Энн Грэнджер - В поисках неприятностей

Как будто погрома оказалось недостаточно, во всей квартире ужасно воняло. К запаху подпаленного кресла примешивались ароматы плесени и сырости. Кроме того, кто-то из незваных гостей нагадил прямо на пол посреди гостиной.

— Я ведь тебя предупреждал, — сказал Ганеш у меня за спиной. — Здесь нельзя оставаться. Хочешь не хочешь, а придется тебе ночевать у нас. Мама тебя где-нибудь уложит.

— Спасибо, не надо, — ответила я. — Мне полночи придется отвечать на расспросы твоих родителей, но они все равно ничего не поймут, ты ведь их знаешь!

— Ну и где же ты будешь спать? — Ган с отвращением огляделся по сторонам. — Здесь настоящий свинарник — ты только посмотри, какая грязь! Ладно тебе, Фран. Даже инспектор Морган не станет больше требовать, чтобы ты тут оставалась!

Я задумалась.

— Вернусь назад, в сквот!

Ганеш посмотрел на меня как на сумасшедшую:

— Нельзя! Дом заколочен.

— Ну и что… Отдери доски от окна. Ты же вскрываешь ящики с фруктами. Уж с несколькими досками, прибитыми кое-как, ты справишься. Мы с Фитилем и Невом уже делали так, когда возвращались за своими пожитками.

Ганеш начал злиться.

— Но тебе нельзя оставаться там одной! Я побуду с тобой. Если, конечно, мы сумеем пролезть внутрь и дом не оккупировало полдюжины алкашей.

— Ничего подобного. Ты пойдешь домой и помиришься с родителями. Ган, я так хочу, понял? Ничего со мной не случится!

Я обрадовалась, когда вернулась в сквот. Квартиру, предоставленную муниципалитетом, я с самого начала считала лишь временной тюрьмой. Сквот, несмотря на все его недостатки и на тот ужас, который там случился, стал для меня родным домом. Там мне было хорошо. Я знала старый дом, а он знал меня. Мы с ним отлично подходили друг другу.

Но к тому времени, как мы вернулись в свой квартал, совсем стемнело. Пустынная улица казалась зловещей, как декорация к второразрядному триллеру. Почти все дома опустели; горели всего два фонаря. Признаки жизни были заметны лишь в квартире над угловым магазинчиком Пателов. Видимо, там ждали Ганеша. Его родители вызвали подкрепление в виде многочисленных теток и дядьев. Мы стояли снаружи и глазели на освещенные окна.

— Кстати, я не спросила, как ты объяснялся с полицейскими после того, как нас разделили, — сказала я. — Извини за то, что я так зациклена на себе. Что, тяжело тебе пришлось?

— Могло быть и хуже, — рассеянно ответил Ганеш. — Они позвонили в Гэмпшир, и тамошние копы сразу же поехали в лес. Должно быть, нашли Фитиля. Наши и гэмпширские копы очень долго болтали по телефону, переливали из пустого в порожнее, а про меня как будто забыли. Потом мне сказали, что я могу идти домой. Правда, завтра с утра я должен явиться к ним. Меня повезут в Гэмпшир в полицейской машине. Тамошние копы тоже очень хотят побеседовать со мной.

— Ты сказал родителям… ну, о том, что нашел труп?

— Нет… им и без того неприятностей хватает. Папе прислали письмо. — Ганеш вздохнул. — Нам тоже придется выметаться отсюда. Магазин снесут. Конечно, нам выплатят компенсацию. Но куда мы поедем?

— Извини, — повторила я. — Так и знала, что это случится. Мне очень жаль твоего папу. Он так мечтал расширить торговлю и обслуживать богатеньких жителей новых домов! Но власти, наверное, хотят вначале снести здесь все до основания.

— Когда здесь заново построят дома, жилье в этом районе будет нам не по карману — даже съемное, не говоря уже о собственной квартире. — Ганеш сунул руки в карманы. — Вся родня очень расстроена. Наверное, я покажусь тебе эгоистом, но я даже отчасти рад: теперь они не так давят на меня. В самом деле, им и без меня хватает хлопот.

В окне верхнего этажа показалась фигура в сари; в спину ей светила лампа. Она посмотрела на нас, а потом исчезла, как пери в восточной сказке, и задернула занавеску.

— Аша, — сказал Ганеш. — Не волнуйся, даже если она нас заметила, не выдаст.

Мы побрели по унылой улице к нашему старому дому. Пролом, который мы устроили в прошлый раз, успели заделать; окна и двери заколотили новыми, более крепкими досками. Ганеш достал из багажника своего фургона долото, и мы обошли дом с тыла. Самым верным способом попасть внутрь по-прежнему оставалось кухонное окно. Гану пришлось немного попотеть, зато одна доска вскоре немного отошла. Отогнув ее, я поняла, что сумею пробраться внутрь.

Ганеш мрачно заметил:

— Ну вот, теперь мы совершили взлом и незаконное вторжение. Ты хоть понимаешь, что за такие вещи сажают?

— Куда мы незаконно вторглись? В дом, предназначенный к сносу. Ган, не трясись! Отсюда и красть-то нечего.

Да, там определенно нечего было красть. Когда мы с трудом протиснулись внутрь, то увидели, что всю оставшуюся после нас мебель уже вывезли. Вокруг царила пустота да скрипели голые половицы.

Я зашла на кухню и проверила кран. Воду еще не отключили. Потом я сходила наверх, в ванную, где меня постигло жестокое разочарование. Оказывается, чтобы отвадить желающих поселиться в пустом доме, власти залили унитаз бетоном.

— Вот видишь, здесь оставаться нельзя, — гнул свою Ганеш. — Даже в туалет не сходишь!

— Ничего страшного, схожу в сад, в кустики. Уж кус-стов там хватает — настоящие джунгли!

— А спать где будешь — на полу? Сегодня холодно. И речи быть не может!

— Слушай! — разозлилась я. — Уж одну-то ночь я как-нибудь протяну. А завтра зайду в жилищный отдел к Юану и попрошу навести порядок в квартире, которую мне выделили, и повесить новую дверь. А если не захотят, пусть переселяют меня в другое место. Такого добра у них навалом.

Ганеш был безутешен:

— Фран, ты совсем спятила. Ну как я тебя здесь оставлю?

Я велела ему не суетиться. Если я спятила, это моя проблема. Вот если он хочет помочь, может одолжить мне спальный мешок из фургона.

Он отправился за спальным мешком, что-то недовольно бормоча себе под нос.

Я огляделась. Откровенно говоря, теперь, когда совсем стемнело, мне как-то расхотелось ночевать здесь в полном одиночестве. Но гордость и упрямство не позволили признаться в этом Ганешу, когда он вернулся. Оказывается, он ходил за фонариком. Я посветила кругом, внушая себе: до тех пор, пока я действительно в полном одиночестве, мне ничто не грозит.

Ганеш снова куда-то ушел; его долго не было, гораздо дольше, чем требуется, чтобы принести спальный мешок. Наконец, он появился и позвал меня, чтобы я помогла ему пропихнуть в кухонное окно то, что он принес. Он, оказывается, успел сходить домой и захватил кусок полиэтиленовой пленки и пустой ящик.

— Чтобы тебе было на чем посидеть.

Кроме того, он захватил термос с горячим чаем и пакет персиков.

После того как я приняла все его дары, он, тяжело дыша, перевалился через подоконник и сказал: