Джон Мэтьюз - Смертельные послания

Джон оторвался от записей и поднял глаза на Ардженти:

– Это точно передает суть показаний Джеймсона?

– Да, думаю, вполне.

Джозеф сказал Финли, что всю информацию, касающуюся расследуемого дела, следует внести в протокол, и в конце допроса они согласовали его содержание.

– Больше ничего? – спросил Уэлан. – Вы оставались с ним наедине довольно продолжительное время.

– История, которую он мне рассказал, затрагивает не только семью Джеймсона, но и его помощника Лоуренса. Она не имеет никакого отношения к делу, – объяснил детектив.

Джон кивнул и убрал блокнот.

Ардженти задумчиво смотрел в окно на проносившуюся мимо улицу. Рядом с демонстрационным залом с несколькими фортепьяно располагалась витрина, в которой были выставлены арфы. На углу стояли в очереди мужчины, искавшие работу в недавно открывшемся литейном цехе. На смену цилиндрам и фракам пришли шляпы «дерби» и матерчатые кепки.

– Кроме Лоуренса, вы единственный, кому я когда-либо рассказывал о своей матери, – сказал ему Джеймсон при расставании.

Джозеф вдруг подумал, что сам он никогда никому не рассказывал о случившемся с его сестрой. Теперь ему стало понятно, почему напарник взял под крыло Лоуренса и занимался с Элли Каллен, откуда взялось у него стремление помогать людям, оказавшимся в тяжелом положении. Финли не смог спасти свою мать и по возможности пытался компенсировать это.

Но Ардженти все еще не покидало сомнение – не хитроумная ли это уловка с целью завести его в тупик? Джеймсон не помнил, где он находился во время совершения двух убийств, и какое-либо алиби в этих случаях у него отсутствовало. Однако у него имелись алиби на время других преступлений Потрошителя, и тот факт, что все убийства являются делом рук одного человека, снимал с него подозрение.

А что, если Финли, присоединившись к группе Томаса Колби во время расследования первых убийств Потрошителя, сам совершил несколько убийств под этим прикрытием? Или, может быть, за эти убийства ответственно его второе «я», активизировавшееся в результате проводимого им анализа личности Потрошителя, тогда как он сам не осознает этого? Кто мог бы лучше, чем опытный патологоанатом и криминалист, расследующий дело Потрошителя, скопировать эти убийства?

Далее письма. И опять – все они написаны одной рукой, следовательно, их авторство принадлежит одному человеку. Но что, если реальный Потрошитель никогда не писал никаких писем, и все они являются творениями Джеймсона? Он – его второе «я» – знает, как лучше уязвить Колби и самого себя. И если бы он совершил те другие убийства под прикрытием Потрошителя, письма только подкрепили бы версию одного убийцы.

Ход мыслей Ардженти нарушил Уэлан, обратившийся к кучеру:

– Мы почти приехали. Следующий поворот направо.

Они проехали под парапетом двухэтажного поезда, тянувшимся вдоль Бауэри. Возница начал отслеживать нумерацию домов. Заведение Лина втиснулось между лавкой галантерейщика и винным погребком, и его легко можно было пропустить.

Джозеф и его помощник постучали дверным молотком, и прошла целая минута, прежде чем дверь слегка приоткрылась и появившийся в узкой щели пожилой китаец окинул их внимательным взглядом. Кучер фургона был в униформе, а Ардженти держал перед собой свой значок. Китаец снял цепочку, распахнул дверь и пригласил их войти.

Уэлан сказал, что они хотели бы поговорить с хозяином заведения, «неким Хуаном Лином».

Китаец кивнул:

– Это я. Чем могу помочь вам, джентльмены?

Лину было около семидесяти, и он слегка сутулился. Он бросил озабоченный взгляд поверх плеч неожиданных посетителей, словно ожидал, что за ними стоят другие полицейские. Джозеф заметил, что от узкого вестибюля помещение постепенно расширяется. В углу стояли несколько стульев и диван, а возле окна с матовым стеклом – пальма в кадке. Из задней комнаты вышла молодая симпатичная китаянка. Она кивнула им с вежливой улыбкой, но осталась стоять за спиной Лина.

– Мы разыскиваем вот этого человека, – Джозеф вынул из папки с материалами, которые он собрал на Гринвич-стрит днем ранее, фотографию; на ней Джеймсон и Лоуренс стояли с гордым видом на ступеньках крыльца дома. – Тот, что слева, в жилете. Вы случайно не видели его?

Сощурившись, Лин рассматривал снимок в течение нескольких секунд, а затем покачал головой:

– Нет, извините. Здесь я его не видел.

Требование Финли никому не говорить о его визитах твердо запечатлелось в памяти старика, и свою помощницу он тоже проинструктировал должным образом.

– Сули, ты видела этого человека? Может быть, в мое отсутствие? – повернулся Лин к девушке.

Та сделала шаг вперед, взглянула на фотографию и покачала головой, пожав плечами:

– Нет, я никогда его не видела.

– Мистер Лоуренс… Мистер Лоуренс!

Биделла разбудили крики Элис, звучавшие в унисон с громкими ударами в дверь.

Помощник Финли взглянул на настенные часы: 7.08. Поднявшись с кровати, он подошел к окну и выглянул на улицу. У двери стояли Билл Гриффин, еще двое полицейских в униформе и трое мужчин в костюмах и шляпах «дерби». Вероятно, им понадобились какие-то дополнительные документы или что-то еще. Неужели они не все еще собрали за эти два дня?

Лоуренс открыл окно и крикнул:

– Через минуту я спущусь, джентльмены!

Гриффин и один из полицейских посмотрели в его сторону, в то время как внимание остальных отвлекла Элис, открывшая дверь.

Биделлу потребовалось две минуты, чтобы умыться и одеться. К этому моменту экономка пригласила гостей войти, и они сгрудились в прихожей. Один из мужчин в костюмах выступил вперед.

– Мистер Лоуренс Биделл?

– Да.

– Мое имя – Эдвард Хикс. Я сотрудник Иммиграционной службы при правительстве Соединенных Штатов. Должен поставить вас в известность о том, что условия опекунства над вами со стороны мистера Джеймсона нарушены.

Лоуренс удивленно посмотрел на Хикса, а затем перевел взгляд на Гриффина:

– Это вы так шутите?

– Нет, это отнюдь не шутка, – произнес Билл бесстрастным тоном. – Эти люди здесь для того, чтобы сопроводить вас в хорошее медицинское учреждение, называемое «Бельвю», где вам будет обеспечен надлежащий уход.

– Я думаю, это будет Блэкуэлл Айленд, – вмешался Хикс.

Обернувшись, он посмотрел на человека, стоявшего сзади, и тот утвердительно кивнул:

– Было решено, что это заведение в большей степени подходит ему с учетом его состояния.

Блэкуэлл Айленд? Тысяча девятьсот обитателей плюс еще пять тысяч осужденных и пациентов из близлежащих пенитенциарных учреждений, богаделен и больниц для больных оспой и неизлечимо больных. Пока Лоуренс, погрузившись в размышления, вспоминал статистику и сравнивал условия этой больницы с условиями «Бедлама», Гриффин завел его руки за спину и защелкнул на них наручники.