Лиза Марклунд - Громкое дело

Блестела колючая проволока, пустые масляные емкости издавали характерный звук.

– Куда нам в Истли? – спросила Фрида.

– Торговый центр Аль-Хабиб, Шестая улица, Первая авеню. Это что-нибудь говорит тебе?

– Это только звучит так красиво, – сказала Фрида. – Улицы, авеню, торговые центры… Маленький Могадишо называется так по одной причине.

– О чем ты? – спросил Халениус.

– Увидите…

Асфальт исчез с дороги целиком и полностью. Большая заполненная водой яма преградила им путь. Глина вылетала из-под колес. Анника снимала тележки, матрасы, ковры, специи в железных банках, мусор, бумагу, пластик, женщин в джильбабах – единый большой и организованный хаос. Это была не Кибера, не трущобы такого же рода, но тоже далеко не лучшее место на земле. Люди плотной чередой скользили за окнами машины, Анника ловила их глаза в объектив.

Первый удар пришелся по стеклу как раз рядом с ней, второй по крыше автомобиля, и его сразу же обступили люди, которые прижимали лица к стеклам, кричали и размахивали сжатыми кулаками.

Фрида резко повернулась и уставилась на нее.

– Снимаешь? Здесь? Ты с ума сошла? Это мусульмане, их нельзя фотографировать.

Анника выронила камеру, словно обожглась о нее. Шум усиливался, удары посыпались градом.

– О боже, – сказала Фрида, – только бы они не перевернули машину…

Автомобиль трясся. Анника вцепилась в сиденье обеими руками, камера с грохотом свалилась на пол. Кто-то пытался открыть дверь «тойоты», колеса скользили боком по глине.

– Включи первую, – скомандовал Халениус. – Давай медленно вперед.

– Нельзя! – крикнула Фрида. – Я наеду на них!

– Они расступятся, – сказал Халениус. – Трогай осторожно.

Улица была забита ослами, людьми и тележками, но Фрида сделала, как ей сказали, медленно тронула машину, погудела, включила зажигание и нажала на газ, толпа последовала за ними, пыталась открыть двери и кричала, но Фрида упрямо продолжала ехать.

– Там впереди справа находится Аль-Хабиб! – крикнула она. – Нам туда.

– Езжай дальше, – велел Халениус.

Анника наклонилась вперед и спрятала лицо в ладонях.

И все ведь из-за нее.

Внезапно шум прекратился, люди отстали, а под колесами снова оказался асфальт. Фрида переключилась на вторую скорость. Анника видела, как дрожали ее руки, а глаза блестели от слез.

– Что мы делаем сейчас? – спросила Фрида тихо.

– Я не знаю, – ответил Халениус. – Действительно не знаю.

– Но куда мне ехать?

Он обхватил голову руками.

– Не знаю. Я просто ходил на курсы. Этого не было в учебнике.

Сразу хлам вокруг машины исчез, и тропическая зелень обступила их. Улица выглядела идеально, деревья тянулись к небесам. Высокие стены прятали большие виллы.

– У похитителя есть обычный мобильный телефон? – спросила Анника.

– О чем ты? – поинтересовался Халениус.

– Ты можешь ответить на эсэмэс?

Он удивленно посмотрел на нее.

– Я не пробовал.

– Попытайся объяснить ситуацию, – сказала она. – Сообщить, что все пошло к черту, и обвиняй меня.

– Я еду в гольф-клуб «Мутхайга», – сказала Фрида и, повернув налево, миновала пару высоких ворот с вооруженной охраной по обеим сторонам.

Халениус взял телефон и напечатал длинное сообщение. Фрида припарковалась у стены из бугенвиллей и выключила мотор. Халениус нажал «Отправить» и напряженно ждал. Потом его мобильник жалостно пикнул.

– Дьявольщина, – выругался он.

– Ты, пожалуй, писал слишком долго, – сказала Анника. – В таком случае эсэмэс превращается в эмэмэс. Сократи текст.

Халениус застонал и стер свое послание. Скоро в машине стало очень жарко. Фрида опустила стекло. Птичьи трели ворвались в салон.

– Что это за место? – спросила Анника.

– По большому счету, все дипломаты и весь персонал ООН живут в Мутхайге, – объяснила Фрида.

Анника всмотрелась в окружавшую их зелень. Ярко-зеленое поле для гольфа угадывалось между пальмами.

Они находились не более чем в километре от Истли, но больший контраст трудно было представить.

Послышался жалобный звук телефона.

– Не проходит, – сказал Халениус.

– Попробуй позвонить, – предложила Анника.

Халениус набрал номер, приложил мобильник к уху и опустил снова.

– Абонент недоступен, – сообщил он.

Анника прикусила губу. Это была не ее вина. Посыпать голову пеплом в такой ситуации означало принижать ее, необоснованно преувеличивать собственную значимость.

Фрида открыла дверь машины.

– Мы можем с таким же успехом зайти туда, – сказала она и показала на здание клуба, где также явно имелись бар и ресторан.

– У меня еще остался салат, – сообщила Анника быстро.

Фрида не удостоила ее взглядом.

– У них стоит система кондиционирования воздуха.

Солнце уже начало опускаться на запад. Было тяжело дышать из-за грозы. Анника сидела на лестнице перед шикарным зданием гольф-клуба, куда Карен Бликсен в свое время отказались впустить из-за ее принадлежности к слабому полу (по крайней мере, если верить фильму «Моя Африка» с Мерил Стрип).

Она поглядывала вдаль за парковку, наблюдала, как несколько темнокожих женщин носили мешки с мусором, в то время как мужчины-охранники стояли и отдыхали в тени.

«Woman is the nigger of the world » [43], – подумала она. Шюман и его серийный убийца были просто одним из многих примеров. Ей вспомнилось, как она сидела в редакционном автомобиле ранним субботним утром в июне на пути к месту массового убийства в Даларне и как фотограф Бертил Странд описал ситуацию: «Там младшего лейтенанта сорвало с катушек, и он перестрелял семь человек. Среди них, конечно, его девица, но остальные совершенно невиновны».

Она убрала волосы со лба. Стояла неимоверная духота.

Насколько был виноват тот, кто любил? Насколько была виновата она сама?

Халениус вышел на лестницу. У него снова побелели губы, глаза горели огнем. Она инстинктивно встала.

– Они прислали сообщение?

– Позвонили. Он просто метал громы и молнии.

– Из-за того, что я снимала?

– Из-за того, что мы не остановились перед Аль-Хабибом, как нам приказали. Он обвинил нас в нарушении соглашения и хочет начать переговоры заново. Я объяснил, что его сомалийские братья попытались перевернуть наш автомобиль и нам пришлось убраться оттуда ради спасения денег. Это ничуточки его не успокоило.

Он говорил сквозь сжатые зубы, злоба переполняла его, а по лицу струился пот.

– Извини, – сказала она.

Халениус всплеснул руками.

– Какого черта тебе понадобилось снимать?! – закричал он. – У тебя нет ни капельки соображения? Ты понимаешь, чем все могло закончиться?

Анника сглотнула комок в горле, но не собиралась плакать.

– Я не специально.

– Ты посадила нас в лужу. Нам надо на север.