Александра Маринина - Фантом памяти

Незапланированное изменение режима тренировок почему-то выбило меня из колеи. Во-первых, от непривычных интенсивных движений я почувствовал себя страшно уставшим. А во-вторых, те же самые непривычные движения подтолкнули мои мысли по непривычному пути. Я начал работать, радуясь тому, что придумалось неожиданное развитие сюжета, увлекся, пропустил обед, а потом заснул богатырским сном. Сквозь сон я постоянно слышал, как надсадно жужжит мобильник, но пренебрег чужими желаниями пообщаться со мной. Меня сковало такое оцепенение, что мысль о разговорах казалась мне просто-таки кощунственной.

Проснулся я около семи вечера, посмотрел на дисплей - 12 неотвеченных звонков. Кого же это так разбирает? С мамой, Линой и Мусей я уже поговорил с утра, даже со Светкой успел пообщаться. Нажав кнопку, я просмотрел список номеров, с которых поступили звонки. Так и есть, пять раз звонила матушка, шесть раз - Лина, и один звонок от Борьки Викулова. Настойчивость моих дам вполне понятна, они прочли интервью, о котором я им заранее ничего не говорил. Им можно не перезванивать, сами объявятся, тем более что ничего нового я от них не услышу. Одни вопросы и хлопанье крыльями. А вот с Борькой надо связаться, он просто так звонить не станет.

- Ты прогрессируешь, - в голосе Викулова звучала нескрываемая насмешка. - Набрался храбрости во всеуслышание объявить правду о себе. Молодец, хвалю.

Я поморщился. Ну почему он, будучи моим ровесником, всегда ставит себя в положение старшего, начальника, учителя? Как будто я нуждаюсь в его похвалах. "Не ври себе, Корин, - тут же одернул я себя. - Еще как нуждаешься. Во всяком случае, до последнего времени нуждался".

- Теперь по поводу твоей дамы, - продолжал он.

- Да? - напрягся я.

- Кажется, твои сомнения небеспочвенны. Образование высшее юридическое, работала следователем в Северо-Восточном округе, три года назад уволилась якобы по состоянию здоровья.

У меня внутри все похолодело. Мимоза - бывший следователь. Иными словами, человек, у которого огромные связи именно в милицейской среде. Молодая, красивая, "своя". Идеальный кадр для работы со мной.

- Почему якобы? Там были другие причины? - на всякий случай спросил я.

- Потому что увольнялась она по заключению медкомиссии, в котором стоял страшный диагноз. Если бы заключение было настоящим, твоя дама до сегодняшнего дня просто не дожила бы. Ты ее руками трогал?

- Кого? - растерялся я.

- Кого-кого, дамочку твою, - рассмеялся Борька. - За ручку держал хоть раз?

- Ну, держал. И что?

- Теплая ручка-то?

- Борька, прекрати, - разозлился я.

- Ну вот, стало быть, живая дамочка-то, не призрак с того света. Более того, Дюхон, пока она жила на милицейскую зарплату, это была одна песня, а как уволилась и получила пенсию по инвалидности, так песня стала совсем другая. Более, так сказать, громкая и мелодичная. Более красивая, чтоб тебе понятней было. Ты, надеюсь, понимаешь, что пенсия по инвалидности ни при каких условиях не может быть выше зарплаты?

- Понимаю, конечно. Она что, нигде сейчас не работает?

- Официально - нигде. Вот и делай выводы, Дюхон.

- Круто, - протянул я. - А семья есть?

- Был муж, который ее бросил в аккурат тогда, когда она увольнялась.

- То есть больную бросил, что ли? - я ушам своим не поверил.

- Дюхон, у тебя с головой как? Я ж тебе русским языком говорю, что, если бы она была действительно больна тем самым, что в заключении написано, она бы сейчас уже была покойницей. Заключение липовое, просто нужен был не вызывающий сомнений повод для увольнения. Уж кто и зачем все это устроил, я не знаю, но ты поразмысли на этот счет. А также насчет того, почему в этот самый момент ей занадобилось от мужа избавляться. Все, Дюхон, не отвлекай меня больше, я в машине еду, мне говорить неудобно. Если что еще узнаю - позвоню.

- Спасибо, Борис, - с чувством произнес я.

Вот такие вот дела, милая Мимоза... Что ж, пойду погляжу, как ты себя за ужином ведешь. Интервью-то небось прочитала уже и указания от своих начальников успела получить. Сейчас и узнаем, что это были за указания.

В столовой я впервые за все время оказался раньше своих постоянных сотрапезников, зато в компании с веселым трогательным Телком, который с неописуемой скоростью запихивал в себя два салата, рыбу с гарниром, рисовую кашу с изюмом и яблоками и прилагающиеся к чаю блины. Причем все блюда исчезали в его утробе не по очереди, а одновременно.

- Куда так спешишь? Подавишься, - заметил я, аккуратно отправляя в рот крошечную порцию салата.

- Тороплюсь, - пояснил Телок с набитым ртом. - Надо напарника отпустить на ужин. Я тут за обедом с Аленой расчирикался, за временем не уследил, так мне таких... этих самых... - он проглотил вполне понятное слово, вставили по самые уши. Напарник - старший, а я пока на испытательном сроке, нарываться нельзя.

- А кто такая Алена?

- Как кто? Соседка твоя по столу. Ты что, не знаешь, как ее зовут? Ну ты даешь, Михалыч. Елена она, Алена, стало быть. - Н-да, парень, простота твоя кого угодно достанет. Сутки всего знаком с женщиной, которая к тому же старше тебя лет на десять, а уже Аленой называешь. Или ты знаком с ней не сутки, а гораздо, гораздо дольше? Прокололся ты, Телок. С тобой, таким недалеким, я легко справлюсь.

Едва Гриша отвалил, появилась Мимоза. Бледная, печальная. Ну прямо все умерли, никого в живых не осталось.

- А где наш друг и учитель Павел Петрович? - бодренько поинтересовался я, делая вид, что не замечаю ее расстроенного вида.

- К нему дочь приехала. Андрей...

- Да, Леночка? - я положил нож и вилку и вопросительно приподнял брови.

- Мне очень жаль, но я должна с вами попрощаться.

Естественно. Ничего другого я и не ожидал. Ай да Муся, ай да умница, на десять шагов вперед видит. Как точно она еще вчера спрогнозировала ситуацию: если ты убедишь их в том, что ничего не помнишь, генерала Маслова не знаешь и книгу про милицию не пишешь, они от тебя отстанут, а если Елена подставлена ими, то они ее отзовут за ненадобностью. Вот и отозвали.

- Что случилось, Леночка? - мой голос выдавал неподдельную озабоченность и огорчение.

- Мое лечение окончено, завтра утром я уезжаю домой.

- Вообще-то, глядя на вас сегодня, я бы не сказал, что вы полностью выздоровели, - заметил я, вполне, между прочим, искренне.

- Я и не выздоровела.

- Но вы же сказали, что лечение окончено.

- Да, лечение окончено. У меня больше нет денег, чтобы платить за него.

Что ж, хорошая отговорка. Пять с плюсом разработчику легенды.

- Мне жаль. Очень жаль, правда. Вы были такой приятной собеседницей, мне с вами было очень хорошо.

Ее губы дрогнули, глаза налились слезами. Мимоза судорожно сглотнула. Ну актриса! Это же надо так играть! Где ее "Оскары"? Где "Золотые пальмовые ветви" Каннского кинофестиваля? Настоящие, а не глицериновые слезы крупным планом в нужный момент - это надо суметь. Ни в какой Америке таких актрис нет, только у нас, да и то не в кино, а в милиции.