Виталий Гладкий - Золото гетмана

– Глеб, я ж не тупой, сам все понимаю. Но одному туда соваться боязно. Я бы мог пройти и дальше, но мне почему-то так страшно стало, как никогда прежде. И я повернул оглобли назад. Пойдем, а?

– Ну не знаю, не знаю…

– Да не ломайся ты, как красная девица! Все будет путем, точно тебе говорю. И потом… – Живое лицо Федюни вдруг приобрело таинственное выражение. – Знаешь, что думаю насчет этого подземелья?

– Давай, звони.

– Так вот, Глебушка, я предполагаю, что именно в нем гетман Полуботок спрятал свои сокровища!

Глеб рассмеялся.

– Ты фантазируй, но не завирайся, – сказал он весело. – Клады Полуботка – впрочем, как и казну Мазепы – ищут впустую уже десятки лет и тысячи энтузиастов. Хочешь, чтобы и мы с тобой примкнули к этой когорте наивных (если не сказать глупых) романтиков? Я – прагматик, Федя. Рою землю лишь там, где уверен, что место надежное. А идти наобум, не ориентируясь в обстановке… прости, но это не в моих правилах.

– Ладно, скажу больше! – воскликнул Федюня. – Подземелье находится в бывших владениях Полуботка!

– Заявка серьезная… – Глеб ненадолго задумался. – Ну ты змей-искуситель!

– Так что, по рукам?

– Дай мне время до завтра. Хочу все хорошо обдумать. Только без обид. Предприятие серьезное может выйти, поэтому нельзя к нему подходить с бухты-барахты. Мне нужно пораскинуть мозгами. Все так неожиданно…

– Заметано. До завтра, так до завтра. У тебя есть мой телефон?

– Есть.

– Тогда звони. Лучше до обеда. С утра пораньше.

– А как насчет этой парсуны?

– Я же тебе сказал: идешь со мной – она твоя.

– Хорошо. Но мне хотелось бы на время оставить медальон у себя. Не мешает исследовать его более детально.

– Какие проблемы. Ты же ученый, кандидат наук. Не то что я с моим техникумом торговли… Исследуй. Тебе и карты в руки.

На том они и расстались. Глеб предложил Федюне выпить коньяка – за встречу, но тот куда-то торопился, и пришлось Тихомирову-младшему лечить свои нервы в одиночестве.

Он был сильно возбужден. А что, если Федюня прав и действительно взял горячий след, который приведет к сокровищам Полуботка? Глеб этой проблемой никогда не интересовался, но кое-что об этом слышал.

«Был бы батя дома… – сокрушался Глеб. – Вот у него материалов по Украине полно. Он немало там поскитался по раскопкам. Но, насколько я помню, к рассказам о золоте гетмана Полуботка он относился скептически…»

Тут зазвонил мобильный телефон, и Глеб услышал в трубке голос отца:

– Как поживаешь, сынок? Еще не соскучился по блудному отцу? Ты дома? Тогда встречай. Я уже на подлете к аэропорту. Нет, встречать не нужно. Возьму такси – и домой. Ты лучше приготовь мне что-нибудь поесть. А то английская кухня мне уже поперек горла стала.

«На ловца и зверь бежит!» – обрадовался Глеб. Достав из холодильника кусок свежей свинины, он занялся готовкой. Когда отец появился на пороге, его уже ждал сытный обед: отбивные с пылу с жару, сковородка жареной картошки, селедка, присыпанная зеленым луком, маринованные маслята, ржаной «бородинский» хлеб и запотевший графинчик холодной водки.

– До чего же здорово! – Николай Данилович, разомлевший от обильной еды, мелкими глотками пил кофе, сваренный Глебом по специальному рецепту. – Родина! Как много в этом слове… Нет, нет, это не патетика! Поэт знал, о чем говорил. Скучно там, в этой Англии. Все размерено, расчерчено, отвешено; шаг влево, шаг вправо – нарушил закон, штраф или тюрьма… А разговоры только о деньгах. Даже в самом паршивом пабе, где ошиваются одни работяги и кокни [73]  Кокни – пренебрежительно-насмешливое прозвище уроженца Лондона из средних и низших слоев населения. , только и слышишь: «Акции, дивиденды, сокращения, рецессия, безработица, пособия, фунт упал ниже евро…» Как на бирже. То ли дело наши мужики гутарят – или о политике, или о женщинах.

– Кстати, о разговоре. Нам сегодня есть о чем поговорить. Момент… – Глеб подхватился, сходил в свой кабинет и принес Федюнину парсуну. – Как тебе сей раритет? – спросил он, передавая медальон отцу.

– Классная работа! – восхитился Николай Данилович. – Скорее всего, начало восемнадцатого века. Очень напоминает руку и стиль Ивана Никитина [74]  Никитин Иван Никитич (ок. 1680 – ок. 1720) – живописец; происходил из среды московского духовенства. Обучался граверному делу в типографической школе при Оружейной палате, затем изучал живопись в Италии. Придворный художник Петра I, портретист. … впрочем, я могу и ошибиться. Он не работал в такой технике. По крайней мере, о подобных вещицах его кисти я не слыхал. Хотя кто знает… Но если это и впрямь Никитин, то медальону нет цены. Откуда он у тебя?

Глеб рассказал о предложении Федюни. Отец весело рассмеялся.

– И ты повелся… – сказал он с сарказмом.

– Пока нет. Я мало что знаю о кладе гетмана Полуботка. Слыхал лишь, что все это туфта. А что ты на это скажешь? Просвети свое неразумное чадо.

– История золота Полуботка, скорее всего, из разряда местечковых мифов. Будто бы хитроумный гетман, предчувствуя серьезную размолвку с царем Петром, решил позаботиться о своем богатстве. О его ценности мнения расходятся. Одни ведут речь о двухстах тысячах золотых червонцев, другие – о миллионе фунтов стерлингов. По тем временам, что одна сумма, что другая – просто фантастическая. Короче говоря, гетман решил, чем дальше его сокровища находятся от Москвы, тем они будут целее. И отправил свои денежки в Лондон. Будто бы помог знакомый дипломат – он переправил через границу и деньги, и распоряжение об их размещении в банке. Хотя есть другая версия: золото вывезли сыновья гетмана.

Николай Данилович допил кофе, вытер губы бумажной салфеткой и продолжил:

– В каком банке оказалось золото? Сведения опять же неточные. Это может быть Bank of England или банк Ост-Индской компании. А вот разногласий об условиях размещения денежек почти нет – четыре процента годовых и без конфискации за давностью. То есть, золото может лежать сколь угодно долго, «тяжелея» от процентов. После смерти Полуботка этими деньгами заинтересовался Меншиков. Еще бы – Александр Данилович был весьма привержен золотому Тельцу. Он подгребал под себя все, до чего только дотягивались его руки. За что неоднократно был бит Петром Алексеевичем. Меншиков направил в Англию официальный правительственный запрос, на который, однако, положительного ответа не получил. При Екатерине II такая же попытка вернуть казне золото гетмана Полуботка предпринималась фаворитом императрицы Потемкиным. Секретные сведения по этому поводу стали известны российским и украинским историкам через 160 лет после смерти Павла Полуботка, когда Ост-Индская компания прекратила свое существование. Виновником утечки информации считают графа Капниста, женатого на родственнице гетмана. Именно к нему обратился какой-то архивариус с предложением заняться поисками золота, принадлежавшего предку жены графа. Конечно же Капнист был не против. Но в этом темном деле его смущало, что сыновья Полуботка, якобы сдавшие деньги на хранение в Лондонский банк, не оставили потомкам никаких документов о вкладе. Тем не менее новый виток интереса к лондонскому наследству гетмана Полуботка пришелся на 1908 год. Было подсчитано, что вклад Полуботка вместе с процентами составлял сумму в 800 миллионов рублей.