Анатолий Стрикунов - Золотые цикады сбрасывают кожу

Затем дама исчезла. Шумел лес. Занималась заря. Любопытно, что после случившегося, Гордый Орел не стал вешаться, – устало закончил Абрикосов.

Юрий как-то сразу погрустнел и молча шел, равнодушно глядя перед собой.

Лариса увидела таксофон и еще раз попробовала дозвониться маме. Все время слышались короткие гудки.

Они вошли в парк, и Лариса остановилась, заметив желтые цветы. Присела возле них:

– Когда была маленькой, мне сказали, что на куриную слепоту смотреть нельзя. А то глаза болеть будут. Или можно ослепнуть, я так поверила, что однажды посмотрела, и глаза стали болеть, и даже сейчас глаза не очень хорошие.

Юрий ничего не ответил, и они пошли дальше, к набережной.

Как это ни странно, история о злой волшебнице привела Ларису в умиротворенное настроение, и девушка неожиданно предложила:

– Слушай, а ты не думаешь учить английский? Хочешь, я тебя учить буду?

Абрикосов с интересом наблюдал за молниеносной сменой настроения своей спутницы.

– Поехали ко мне. Я возьму учебник, и пойдем куда-нибудь на скамейку. Прямо сейчас! – горячо убеждала она.

Когда Лариса начинала говорить, то напоминала небольшой проснувшийся вулкан.

– Может, сначала пройдем через парк? – попросил Юрий. – И потом, позволь, я немного подумаю. Лестно получать уроки английского из столь прелестных уст, «Ваш нежный рот – сплошное целованье».

Абрикосов шутливо взял девушку под руку, но она высвободилась и вскочила на парапет. Лариса любила, гуляя с лицами мужского пола, находиться «на высоте» буквально.

Абрикосов последовал примеру спутницы.

Так парочка дефилировала довольно долго, иногда Лариса оборачивалась и взглядом требовала ответ.

Юрий также взглядом говорил: «Нет».

Шли, шли, а потом из аллеи выбежала компания реликтовых спортсменов, три бабульки и старичок.

А потом Юрий почему-то оказался в речке.

– Сам ты, дедушка, дурак! – раздался тоненький голосок над ухом, и Лариса, повернув голову, увидела рядом с собой двух маленьких девчушек с одинаковыми аккуратно стрижеными головками, в бархатных костюмчиках сказочных эльфов. Белый отложной воротник, белые гольфы и маленькая шляпка с красочным пером.

Лысый толстяк с красным лицом и бладхаундом на поводке, одетый в светло-салатовый, военного образца френч готов был разрыдаться от возмущения.

Он воздел кулаки к небу и негодующе потряс ими. Две золотые звезды Героя Социалистического Труда на груди толстяка засверкали как елочные украшения:

– Я не позволю тебе, соплячка, называть вождя революции «Рыжее чучело!».

Лариса не на шутку встревожилась: казалось, мужчину вот-вот хватит инфаркт.

Девчушки же, наоборот, выглядели совершенно спокойными:

– Мама всегда повторяет: «Даже земля не хочет принимать это рыжее чучело». Правда, Лиля? – обратилась за помощью к своей светленькой сестренке темноволосая девочка.

– Юля никогда не врет, – подтвердила та. – Дедушка, мама действительно постоянно говорит о том, что мы поклоняемся мертвецу, «рыжему чучелу, которое отказывается принимать земля».

– Она мне не дочь! – рявкнул владелец бладхаунда и потащил несчастное четвероногое навстречу приближавшейся электричке. Девочки, взявшись за руки, побежали вслед.

Почему Юрий оказался в реке? Я ведь парню нравлюсь. Непонятно. Вообще, многое непонятно. Лариса привыкла, что все знакомые мужчины стараются побыстрей раздеть ее, а этот совсем не торопится. Странно.

Обычно Абрикосов пересекал парк по направлению к трамвайной линии. Но сегодня Юрий сел в трамвай недалеко от вокзала, чтобы, обогнув восточную часть парка, войти в него с юга и начать бормотать монологи героев пьесы:

– Что у меня есть? … Камушки. Морские камушки…

Второй год Юрий рожал этот спектакль. Репетировал с перерывами, работа шла мучительно, но, в конце концов, постановку купил частный театр-студия.

Казалось бы, ура?! Но Абрикосов понимал, по гамбургскому счету спектакля нет. И, собрав артистов, Юрий договорился о дополнительных репетициях.

Они дали результаты, но финал поймать все равно не удавалось. И теперь с постоянством, приводившим в содрогание, Абрикосов ежедневно «погружался» в материал. Внешне это выражалось в бубнении текстов персонажей, благо в пьесе всего два лица.

Бубнение носило безвредный характер, вызывая лишь легкое беспокойство окружающих. Идет человек, разговаривает вслух сам с собой. Нормально. Вроде.

Совсем другое – пересказ событийного ряда. В сотый раз, уточняя иррациональную логику спектакля, Абрикосов начинал горячиться.

– Что происходит?! – почти крича, допрашивал невидимого собеседника Юрий, шагая по пустынной аллее. – Мистер Питер сидит в парке на скамейке. Читает книжку. Мистер Джерри, подошел и рассказал о своей, по общественным меркам, судьбе неудачника. Потом достал нож, отдал сидевшему на лавке господину, предварительно оскорбив того. Затем бросился на собеседника и напоролся на собственный нож. Значит, Джерри предчувствовал, готовился к развязке. Кровавой развязке! – выкрикнул Абрикосов и смущенно умолк, заметив, как сидевшие на скамейке у летней эстрады девушки испуганно оглянулись.

Юрий спустился к реке и пошел по самой кромке асфальтовой ленты. Дальше, возле шумных городских улиц она превращалась в парапет высотой больше метра. А тут на окраине парка змеилась узкой темно-серой полоской, возвышаясь над линией набережной сантиметров на тридцать, не больше.

Вчера он так же шел по этой асфальтовой кайме с Ларисой. Только в противоположную сторону к видневшемуся вдалеке мосту. Желто-красные трамваи, издали казавшиеся игрушечными, время от времени пробегали по нему.

Девушка шла впереди. Журчала вода. Из аллеи слева выбежали три старушки и старичок в спортивных костюмах. Они находились метрах в двадцати.

Каждые две минуты Лариса оборачивалась и вскидывала ресницы: «Ну что решил?».

Юрий также молча качал головой: «Нет».

Когда до моста оставалось метров сто, Абрикосов оглянулся по сторонам и прыгнул в воду.

Лариса, услышав плеск воды за спиной, обернулась. Полы коричневого пиджака плавали рядом с Юрием, а он, подняв руки, не без удивления рассматривал, как темнеют, набухая, наполняются водой карманы.

Девушка смотрела на неловкого поклонника, а Юрий с любопытством ожидал реакции красотки.

– Очевидно, я не смогу сопровождать вас, коварная, – наконец объявил Абрикосов.