста упал. И упал резко.

— Поднимем, — словно собирался поднять упавшую на пол ручку, не выказал беспокойства фригидный Калмык. — Всех-то делов. Завтра дам команду Косте Первому, пусть постарается. Сколько тебе сделать, чтобы голова не болела?

— Не так просто, — Лысый никак не хотел уходить со скучной темы. — И даже, скажу я вам, очень не просто это сделать сейчас. Кто-то в пику нам играет на понижение. И игру ведет серьезную. Я бы сказал грамотную игру. Раскрутил в прессе экономический обзор — рост у нас, сами знаете, отрицательный. Завел кого надо. Нашептали на ухо П-ту, он поворчал для виду.

— А чего ему еще оставалось делать? — хмыкнул Небритый.

— Он у нас послушный, место свое знает, — добавил полупрезрительно Калмык.

— Знал! — зло процедил Лысый. Собеседники начали его заводить. Ну, никак на серьезный разговор не настраиваются. Все где-то витают. А то у него своих дел мало, с ними тут шашни разводить?

— Что значит — "знал"? Мы его на кой черт ставили заместо Папы? Чтобы перед экраном мельтешил и нам не мешал!

— Кому не мешал?

— Нам! Нам не мешал! Мы поменяли иконку для народа. Остальное должно остаться как прежде. И ты, между прочим, дорогой мой, за этим при нем и приставлен.

— Дорогой мой, — передразнил Лысый, — власть штука хитрая. Вот так вот дашь человечку порулить немного. Он только взялся за штурвал, и очень быстро думать начинает, что это он самый лучший водила. А когда тебе еще во все уши друзья-товарищи жужжат — "левее" или там "правее".

— Дергаться начал?

— Обижаться. На Мишу-два процента наехал, — высказал осведомленность Небритый.

— Выбрал момент, когда камер не наших много собралось, губу оттопырил, кулачком по столу постучал, чтобы растрезвонили на весь мир — вот, мол, какой он у нас, никого не боится! — добавил Лысый.

— Это ты виноват, — безапелляционно заявил Калмык. — Усыпил он тебя своей покорностью. Два года тихо сидел. Ты и расслабился! Я что говорил? Фильтруй его базар! Пусть твои всё снимают и перед эфиром чистят. На кой хрен вы всех этих телевизионщиков в зал заседаний пустили? Есть свой пресс-центр? Пусть он снимает, готовит кастрированный материал и всем одинаково раздает. А одному каналу немного другое подбрасывает, вроде как эксклюзивное. Вот вам и видимость открытости. Доиграетесь, засранцы! Папа так и сказал, когда вашу склоку увидел, — это он вставил, чтобы Лысый не подумал, будто ругает его такими словами он. — А ты — "да никуда он не денется! Да он у нас на коротком поводке сидит!" А он вот взял и делся!

— Ну и чего добился? Миша ему хороший отпор дал, — по-детски взрадовался Небритый. — П-т так же при всех включенных камерах получил по морде и проглотил вместе с языком.

— Это точно, получил, — в тон Небритому признал Лысый, вроде как потрафил умному собеседнику, но после малой паузы повинился скорбно. — Тут мы, честно скажу, во второй раз лопухнулись.

— Не понял!

— Где опять?

— Почему не знаю? — встрепенулись собеседники.

— А когда, по глупости своей, показали на всю вселенную Мишанин бунт, — огорошил Лысый.

— Да не ссы ты! Пусть знает свое место!

— Все правильно было сделано. Папа так и сказал, — опять не к месту процитировал родственничка Калмык.

— Они умнее нас оказались.

— Кто? — ненастойчиво обозначил интерес Небритый. Он в жизни инстинктивно боялся всего и потому любую информацию принимал серьезно. Это потом, когда накопит всего много, да проанализирует, да с ушлыми людями посоветуется не по одному разу, разберет — чего бояться и дальше, а что на пользу себе употребить, успокоится.

Оперативная информация

СПИСОК "100"

Лысый только обещающе кивнул в его сторону, но отвлекаться от начатого не стал. Небритому достаточно, Небритый понял — всему свое время. Дойдет час и до ответа на интересующий его вопрос.

— Верно просчитали, что мы огрызнемся, на место его ставить будем. Перед всей страной! Как мальчишку! — Лысый голос повысил, слова говорил, как выплевывал. — Свою игру они затеяли. И наш эпизод им в цвет упал.

— Чего ты заладил "они да они".

— Кто? Говори яснее!

Лысый замолк на секунду, дал тишине по кабинету расползтись и внимание обозначить. И заговорил совсем тихо. Чтобы его слышать, и Калмыку и Небритому пришлось дыхание усмирить и приоторваться от кресел.