Джеймс Чейз - Кинжал Челлини

Вы понимаете? Это навело меня на мысль о том, что я имел дело не с Ведой Ракс. Я стал расспрашивать людей и установил, что Веда была левшой с карими глазами и родимым пятном. Та Веда, которую я знал, не имела родимого пятна и не была левшой, глаза у нее были синие. Последив за ней, я нашел дом, где она жила; прежде чем направиться сюда, я попросил Кейси позвонить вам. Вы немного опоздали. Если бы вы приехали чуть раньше, она бы не застрелила себя. Вот, кажется, и все.

— О’кей, Джексон, — сказал Редферн, вставая. — Поехали в управление. Там мы отпечатаем твои показания и продолжим беседу.

Мне не понравился взгляд, брошенный им в мою сторону, и тон его голоса. Мы помчались в управление. Пока мое заявление печаталось, я сидел в комнате с двумя полицейскими. Малоприятное ожидание затянулось. Полицейские не заговаривали со мной; когда я обратился к ним, они уставились на меня, словно пара глухонемых. Наконец появился Саммерс.

— Идем, — сказал он с усмешкой.

Мы прошли по коридору до кабинета Редферна. Саммерс закрыл дверь и прислонился к ней. Атмосфера в комнате была какая-то странная. Я чего-то не понимал.

Редферн указал мне на стул.

— Садись.

Я сел.

Он надолго уткнулся в бумаги, лежавшие перед ним на столе.

— Я прочитал твои показания, — сказал он, подняв голову. — Смахивает на бред сумасшедшего.

— Возможно, но все это соответствует действительности.

— Допускаю.

Он отодвинул листки в сторону и сплел свои лежащие на столе руки.

— Тут требуется большая проверка. Чтобы твоя история убедила присяжных, надо заставить Бойда признать его роль в похищении кинжала, а это задача не из легких. Бойд богат и пользуется влиянием. Затем Джо должен подтвердить, что он выпустил Веду из казино; Джо не захочет ссориться с Кейси. Затем нужно заставить сотрудника ФБР признаться в том, что он лгал, утверждая, что найденный им труп является останками Альмы Бейли. Это может стоить ему пенсии; скорее всего он подтвердит свои прежние показания. Это касается и шерифа Галлапа.

— Понимаю, но в этом и заключаются функции полиции. Вы в силах заставить названных лиц заговорить. Надо только с ними немного поработать, — сказал я, глядя в глаза Редферну.

— Конечно, только я не стану утруждать себя этими хлопотами. Расследование обойдется штату недешево и отнимет массу времени. Мы не вправе транжирить время и деньги, Джексон.

— Тогда как же вы сумеете завершить расследование? Не мне же заканчивать его за вас?

Редферн улыбнулся.

— Открою тебе секрет, Джексон. Я устал от службы в полиции. Политическая обстановка в этом городе ухудшается. Оставаться честным становится все трудней. Мы с Саммерсом увольняемся.

— Не понимаю. Какое это имеет отношение к делу… ко мне?

— Самое непосредственное.

Он зажег сигарету.

— Правда, Саммерс, его это затронет в первую очередь?

— Еще бы, — подтвердил Саммерс, обнажив в ухмылке крупные желтые зубы.

— Вы мне не объясните? — сказал я.

По моей спине пробежали мурашки.

— Единственным доказательством, подкрепляющим твою версию, является пудреница. Согласен?

— Да. Она играет важную роль. Но при желании можно найти и другие свидетельства моей правоты.

— Только пудреница служит подтверждением того, что Альма Бейли присвоила себе имя и фамилию Веды Ракс. Других доказательств этого факта мы представить не в состоянии, правда?

— Да.

— У нас в подвале есть мусоросжигатель. Час назад Саммерс был там. Он уронил пудреницу в огонь.

На несколько секунд я потерял дар речи. Потом я вскочил на ноги.

— Сиди, — рявкнул Саммерс, стиснув кулак.

Я вспомнил о перстне и подчинился.

— Как вы посмели? — спросил я, поняв все.

— Посмотри на ситуацию нашими глазами, — тихо произнес Редферн. — Мы знать не желаем о пудренице. Она нам ни к чему. Она только все усложняет. Меня устраивает следующая версия. Ты убил эту девушку; уж не знаю, как ее называть. Никого не интересует, кто она такая на самом деле. Всем, в том числе и мне, безразлично, кто убил Бретта и Отиса, — ты или она. Это важно только для тебя. Но твой голос в счет не идет. Я предъявляю тебе обвинение в убийстве Веды Ракс, а заодно, чтобы сберечь время и средства, — еще и Бретта с Отисом.

— Вы не сделаете этого! — закричал я. — Это преступление, Редферн. Вам известно, что я не убивал ее.

— Ерунда, Джексон. Я долго ждал, когда ты попадешь в мои руки. Наконец это случилось. Твоя изворотливость помогала тебе в прошлом выходить сухим из воды, но на этот раз тебе не выкрутиться. Пудреница больше не существует. Бойд, Джо и сотрудник ФБР будут молчать. Мы с Саммерсом разделим вознаграждение между собой. Прибавь к этим деньгам двадцать тысяч, которые Веда якобы стащила у Бретта. Они тоже достанутся нам. Суд решит, что ты успел их истратить. Как тебе моя идея, Джексон?

— Если вы рассчитываете, что вам удастся ее осуществить, вы сошли с ума, — сказал я, но в голосе моем не было уверенности.

Они и правда могли надеяться на успех.

— Поживем — увидим. Тебя ждет суд, Джексон. Никто не примет всерьез твою фантастическую историю. Присяжные поднимут тебя на смех. А мои слова будут подкреплены заявлением, которое она подписала перед смертью. Суд придет от него в восторг. Мне кажется, она с самого начала была о тебе невысокого мнения. Считала тебя простофилей.

Он кивнул Саммерсу.

— Уведи его.

Улыбнувшись, Редферн произнес:

— Пока, простофиля.

Вот в какой переплет я попал. Я записал все, что со мной произошло, по просьбе моего адвоката. Теперь ему есть над чем поработать. Он трудится на совесть, но мне не нравится тень сомнения в его глазах. Он твердит о том, что обвинение собрало большой, компрометирующий меня материал. Женщины, шантаж. Без пудреницы его позиция слаба; мне кажется, он не знает, что делать. Суд начнется завтра. В газетах пишут, что итог процесса предрешен. Редферн тоже так считает. Он сказал мне, что, завершив мое дело, он подаст в отставку. Они с Саммерсом планируют купить ферму и заняться разведением цыплят. Видно, для многих полицейских это занятие становится последним прибежищем. Кейси навестил меня. Настроение у него неважное. Полицейские арестовали Джо, чтобы Майк не мог до него добраться. Но он клянется, что спасет меня. Мы оба не представляем, как он сумеет это сделать.

Я часто думаю об Альме. Я уверен, что она любила меня. Если бы я не сообщил Редферну через Кейси, что я направился в Сан-Бернадино, она бы не подписала это заявление. Но она решила, что я собрался выдать ее полиции; тут она, конечно, была права. Теперь уже ничего не изменишь. Она часто снится мне. Я слышу ее голос: «Несчастный мелкий жулик. Теперь тебе не уйти от расплаты». Этот сон меня измучил.