Фредерик Тристан - Загадка Ватикана

— И таким образом, ваше сиятельство, — почти шепотом произнес Сальва, — именно вы вместе с кардиналом Монтини были специально назначены Пием XII, чтобы помочь некоторым экстремистам, в течение длительного времени сотрудничавшим с нацистами, избежать справедливого возмездия, эмигрировав в Аргентину.

— Мы руководствовались совершенно другими побуждениями! — воскликнул князь. — Мы полагали — и справедливо, с моей точки зрения, — что те, кого вы назвали экстремистами, были просто католиками, преданными своей вере. Они не изменили идеалам христианства, сражаясь с теми, кто отрицал Бога, пытал и казнил священников, отвращал множество душ от нашей Матери-Церкви. Могли ли мы их оставить на произвол судьбы тогда, когда светская система правосудия современных демократий наказала бы их за то, что они действовали по велению совести и ради вящей славы Бога?

Сальва поднялся. Теперь ему было все ясно. Но удовлетворится ли верховный раввин Рима подобными объяснениями? Во всяком случае, поскольку Иоанн Павел II был ко всему этому непричастен, вполне возможным кажется достижение нового соглашения между двумя общинами, еврейской и католической, с принятием взаимной декларации о наличии расхождений в духе того, которое было одобрено на Втором Ватиканском соборе благодаря усилиям Иоанна XXIII. Оставалось узнать, какие фамилии были зашифрованы в той части «Жития святого Сильвестра», которую подделал Кожушко, вдохновляясь «Житием Гамальдона».

— Профессор, — продолжал князь, — я сомневаюсь, что вы способны понять, насколько оправданным было такое отношение церкви к людям, которых вы осуждаете. Однако прошу вас поверить мне, когда я утверждаю, что мы никогда не помогли ни одному истинному преступнику. Все те, которые прошли через наши руки, имели благородные сердца. Но война есть война, и поэтому они иногда были вынуждены действовать против собственного желания, но на пользу своей родине и своей вере. Вам это понятно?

— Например, во Франции некий префект Гарсе в 1943 году распорядился депортировать тридцать евреев, в том числе пятеро детей — никто из них не вернулся. Вы прятали его с сорок пятого по сорок восьмой год, потом переправили во франкистскую Испанию, откуда он уехал в Аргентину под именем Руиса Фернандеса. Значит, по-вашему, он не был истинным преступником?

Князь отвел глаза, но потом поднялся в свою очередь и посмотрел профессору в лицо:

— Нам стало известно об этом чудовищном поступке значительно позже. И как только мы были предупреждены об этом, то немедленно поставили в известность еврейскую ассоциацию по розыску военных преступников, а также метра Кларсфельда. Вы должны мне верить. Все было так сложно. Разве этот же Гарсе не спас аббата Монтанье, которого немцы чуть было не расстреляли? Разве он не уберег от уничтожения маленькую деревушку Форез, которую эсэсовцы решили предать огню?

— Гарсе мертв, — сказал Сальва. — Большинство действующих лиц той эпохи исчезли. Но ответственность остается и принадлежит истории. Какую пользу для себя извлечем мы из сведений, содержащихся в «Житии святого Сильвестра»?

— Его Святейшество примет решение. Ведь документ принадлежит ему, не так ли?

Беседа была окончена. Сейчас князь Ринальди да Понте, наверное, сожалел, что посоветовал вызвать Сальва для поисков рукописи. Ему ведь и в голову не пришло, что в своем расследовании профессор выйдет так далеко за пределы своей миссии. Сухой тон его последней реплики свидетельствовал о том, что настроение у него прескверное. И в этот миг Адриан почувствовал неудержимое желание рассказать князю, что он знал его дочь Изиану и что после этой встречи он лучше понял причину ее самоубийства. Но он сдержался и позволил лакею провести себя к «роллс-ройсу», который ожидал его возле роскошного крыльца. Князь не пожелал выйти и попрощаться с ним перед его отъездом.

Страницы «Жития», где рассказывалось о первом сошествии Базофона в Ад, были вставлены поляком Кожушко между листами, исписанными в Венеции в шестнадцатом веке. Это было установлено в лаборатории Ватиканской библиотеки. Таким образом, все прояснилось. Что касается перечисления дьявольских имен, то они действительно скрывали целую вереницу фамилий, принадлежащих лицам различных национальностей, в частности немцам и французам, сотрудничавшим с нацистами во время второй мировой войны. Среди них были личности, чья деятельность несомненно носила преступный характер, люди, ответственные за создание концентрационных лагерей и принимавшие участие в различных добровольных военных формированиях, но были там и химики, и физики, работавшие на науку Третьего Рейха. Этих последних весьма активно разыскивали американские власти, заинтересованные в реализации своих проектов. Ученых сначала доставляли в Рим или Мадрид, а затем тайно переправляли в Аргентину или Соединенные Штаты. Монастыри были надежными перевалочными пунктами, обеспечивая необходимую безопасность во время путешествий, организуемых и планируемых специальным отделом ватиканской администрации, которым руководил князь Ринальди под надзором кардинала Монтини.

— Монсеньор, — спросил Сальва, обращаясь к нунцию Караколли, — не кажется ли вам, что эта деятельность носила преимущественно политический характер?

— Ради Бога, конечно же, нет! — решительно возразил прелат. — Значит, коммунисты хотели предать гласности этот список, чтобы показать, что Святой Престол вступал в сделку с нацистами? Вот почему они распространили слух о дестабилизации Святого Престола! Графиня Кокошка тоже принимала участие в заговоре?

— Она оставила Рим вчера. Ее муж-дипломат переведен в Венгрию, — сообщил Бэтем. — Этой женщиной коммунисты манипулировали, как им вздумается.

— Она никогда не казалась мне умной, — заметил Сальва.

— А бедняга Стэндап? — спросил Караколли. — Что увидел он в этом деле?

— Поняв, что переводимое им «Житие» — это не тот документ, который когда-то был отмечен клеймом позора, он решил, что поляки обнаружили эту рукопись и увезли. Поэтому он и отправился в Краков. И это стоило ему жизни. Коммунисты решили, что он агент «Интеллидженс Сервис» и что он раскрыл заговор. Надо было, чтобы он исчез.

— Это ужасное недоразумение, — заметил Мореше. — Но, дорогой Адриан, загадка остается: что же случилось с подлинным «Житием святого Сильвестра», которое в Средние века было отмечено числом Зверя?

— Вот здесь я должен напомнить вам о персонаже, о котором вы, кажется, все забыли, — сказал Сальва. — Я имею в виду каноника Тортелли. Помните, какие он испускал истошные вопли, когда мы приступили к переводу «Жития»? Это было просто смешно. Мне с самого начала бросилось в глаза, что свое возмущение он выказывал в явно преувеличенной форме. И я сразу заподозрил, что он пытается от нас что-то скрыть, навести нас на ложный след. А ведь он одним из первых узнал о находке, поскольку присутствовал в зале Льва XIII, когда я попросил вас открыть папку В-83276.