Сергей Черняев - Брат Солнца

А потому и засыпать потом было не страшно, - пусть даже и ворочался и плескался кто-то в невидимых в темноте прибрежных кустах, а на том берегу – вообще – ломал ветки. Он долго слушал эту возню, а потом, когда костер почти совсем погас, закрыл полу палатки и зарылся в спальнике.

Перед рассветом ему – несмотря на спальник – стало нестерпимо холодно. Он вылез из палатки и дрожащими руками снова развел костер. Холод шел как будто бы не снаружи, от августовской ночи, а изнутри, - и именно потому, - как ему казалось, костер долго не мог его согреть. Потом захотелось есть. Оставалось только печенье, и он набросился на него с жадностью, как будто не ел целую неделю. Постепенно челюсти его устали двигаться, он проглотил последнюю порцию пережеванного печенья, стряхнул с губ крошки и понял, что согрелся.

Было уже довольно светло. Над водой показались языки испарины. Медленно и торжественно, как фимиам на алтаре, они отрывались от поверхности реки и струились вверх. Артем смотрел на них как завороженный, - казалось, он увидел все – весь мир как будто заново, причем он не мог понять, - это мир был новым, - или, наоборот, - он, Артем.

Он забыл обо всем. Над далеким изгибом Юрмы, над лесом вдруг легко всплыл маленький кусочек восходящего солнца.

- Вот… - прошептал Артем и замолчал; он смотрел во все глаза, - как раскручивается эта огромная первобытная машина, поднимает пар над рекой, тревожит лес, - все оживает, оживает, оживает; оживает и он сам, и… - вот оно!

- Вот оно! – сказал он, когда солнце показалось целиком.

Ему хотелось петь, смеяться, прыгать, махать руками, - но, - в то же время ничего этого делать было не нужно, - все это уже было где-то – и вокруг, - и внутри него. Он же просто сидел у костра на свернутом спальнике – с застывшей на лице улыбкой.

Рассвет и восход солнца все еще стояли у него перед глазами, когда он подходил к дому. Он совсем не удивился, что у крыльца стоит Анатолий Михайлович и ждет его.

- Привет, Артем! Что-то ты сегодня… веселый какой-то.

- Рассвет встречал… Здравствуйте.

- А-а… А я к тебе по делу.

Артем открыл дом и они зашли. Вереницын бросил в сенях вещи и стал умываться. Бусыгин терпеливо ждал.

- Так что же за дело? – спросил Артем, утираясь полотенцем.

Бусыгин посмотрел на него и сказал:

- Решили мы эту задачку, Артем.

- Про Брезгунова-то? Здорово!

- Да… Я тоже доволен. Хотелось бы теперь с заказчиком развязаться. Вот… Поэтому у меня к тебе просьба…

- Просьба? А чем я могу помочь?

- Понимаешь… Нужен маленький… спектакль. И непременно с твоим участием. Пара реплик – не больше. Ну, ты же читал Агату Кристи?

- Но я не умею…

- Да ничего делать не нужно. Надо просто быть самим собой.

- Самим собой?

- Да. Кроме того, надеюсь, тебе это будет еще и интересно. Ты все-таки писатель…

- Да ну я же говорил… Это я так…

- Нет уж, для нас, простых смертных, ты – писатель, - не отвертишься! Да ничего страшного не будет, Артем. Всех делов на полчаса. Помнишь, я обещал тебе все рассказать?

- Да.

- Ну вот. Ты мне поможешь – а потом поговорим.

- На полчаса?

- Да.

Артем попытался задуматься, - зачем же он был нужен этим «заказчикам», но перед глазами у него по-прежнему парило восходящее солнце, - и потому задуматься по-настоящему не было никакой возможности.

- Ну ладно… Пойдемте.

- Позавтракаешь?

- Но ведь вы же говорите – на полчаса? – я потерплю…

Было, наверное, уже часов девять. Несмотря на это, в деревне было пусто. Они вышли с Вереницынского участка в полной тишине. Потом сели в жигуленок Кашина и поехали.

Они уже вылезли из машины и вошли к Брезгуновым, когда Артем нервно усмехнулся и сказал:

- Вы когда-нибудь встречали рассвет, Анатолий Михайлович?

- Конечно. На работе – много раз. В армии было дело. На выпускном в школе.

- Можете что угодно про меня думать… Пусть даже… что я – сумасшедший. Но я сегодня сидел у костра, смотрел на него и понял, что я – брат солнца.

- Брат солнца?

- Да. Понимаете, я сначала это почувствовал, - совсем без слов. А теперь вот ехал с вами и думал, - и в голову пришло, - брат солнца…

Бусыгин кашлянул и внимательно посмотрел на Вереницына.

- Знаешь что, Артем? Это очень даже хорошо, что ты – брат солнца. Это нам сейчас пригодится.

Артем улыбнулся непонимающе, но прямо-таки счастливой улыбкой. В этот момент они уже стояли у дверей, и Анатолий Михайлович нажал на кнопку звонка.

Открыла им Елена Григорьевна. Она посмотрела сначала на Бусыгина, а потом на Артема.

- Это он?

Бусыгин кивнул.

- Проходите, - сказала она.

Они зашли внутрь и поднялись на второй этаж, снова все в тот же холл. Елена Григорьевна рассадила их в кресла и села сама. Она стала не вполне вежливо разглядывать Артема, а тот с интересом изучал жилище депутата изнутри и думал, - «До чего же люди любят ненастоящее… До чего же не хочется никому быть самим собой… Все надо играть в кого-то… Неизвестно в кого…» Он уже забыл, что ему-то самому надо было быть собой, - а потому и был собой, - в чем-то наивным, а в чем-то опытным работником пера, то есть, по большей части, клавиатуры. Скорее, все-таки, журналистом, чем писателем.

Через пару минут появился Брезгунов-старший. Он явно проснулся совсем недавно и успел только умыться и натянуть спортивный костюм. Иван Николаевич поздоровался и сел в кресло.

- Ну так… Что вы хотите нам сказать, Анатолий Михайлович?

- Хочу доложить вам результаты своей работы. Тот, кто стрелял в вас, готов вам в этом признаться, принести извинения и даже…

Брезгуновы переглянулись, и Иван Николаевич язвительно повторил:

- Принести извинения… Ну вы подумайте… Принести извинения!

- Не понимаю, к чему все это представление, Анатолий Михайлович? – перехватила инициативу Елена Григорьевна, - я же вам сказала: мы уже сами все поняли. В ваших услугах не нуждаемся. Денег от нас вы не получите.

- Не в деньгах дело, Елена Григорьевна… Хотя раз уж вы давали слово, их следует с вас получить… Давайте я вас сначала друг другу представлю.

- Ну, представьте. И что будет?

- Посмотрим.

- Ну, представьте, представьте!

- Так вот, господа… Этот молодой человек, - Артем Вереницын, - бывший телевизионный редактор, сын известного в недавнем прошлом журналиста Александра Вереницына.

- Это мы и так знаем… - начала было Елена Григорьевна, но Бусыгин перебил ее:

- А это, Артем, - Иван Николаевич Брезгунов, - депутат Старосельского районного Совета, заместитель директора Старосельской мебельной фабрики… - Артем и Иван Николаевич кивнули друг другу. - А это – Елена Григорьевна, его супруга, сотрудник РОНО и мать, в том числе, и Алевтины Ципрус.

Артем хотел кивнуть, но… он был так удивлен, что застыл на пару с полуоткрытым ртом, а потом повернулся к Бусыгину и недоумевающее переспросил: