Рита Тальвердиева - Сокровища Сабиана. Книга 1

– И?!

– И я спросил, где ванная. Звездицкий вдруг побледнел. Да. Он как-то странно глянул. И тут же вошел охранник: пора на выход. Видно, Илья нажал на кнопку вызова, во всяком случае, я не услышал…

– Стоп! – щелкнул пальцами Мармаров. – Спросили вы – «где ванная?» или «где можно вымыть руки?».

Борис недоуменно вылупился:

– К-какая разница?..

– Ответь! – сурово глянул Арсений.

– Про ванную спросил. «Где у вас ванная?» – вот слово в слово. А что?..

– Ин-те-рес-но, – протянул Мармаров.

Наталья усмехнулась.

Боря закатил глаза.

Лишь у стажера во взгляде вспыхнул огонек.

– А что сказали вы про барак? – Мармаров пересел к столу. – Новомодный сленг?

Боря улыбнулся:

– Звездицкий все же съехал с катушек: снял на лето барак в поселке. Целиком. А три семьи, что там ютились, отправил в Анапу. До сентября…

– Какой еще барак? – икнул Арсений. – Простите…

– Бывшая общага, дореволюционная постройка гостиничного типа. Когда меня, кхм, попросили вон, успел я поговорить с народом.

– С кем?!

– С местными старушками, дедами, пацанами…

– И?!

– Народ смеется: сбрендил ваш артист… Сейчас вы упадете! Буквально рядом – с тем бараком-сто-лет-в-обед – стоит… пансионат «Заря». Уютный. Частный. Джакузи, бильярдная, мини-бассейн, короче – евростандарт, – задрал он большой палец. – Хозяин люксов – мрачнее тучи. Прикиньте! Он предлагал Илье – бесплатно! – сюит. Понятно, в рекламных целях…

– Не прокатило? – пробормотал Арсений.

– Нет! – победно улыбнулся Боря.

– Что ж ты молчал?! – возмутился Арсений. – Такая тема! потенциальный «гвоздь» в ближайший номер…

– На летучке слова вымолвить не дали. Одни вердикты: «подвел», «не смог»…

– Были и вопросы, – махнул рукой Арсений.

– Всего один – на разный лад: «Как смел ты провалить задание?» Каков вопрос – таков ответ. Этому еще на первом курсе учат, – уел его Борис.

– Я знаю! Я нашел! – вдруг вскочил стажер. – Чур, моя тема, – постучал он по столу. – Наверняка там… клад! – обдал он жарким шепотом, его глаза горели.

– Где? – разом выдохнули Боря и Наташа.

– Как где?! В бараке, в ванной комнате… Хибара – дореволюционная…

– Уймись, – отмахнулся было Арсений, но наткнулся на порывистый жест Мармарова.

– А если… – загадочно обронил гость и повел соболиной бровью.

Перекрестье взглядов словно высекло искру.

– Проверим, – завелся вдруг Арсений и потянулся к ноутбуку. Ноздри его затрепетали, как у гончей, взявшей след. А пальцы уже парили над клавиатурой.

– Действительно, друзья, – поскреб двухдневную щетину Боря, – друг друга понимают с полувзгляда.

Петр и Наталья обескуражено внимали.

– Пятнадцатое марта, 1969 год, – спустя минуту отрапортовал Арсений, глянув на столичного гостя. – Вот место рождения – размыто: Илья родился в Забайкалье.

– Пойдет, – кивнул Мармаров.

А на столе вдруг материализовался разверстый том в коленкоровом переплете. Палец Мармарова стал отчеркивать нужные строчки, губы едва заметно шевелились.

– Книга Судеб! – ошарашил Арсений и без того заинтригованных коллег.

И, как всегда, понять было непросто – он шутит или нет.

По-соседски Боря заглянул через плечо столичного гостя. На желтоватых страницах прыгали какие-то невиданные знаки и мелкие циферки. А слева, в углу был обозначен круг, похожий на компас. Стрелка «компаса» указывала вверх.

Оторвавшись наконец-то от книги, Мармаров заговорщицки подмигнул. Все сгрудились вокруг занятного гостя. Тень Шерлока Холмса накрыла всю компанию.

– Уран в момент рождения Ильи встал высоко – в Зените: из грязи в князи…

– Занятно, – усмехнулся Борис.

– Это так, присказка. Могу и по-другому: Уран в Зените – гимн озарению, удаче, взлету…

– Их много – чья судьба большой ходячий шанс?

– В эпоху перемен – изрядно.

– К примеру?..

– Мария Антуанетта, Карл Маркс, Лазарь Каганович, Садам Хусейн, Борис Ельцин… Разные эпохи, страны, судьбы… Тенденция – одна: взлет происходит будто в одночасье, вдруг… Возможности Урана, стоящего в Зените, сродни волшебной палочке…

– Счастливчики, – вздохнула Ната.

– Как знать, – пожал плечом Мармаров. – Уран в Зените – неустойчив. Не то, что строгий Сатурн, добряк Юпитер, или планета грез Нептун. Те долго правят балом жизни, без резких взлетов и падений. О. Вот и закавыка. Сатурн транзитный аспектирует Уран Ильи. И здесь же Крест Судьбы: депрессия и сплин. А в квадратуре застыла Черная Луна: недобрый чей-то глаз, злой гений, искушенье. В активе – тайный враг. Лютует…

– А с кладом что?.. – подал вдруг голос Петя.

– Ни клада, ни иных запрятанных сокровищ, увы, не вижу. Владыка кладов у него в тени. Лидирует аспект партнерства. Сейчас он в черной зоне. А по жизни – обречен Илья на верную поддержку деловых людей, жены…

– Жены?.. Она погибла…

– Недобрый знак. Он должен был молиться на нее, беречь, холить… Вот и расплата: страх его грызет.

– Илья и страх – несовместимы, – с укором взглянула Ната.

– И все же! Рок в его судьбе не фикция. Илья рожден в затмение – уже дает фатальность…

– Что это нам дает? – вклинился Борис.

– Я думаю, Борис, вам надо попытаться напомнить Илье об интервью. Им двигал не апломб, а страх. Он им объят сейчас. Вы просто под руку попались. В худшем случае он о вас забыл… Скорее, жалеет, что оказал неласковый прием. Звоните, – вскинул он запястье с массивным хронометром. – Сейчас! пока Луна не вышла из курса. А встречу хорошо бы перенести на завтра.

– Почему на завтра?

– Через час Луна составит напряженейший аспект с Ураном: непредсказуемость, нервозность не способствуют беседе. Не наступите, Боря, на те же грабли. О! Да тут та-а-кой транзит к его Нептуну… Нет. Он вас не примет. Ис-клю-че-но. В лучшем случае сморит его сон, творец иллюзиона.

– А в худшем? – поймал его на слове Арсений.

– Не будем… Похоже на воздействие наркотиков, галлюцинаций… Час спустя он вряд ли будет в форме.

Поселок Верхний Хуторок, вечер 26 июня, 2009 г.

– Даже лист не колышет, – впустил Илья в распахнутое окно ветвь ореха.

Голоса внизу насторожили.

А! охранник лясы точит. С кем-то из местных…

До него долетали лишь ошметки фраз. Взрыв смеха прорвал вдруг вязкость, настоянного на предгрозовых флюидах, воздуха. И тут стегнуло сильней хлыста:

– Хозяин ваш того, рехнулся… Врачу бы…

Он отпрянул. Огляделся. Прозрел…

Наскоро выполненная «косметика» лишь подчеркивала убогость помещения; от невыветренного амбре лакокрасочных материалов ломило виски. Уезжал в спешке, о том, чтобы бросить в сумку флакончик с любимым парфюмом и не подумал: беглец искорежил в нем эстета, но, видимо, неокончательно.