Фредерик Тристан - Загадка Ватикана

Однажды утром, после того как я соблазнил супругу одного высокого государственного чиновника, этот последний прислал своих гладиаторов, которые стащили нас с постели, женщину удавили, а меня избили так жестоко, что я ослеп. Представь себе мое отчаянье. В этом состоянии я просуществовал два года, угнетенный, неспособный к действию, погруженный в самую черную из всех ночей. Но еще чернее была темнота, которая клубилась в моей душе.

Как-то прошел слух, что в Гермополе появился пророк. Говорили, что он исцеляет больных. Мой младший брат сопровождал меня на длинной дороге, которая вела в этот город. Там собралось много народа, потому что был день ярмарки, на которую сошлись люди со всей окрестности. Пророк проповедовал, стоя на невысокой каменной ограде, недалеко от храма Луны. Именно тогда я и услышал впервые о конце света, о саранче, о закипевшем море и о других ужасных бедствиях.

Люди, собравшиеся вокруг оратора, были встревожены. Но особенный страх обуял толпу, когда говоривший сообщил, что мертвые восстанут из могил. Кто-то спросил, воскреснут ли также древние фараоны. Пророк ответил, что от жестоких бедствий, которые нагрянут с концом света, спасутся только те, кто уверовал в Мессию, званого также Назарянином, но что все воскреснут в живом теле, чтобы предстать перед Судом Небесным.

Мой брат подвел меня к пророку, как только он умолк. «Ты веришь в мои слова?» — спросил меня этот святой. Я отвечал ему, что я ученик Диониса, который никогда не говорил о близком конце света. «Оставь своих старых богов и уверуй в Того, кто помазан царским елеем, в славного Спасителя рода человеческого. Он смертию смерть попрал». Тогда мой брат ему и говорит: «А кто нам подтвердит, что ты говоришь правду?» Пророк коснулся моих глаз своими пальцами, прочитал молитву на незнакомом языке, и вмиг я стал видеть так хорошо, словно никогда и не был слепым.

Вот почему я верю в конец света и призываю тебя поверить тоже. Ибо иначе, что с тобой случится в Судный день?

Базофон внимательно выслушал рассказ Эленка, чтобы снискать его расположение. Когда тот закончил, он ему сказал:

— Я готов поверить во все, что ты рассказываешь, но сначала научи меня тем чарам, которыми ты направил мою палку против меня.

Старик, поняв, что ему не удастся урезонить юношу, объяснил ему, что научиться этим чарам можно только через медитацию.

— Медитацию? — повторил Базофон. — А что это такое?

— Это состояние, когда ты часами сидишь где-нибудь в углу неподвижно, не шевеля ни единой частичкой тела и упражняешь таким способом свой дух, чтобы он озарился божественным светом. Пророк пообещал мне, что благодаря медитации я смогу избежать наказания, которое заслужил за свою бывшую беспутную жизнь.

— Ну хорошо, если так нужно, я стану заниматься медитацией, сидя в углу, как ты говоришь. Но правда ли, что это даст мне ту власть повелевать палицами, которой владеешь ты?

Старик опять рассмеялся, поняв, что Базофон наивен еще в большей степени, чем задирист. Он вытянул палец, показав на камень, на который сын Сабинеллы и уселся.

Базофон не знал, что ангелы выпустили его из клетки поблизости от Александрии. А именно в этом многолюдном и беспокойном городе Сатана решил встретиться с великим Гермесом. Дьявол обратился в астролога, одевшись так, как имеют обыкновение одеваться эти ученые: в черную тогу, отороченную красной каймой, и с золотой цепью на шее. Как только он появился в одном из предместий, вокруг него собралась толпа зевак, преимущественно женщин и детей, и всюду следовала за ним.

Гермес председательствовал в своем колледже. Вот уже три десятка лет, как в стане его учеников поселилась тревога. Там распространялись самые мрачные слухи. Рассказывали, например, что секта некоего Христа объявила обманом все древние и уважаемые религии. Эти фанатики будто бы даже отказывались приносить жертву перед статуей императора под тем лживым предлогом, что каменное изваяние — не бог.

— Блистательный Гермес, — сказал Гермоген, — надо защитить нашу науку, изложив ее в рукописях, которые бы сохранили ее для грядущих столетий.

— О Гермес, Трижды Великий, — добавил Гермофил, — угроза стучится в нашу дверь. Высыхание мысли, происходящее вследствие опасной активности варваров, можно предотвратить только твоим животворящим словом. Его можно записать во множестве экземпляров и распространить во множестве мест, чтобы оно путешествовало во времени и в пространстве.

— Гермес, ты, о бог торговли, — подключился к разговору Гермодюл, — пусть эта книга будет сборником твоих самых мудрых наставлений. Последователи Христа, если им удастся когда-нибудь навязать свою веру, рано или поздно будут вынуждены обратиться к твоей мудрости.

Так разглагольствовали эти ученые, охранители древней традиции. Внимательно их выслушав, Гермес сказал:

— Мне сообщили, что один из последователей Христа, некий Павел, сопровождаемый своим единомышленником по имени Варнава, попытался выдать себя за Зевса, который якобы путешествовал под охраной Гермеса. Это случилось в Листре, в Лаконии, лет тридцать тому назад. Иудеи, которые жили в той местности, хотели побить этих двоих камнями, но им удалось бежать. Это событие свидетельствует о том, что эти люди не отступят ни перед чем, чтобы осуществить свои замыслы.

И тогда послышался голос из самой глубины зала:

— Разве это также и не твоя вина? Ты, Гермес, чьей обязанностью было соединить Небо с Землей, не погряз ли ты в таких темных спекуляциях, что тем самым разрушил мосты, связывающие богов и людей?

Эти жесткие слова были встречены неодобрительным ропотом. И тогда все увидели астролога, который бесстрашно приблизился к помосту, где восседал божественный Гермес.

— Пусть говорит! — повелел Трижды Великий.

Сатана продолжал:

— Пусть Твое Божественное Сиятельство простит меня за откровенность. Вы прекратили возделывать поля религий, и они заросли сорняками. Никаких новых импульсов! Вслед за расслабленностью пришла анархия. Когорты неисчислимых богов и богинь только привели людей в состояние полной растерянности. Мистерии превратились в темные лавки, где божественные тайны продают с молотка. Вот таким способом вы и позволили возникнуть новому мировоззрению. И какому мировоззрению! Религии распятого раба!

— По сути, — сказал Гермес, — этот Христос является двойником Озириса. Я не вижу в этом ничего необычного. Все умирает. Все воскресает. Но вот то, что его ученики притязают на право единственной истины, — это уже свидетельствует о полнейшем отсутствии скромности. Наши предки всегда радовались, когда узнавали, что возникла новая религия, ведь тайна имеет неисчислимое множество граней. Каждая новая мысль что-то добавляет к другим, ни от одной ничего не отбирая.