Сергей Ермаков - Подмена

Назавтра прямо с утра Сливу вызвали на свиданку.

— Что еще за хрен? — недоумевал Слива, собираясь на своих нарах.

Ему и в голову не приходило кто мог к нему приехать. Наконец, в отряд зашел надзиратель и окликнул его:

— Заключенный Сливянский, давай на выход!

Слива накинул робу и пошел закинув руки за спину впереди вертухая по длинному коридору. Когда он вошел в комнату для свиданий, то увидел, что его ждет какой-то незнакомый мужик. Рассудив по импозантному цвету костюма и отливающему многодолларовым блеском галстуку, что это адвокат Слива стал гадать — чего же нужно от него этому прощелыге? Мужик тоже минуты три с интересом рассматривал Сливу, тот уже обматерил его всеми известными матами, но внешне это ни в чем не выражалось.

— Извините, — наконец-то опомнился визитер, вскочил со своего места, шлепая кожаными, явно из дорогого бутика, туфлями, — присаживайтесь.

Он сам пододвинул Сливе стул и тот сел вальяжно, как король, закинув ногу на ногу.

«Че-то надо от меня, — подумал Слива, — суетится, как воробей в навозе. Что ж послушаем что он мне скажет».

— Меня зовут Антон Сергеевич, — представился мужчина.

«Большое дело, — с мысленной усмешкой подумал Слива, — меня тоже зовут Антон Сергеевич и что из этого?».

— М-м, — сказал мужчина, — у меня к вам есть несколько вопросов…

— А вы че прокурор, чтобы вопросы мне задавать? — спросил Слива, скрещивая руки на груди.

— Я? — переспросил Антон Сергеевич. — Нет, я не прокурор, я ваш… так скажем… дальний родственник.

— Родственник? — усмехнулся Слива. — Я всех своих родственников знаю.

— Не всех, — уверенно сказал Антон Сергеевич.

Своим безапелляционным тоном он убедил Сливу, что тот кое в чем заблуждается.

— Тогда, может быть, покурим, родственник? — предложил Слива.

Антон Сергеевич без слов вытащил из кармана пачку сигарет «Marlboro» и протянул Сливе.

— Я возьму парочку? — осведомился Слива.

Антон Сергеевич без слов отдал ему всю пачку.

«Ничего, — подумал Слива, — я тоже когда-то курил «Marlboro» и ботинки такие же точно носил. Это сейчас я в керзачах и рад «Беломору». Так что не очень-то тут понтуйся, Антон Сергеевич. От тюрьмы, да от сумы не заречешься».

Но Антон Сергеевич и не думал понтоваться. Казалось, он был чем-то взволнован и не знал как начать разговор. Слива достал сигаретку и затянулся ароматным дымком, не обращая внимания на Антона Сергеевича, который нервно постукивал пальцами по крышке стола.

— Слушай, родственник, — напрямую спросил Слива, — у тебя не будет взаймы пары тысяч долларов? Я освобожусь, отработаю и тебе отдам.

— Что? — рассеянно переспросил Антон Сергеевич.

«Вот гнида, — подумал Слива, — у самого ботинки по штуке каждый, а делает вид, что не слышит».

— Вам что — деньги нужны? — уточнил Антон Сергеевич, обрывок фразы, который сумел услышать, витая в собственных мыслях.

— Ну дак, — рассеянно пожал плечами Слива.

— А зачем такие деньги в тюрьме? — спросил Антон Сергеевич. — Вас же здесь всем снабжают, кормят. Проблемы какие-то?

— Ну ладно, родственник, — с презрением ответил Слива, затушивая окурок о подошву сапога, — не хочешь помочь мне, не нужно. Только не делай вид, что не слышишь. Короче, что тебе надо? Только давай побыстрее выкладывай, а то я на обед опоздаю.

— Вы родились в семье Сливянских 17 сентября 1970 года в привилегированном роддоме для партийной элиты, так? — спросил Антон Сергеевич.

— Ну родился и что из этого, — ответил Слива, — у меня что дядя миллионер в Америке нашелся?

— Нет, пока не нашелся, — помотал головой Антон, — дело в другом.

— В чем же? — без интереса спросил Слива.

— История эта, — начал говорить Антон Сергеевич, — она, возможно, покажется неправдоподобной и странной, но все на самом деле обстоит именно так, как я хочу вам рассказать.

— Ну чего ты порожняк гонишь? — спросил Слива, доставая вторую сигарету и решив, что к родственнику можно обращаться и на «ты». — Давай короче и по существу.

— Короче и по существу дело обстоит так, что на самом деле в семье Сливянских 17 сентября 1970 года в привилегированном роддоме для партийной элиты родился я, — сказал Антон Сергеевич, — а ваша мама работала в этом роддоме уборщицей…

Слива вытаращил глаза на визитера и, казалось, что даже дым из его рта застыл, как айсберг около его носа.

— Ты чего мне тут гонишь, мужик? — возмутился Слива. — Я свою маму хорошо знаю и она никогда в своей жизни не работала никакой уборщицей. Она даже дома никогда не убиралась, у нас всегда была домработница.

— Ваша родная мама Мария Ивановна Ермишкина работала уборщицей в роддоме, — твердо повторил Антон Сергеевич, — и когда мы с вами были младенцами она подменила меня на вас.

— Да пошел ты, знаешь куда со своими фантазиями! — вскочил со стула Слива. — Кто ты такой вообще, а? Ты мент что ли?

— Успокойся и сядь на место!!! — тоном директора большой фирмы приказал Антон Сергеевич.

Слива подчинился, сел и спросил:

— Ну и че тебе надо?

— Мне лично ничего от тебя не надо! Я хочу только выполнить просьбу твоей же родной матери — дать ей взглянуть на тебя, ее родного сына, до того как она умрет, понял? Только посмотреть на тебя живого она хочет и все на этом. Сам ты можешь верить в то, что я тебе рассказал, можешь не верить, но для умирающей старой женщины это последнее, о чем она меня просила!

Антон Сергеевич сказал эту фразу настолько убедительно, что Слива даже растерялся.

— Ты это… — неуверенно спросил он. — В натуре, что ли не гонишь?

— Не гоню, — ответил Антон Сергеевич.

Слива почесал стриженую макушку, сел на стул, обхватил голову руками, некоторое время молчал, а потом спросил негромко:

— И что ты сам думаешь, что все что ты мне рассказал об этой подмене в роддоме, это на самом деле правда? Какие есть доказательства, улики там?

— Мать сейчас умирает от рака, — ответил Антон Сергеевич, — и я думаю, что ей совершенно ни к чему врать и что-то придумывать. Зачем ей это нужно, скажи?

— В общем-то незачем, — ответил Слива, — тут у нас один подыхал от туберкулеза, так раскололся еще в двух убийствах перед тем как «озяб». Чтобы, типа, грех снять с души…

— Вот именно, — подтвердил Антон Сергеевич.

— Так, значит, ты говоришь, что тебя поменяли на меня в роддоме? — переспросил Слива. — А поподробнее можно об этом узнать?

Антон Сергеевич сел напротив него и пересказал ему слово в слово то, что рассказала ему в больнице тетя Маша. Слива слушал внимательно, куря сигареты из пачки одну за другой пока они не закончились. Когда Антон закончил свой рассказ, Слива сидел не шелохнувшись и низко опустив голову. Пепел его сигареты, зажатой между пальцами обвалился и упал на пол, но Слива даже этого не заметил.