Анатолий Манаков - На грани фола (Крутые аргументы)

- В чем ваш Достоевский уж слишком глубоко уверился, так это в том, что только православие сохраняет просветленный лик Христа, а Римская Католическая Церковь проповедует Искупителя в искаженном виде, - сказал Отто, снова кинув на Алексея буравящий взгляд. - Для него православные образ жизни и склад мышления - это прежде всего личное подвижничество, духовное самосовершенствование и принятие Христа за абсолютную истину. И это ещё не все! Он решительно хочет смирить и преобразовать православной верой человеческий разум, смирить самого себя перед тайной небесной и во всяком грехе видеть свой личный грех вместе с ответственностью собственной за зло в этом мире. Таким путем ищет он и находит в себе связь со всеми людьми всех эпох и народов.

- По поводу его кредо нужно сделать несколько уточнений. Вроде бы он провозглашает себя сторонником евангельского смирения и всепрощения, главных добродетелей православия. По идее, для этого нужно было бы смирить и в себе сатанинскую гордыню своего собственного ума, как начало всякого греха, согласно тому же православию. Однако, не тут-то было! Достоевский не хочет ломать себя смирением, вплоть до последнего дня претендует на "всеистинность" своих взглядов, свою уникальность не только в русской литературе, но и в мировой культуре.

- Хорошо бы только это. Среди исконных жителей Западной Европы он обнаруживает какой-то слабый размах духа по сравнению с русским духом. Для него, любовь у них - это всего лишь мимолетное соприкосновение, но не слияние душ, когда любишь человека даже в грехах его. Повсюду в Западной Европе ему мерещится идейный и моральный распад, вину за который он возлагает на римский католицизм. Нехристи взялись проповедовать искаженного Христа, созданного по их же образу и подобию! А что, разве православие на Руси создавало образ Христа-Спасителя не по образу и подобию русского человека?

- Хоть и далеких времен легенды, но не у небес заимствованы, - выдал Алексей одну из "тайн" Патриархии.

- В чем абсолютно прав Достоевский, так это в том, что европейский дух и все наши нравственные ценности соответствуют пониманию нами греховности человеческой природы. Образованные западные европейцы готовы уравнять себе с богочеловеком во всех своих делах, словах и мыслях. Это служит для него поводом к возмущению. Чего возомнили из себя греховодники! - неистовствует он и на этом основании устами своего печального князя из "Идиота" называет католицизм верой нехристианской, даже хуже всякой ереси или атеизма. К тому же, Ватикан отстаивает догмат о непогрешимости Папы Римского, оправдывает безнравственные средства для достижения высокой цели, поощряет уступки совести, компромиссы чести, наказывает своим миссионерам расширять влияние Римской Церкви по всему миру. Тут, правда, с Достоевским я на сей раз согласен.

- Меня же, Отто, именно здесь он так и подталкивает спросить его: "Уважаемый Федор Михайлович! Неужели не существовало догмата о непогрешимости русских царей, исконно возглавлявших у нас на Руси Православную Церковь? Неужели все коронованные особы отличались моральной разборчивостью в средствах по укреплению своего земного владычества? И никто из них даже в мыслях не держал планов распространения православия по всему свету в ипостаси всемирного монархического государства?"

- На это, мне думается, он ответил бы тебе уклончиво: "Православие есть всё. Русские люди живут и должны жить идеями православия. Кроме православия в них нет ничего другого и ничего другого им не нужно."

- Наверное, Достоевский сказал бы нечто подобное. Более того, он идет дальше и осмеливается предостерегать все человечество об опасности обоготворения непогрешимости Папы Римского. Тут уж я, хоть и крещенный в православной церкви, спешу задать ему другой вопрос: "Достопочтенный сударь! Не обоготворяете ли вы непогрешимость ваших собственных суждений? Не таится ли здесь опасность, о которой вы говорите? Кто имеет право решать, какой народ больше хранит истинный лик Христа и должен явить его блудному миру накануне Апокалипсиса? Можно ли вообще утверждать, будто все народы живут для себя и в себе, а мы, русские, живем для всеобщего примирения, смиренного служения человечеству и духовного единения людей во Христе? Не гордыня ли это грешная, но уже с вашей стороны? Мне лично думается, гордыня."

- Ну теперь я, как западный европеец, позволю себе попытаться кое-что прояснить. Хоть ваш Достоевский и знает многие хитросплетения русской души, все равно главное для него не столько люди, сколько православное учение. Сами же люди важны лишь в силу того, что они в лоне православной церкви живут, живут Христом и Христа ради. Я же, например, не стану гордиться тем, что исповедую подлинное христианство гораздо искренне любого православного. Просвещенные католики вообще избегают спора по данному поводу с православными, пусть даже кафолики, по мнению многих правоверных католиков, вообще молятся доскам лишь тогда, когда им надо. Причем автоматически и, в сущности, равнодушно.

- Это ещё надо доказать, Отто.

- Они, конечно, утрируют, суть не в этом. Что меня лично поражает в ваших соотечественниках, так это доходящая у многих до крайности немыслимой безудержная склонность к самоуничижению, к отречению даже от некогда главных святынь сердца наряду с готовностью посвятить себя занятиям столь же скучным, сколь и бесплодным в интеллектуальном плане. Умоляю, не надо мне пока возражать.

- Я даже не собирался.

- Давай, Алексей, отбросим всякие театральные взгляды на жизнь и честно признаем: сегодня в России нет ни подлинной демократии, ни свободы в европейском смысле. В Западной Европе, честно говоря, их тоже могло быть побольше, но у вас их нет даже в головах многих образованных, культурных людей, не говоря уже о правителях. Мне довелось общаться с ними, они убеждены, что до большевиков страна переживала чуть ли не пору процветания, что последний царь был прогрессивным либералом и высоконравственным, почти святым, что Российская Империя вообще стояла в авангарде цивилизованных государств. Ваши демократы как бы не замечают интриганства нынешних кремлевских старцев, по сравнению с которыми игры авантюристов из Белого дома кажутся детской забавой. От апостолов русской демократии сейчас слышишь рассуждение о том, что для возвращения России в лоно демократических государств нужно подождать, пока отомрут два-три десятка миллионов граждан, не желающих адаптировать к условиям свободного предпринимательства. Не подобную ли вещь предлагал Сталин для построения социализма в отдельно взятой стране? Или это просто совпадение? Или какой-то злой рок над Россией, ослепленной лучами своей святости?