Лев Портной - 1812. Год Зверя. Приключения графа Воленского

Едва поезд убыл, я отправился в штаб Высшей воинской полиции.

— Ну-с, Яков Иванович, вы готовы? — спросил я де Санглена.

— Вы узнали, где она скрывается? — ответил он вопросом на вопрос.

— Нет, — сказал я. — Да это и неважно. Она приедет сама.

— Не знаю, откуда у вас такая уверенность, — он явно сомневался. — И куда она приедет?

— Я уверен. Не думаю, что завтра, хотя на всякий случай мы должны быть наготове. Скорее, мы увидим ее послезавтра. Я зайду к вам утром, — сказал я.

— Что ж надеюсь, ваш план сработает и на этот раз Алина Коссаковская от нас не уйдет, — де Санглен мстительно улыбнулся.

— Не уйдет, не уйдет, — промолвил я.

— Вот еще что, Андрей Васильевич: объясните же наконец в чем вы подозреваете Косынкина с Моховым? Мы же все это время держим их под арестом!

Я быстро рассказал де Санглену об убийстве пана Гржиновского и о найденной в потайном кармане его сюртука газете с объявлением Христиана Венстера.

— Вот так так, — хмыкнул Яков Иванович. — Арестовали их не мы…

— А кто же? — удивился я.

— Полицеймейстер Брокер по моей просьбе. Я подумал, что так будет лучше. Вы же ничего не объяснили. Но я заподозрил, что тут может быть ошибка. Может, ни в чем они не виновны. И вам же потом неловко будет. Так что лучше было сделать это руками обычной полиции, вроде мы и ни при чем, — объяснил де Санглен.

— Пожалуй, вы правы, — согласился я.

— Вот только людей у меня не хватает, — посетовал он. — С вашего позволения, я бы вашего Парасейчука привлек.

— Сделайте милость, — согласился я.

На следующий день я проспал довольно-таки долго, а проснувшись, первым делом отправился к Петровским воротам. Еще издали я заметил скопление любопытных зевак. Сердце забилось с удвоенной силой: толпа у столба означала появление новой афишки. Карамзин не подвел!

Я подошел ближе и по разговорам в толпе понял, что мой план сработал.

— Это в Воронцово, — объяснял кто-то знающий.

— Имение Репниных, — добавил еще кто-то.

— Так чего же мы! Айда туда, в Воронцово! Поглядим!

Работая локтями, я протиснулся через толпу и прочитал:

«От главнокомандующего в Москве. Здесь мне поручено от государя было сделать большой шар, на котором 50 человек полетят, куда захотят: и по ветру, и против ветра; а что от него будет, узнаете и порадуетесь. Если погода будет хороша, то завтра или послезавтра ко мне будет маленький шар для пробы. Я вам заявляю, чтоб вы, увидя его, не подумали, что это от злодея, а он сделан к его вреду и погибели».

«Да уж, это не Карамзин, — подумал я. — Граф Ростопчин, значит, постарался сам. Но Николай Михайлович убедил его, что так надо!»

— Андрей Васильевич, — услышал я голос директора Высшей воинской полиции.

Я обернулся, увидал крытую коляску, на козлах восседал кучер с рыжим чубом, а в окно выглядывал де Санглен, рядом с ним находился Ривофиннолли. Выбравшись из толпы, я подошел к экипажу.

— Что вы там делали? — поинтересовался Яков Иванович. — Не могу поверить! Неужели вас привлекла эта вздорная писанина? Наш генерал-губернатор в очередной раз сюсюкает с народом, не понимая того, что превращается в фигляра! Мало нам, что о Франце Леппихе прознали французские агенты, так еще и Ростопчин решил растрезвонить о нем на каждом углу!

— Это Карамзин его убедил, — сказал я, не обращая внимания на пренебрежительный тон в отношении генерал-губернатора.

— Карамзин? — удивился де Санглен.

— Историограф убедил графа Ростопчина по моей просьбе, — уточнил я.

— По вашей просьбе? Но зачем? Что вы задумали? — недоумевал директор Высшей воинской полиции. — Это и есть ваш план?

— Нам с вами только и осталось, что отправиться в Воронцово и дождаться прибытия агентши, — сказал я.

— Мадам Арнье? — спросил Ривофиннолли.

— При чем здесь мадам Арнье?! — с раздражением воскликнул Яков Иванович, но тут же смягчился. — Впрочем, пусть она называется хоть мадам Арнье, хоть — как там еще? — графиней Селинской! Алиночка Коссаковская! Но с чего вы решили, что она приедет в Воронцово?!

— Она приедет, — сказал я.

— Посмотреть на воздушный шар? — с сарказмом спросил де Санглен.

— Именно, — подтвердил я. — Она непременно захочет увидеть шар своими глазами.

Яков Иванович с крайне расстроенным видом откинулся на спинку. Немного помолчав, он произнес:

— Вздор. Ни один разумный человек не примет всерьез, что посредством воздушного шара можно разгромить армию Наполеона.

— Воздушный шар разве что для увеселительных прогулок пригоден, — поддакнул Ривофиннолли.

— Пусть так, — согласился я. — Но она приедет, чтобы просто взглянуть на него.

— Крайне сомнительно, — возразил де Санглен. — И потом, что вы предлагаете? Дежурить там с утра до вечера, дожидаясь ее появления? А если она так и не явится?

— Воля ваша, — ответил я. — А я уверен, что она непременно приедет в Воронцово. Так что сейчас же отправлюсь туда.

— Вы говорили, что она приедет только завтра, — напомнил Яков Иванович.

— Женщина есть женщина. Не думаю, что она соберется сразу же, как только узнает о воздушном шаре. Но на всякий случай я отправлюсь в Воронцово прямо сейчас.

— Поступайте как знаете, — махнул рукой де Санглен.

Он был уверен в бессмысленности моей затеи и решил

больше не спорить, а предоставить мне возможность самому убедиться в своей ошибке. Я не ожидал такой реакции с его стороны. Но положа руку на сердце, испытывал облегчение: хотелось обойтись без помощников.

Вернувшись домой, я велел Сеньке закладывать лошадей.

— Так нет же их, лошадей, — развел руками мужик.

— Как это нет? Ты что несешь? — рассердился я.

— Вчерашний день как отправились в Воронцово, так и не воротились еще, — ответил он.

— Вот те на! — Я был в замешательстве.

В гостиную вышел Мартемьяныч, а за ним и Жаклин.

— Не хотели тебя тревожить, — сказал Сергей Михайлович. — Но с лошадками вышла большущая неприятность. На обратном пути какие-то разбойники забрали и лошадей, и подводы, и карету. Хорошо хоть людей отпустили живыми.

Видно было, что Мартемьяныч тяжело переживает случившееся. Он даже немного сгорбился. Видно, чуяло его сердце, что и лошади, и подводы в скором времени нам понадобятся. Зато Жаклин испытывала какую-то мстительную радость, оттого что я провинился и провинился как раз из-за хлопот с ненавистным ей хламом.

— Зато теперь ты наконец перестанешь настаивать на том, чтобы мы уехали из Москвы! — заявила она. — Ехать не на чем!

— Нужно непременно добыть подводы и лошадей, — сказал я.

— Попробуй-ка добудь, — тяжелым голосом ответил Сергей Михайлович. — Народ повалил прочь из Москвы. Теперь каждая лошадь, каждая телега на счету.