Джон Мэтьюз - Смертельные послания

– Я попрошу медсестру или санитаров присматривать за ним. Будем надеяться, что надолго он там не задержится, – пообещал детектив.

– Да, будем надеяться. И еще раз спасибо вам, Джозеф. Попытайтесь спасти, по крайней мере, одного из нас – того, кто не безумен.

Но теперь, когда до их с Джоном слуха уже доносились причитания и плач обитателей Блэкуэлл Айленд, его угнетала мысль не о последних словах Джеймсона, а о том, что ему предстоит говорить неправду.

Детектив знал: уверяя Лоуренса в том, что все кончится хорошо, как было ему обещано, он стоически закроет глаза на суровую реальность, о которой не нашел в себе смелости сказать Финли. Он не скажет, что улики против него неопровержимы и ничто, кроме разве что чуда, не может спасти его от виселицы.

Заместитель главного врача по фамилии Перигри был среди тех, кто доставил Биделла в больницу днем ранее. Коренастый, неприметный человек с бесцветными волосами и аккуратно постриженными усами, он быстро затерялся и стал невидимым среди восьмидесяти бормочущих и плачущих пациентов отделения, где содержался Лоуренс.

Вскоре главврач появился в противоположном конце коридора в сопровождении старшей сестры отделения и детектива.

Стоявший рядом с дверью мужчина, похожий на Распутина – черные всклокоченные волосы и борода, казалось, проявлял к ним особый интерес. Когда он приблизился к ним, Уэлан предъявил ему значок детектива, преграждая тем самым путь. Мужчина с любопытством взглянул на значок, наклонился, понюхал его, а затем лизнул.

Полицейский отпрянул назад и убрал значок. После нескольких резких слов и взмахов руки со стороны старшей сестры бородач удалился с вызывающей ухмылкой на лице.

«Добро пожаловать на Блэкуэлл Айленд». Перигри позволил себе сухо улыбнуться, наблюдая за тем, как Джозеф и его помощник прокладывают себе путь через толпу в сторону Лоуренса.

Медленно раскачивавшийся взад и вперед друг Джеймсона не сразу заметил присутствие посетителей. Наконец, он увидел их и перестал раскачиваться. Ардженти подошел к нему, а Уэлан и старшая сестра остались стоять в нескольких шагах от них.

Говорил главным образом детектив, тогда как Лоуренс время от времени понимающе кивал. В какой-то момент его сумрачное лицо прояснилось, и на нем появилось подобие улыбки.

Его губы продолжали растягиваться в улыбке, когда Джозеф закончил разговор, прикоснувшись пальцами в знак прощания к своей шляпе, и еще целую минуту после этого. Затем, когда его вновь поглотила шумная толпа, Биделл опять принялся раскачиваться взад и вперед.

Когда на следующее утро в офисе Ардженти зазвонил телефон, все четверо детективов, присутствовавших в помещении, повернули головы в его сторону.

Телефоны все еще были новинкой в Америке, и только важные государственные учреждения имели их. Поэтому звонки раздавались довольно редко и означали, что звонит мэр, комиссар полиции Лэтам, сотрудник морга, репортер «Нью-Йорк таймс», служащий «Вестерн Юнион» или кто-нибудь из Вандербильтов [13].

Брендан Манн поднял трубку, ответил, слушал в течение минуты, а потом прикрыл ладонью микрофон и сказал, обращаясь к Джозефу:

– Это Джекоб Брайс. Спрашивает, получили ли вы фотографии и отчет, которые он вам послал.

Ардженти, сделав утвердительный жест рукой, подошел к боковому столику и просмотрел утреннюю почту. Когда проводилось вскрытие последней убитой девушки, он допрашивал Джеймсона.

Днем раньше Брайс сообщил по телефону, что, удалив запекшуюся кровь и осмотрев внутренние органы, он обнаружил на теле метку, требовавшую идентификации. Ардженти тогда поинтересовался, в каком месте была сделана метка.

– На левой груди, – ответил Джекоб.

– И ничего на внутренних органах?

– Нет, это единственная метка.

Джозеф попросил Брайса сфотографировать метку и прислать фотографии вместе с отчетом. В стопке корреспонденции конверт с этими материалами лежал пятым сверху.

Помахав им, детектив подошел к телефону и взял у Манна трубку.

– Ваш отчет на месте. Я посмотрю его и перезвоню вам в течение часа, – сказал он.

– Да, пожалуйста. Я должен зарегистрировать отчет самое позднее к завтрашнему дню, – отозвался Джекоб. – Обратите также внимание на другие детали. Посмотрите, не характерны ли они для предыдущих убийств.

Как нарочно, подумал Ардженти: лучше всех это смог бы определить человек, прохлаждающийся в данный момент в «Томбс». Но по тону Брайса он понял, что тот имел в виду что-то конкретное.

– В каком смысле? – переспросил Джозеф.

Брайс вздохнул:

– Может быть, это не имеет никакого значения, но я заметил, что некоторые раны очень тяжелы и причинены явно умышленно, в то время как другие более поверхностны и как будто нанесены поспешно, в приступе ярости. Прежде я такого контраста не замечал.

– Понятно.

Ардженти вынул из конверта отчет и шесть фотографий. Две из них были сделаны с близкого расстояния, четыре – с более дальнего, под разными углами. Метка была похожа на букву иврита «далет», соответствующую латинской букве «D», но пока он не сверится с алфавитом Морайса, нельзя будет понять… Неожиданно ход его мыслей был прерван.

Контур левой челюсти на фотографии показался ему странным. Он наклонил изображение, чтобы добиться лучшей перспективы, но это не помогло: снимок заканчивался на линии глаза, и у детектива не было уверенности, что именно в нем «неправильно». Он быстро просмотрел другие фотографии. На одной из них изображение достигало линии волос, но она была сделана с более дальнего расстояния. Кроме того, голова девушки на ней была наклонена в сторону и на нее падала тень.

После довольно продолжительной паузы Брайс спросил:

– Что-то не так?

– Пока трудно сказать. На тело еще можно взглянуть? – спросил Джозеф.

– Да, оно лежит в хранилище на полке.

– Хорошо. Перенесите его обратно на стол и приготовьте для осмотра. Я немедленно выезжаю к вам.

– Возникла небольшая проблема. Там мог быть свидетель.

Увидев, как помрачнело при этих его словах лицо Тирни, Маккласки поспешил успокоить его:

– Правда, мы пока не уверены…

Интерьер бара «Феннеллис», где инспектор сообщил Майклу услышанное из-за стеклянного экрана во время допроса Джеймсона в «Томбс», разительно отличался от антуража их предыдущей встречи. Последний штрих их плана должен был быть нанесен при помощи связей Маккласки с журналистами: если Лоуренс тоже лишится свободы, картина, созданная прессой, найдет свое завершение: «Безумный убийца и его безумный подмастерье».

Теперь реализация этого плана оказалась под угрозой – если действительно существовал свидетель, видевший той ночью Тома Брогана.