Нэнси Розенберг - Испытание огнем

— Мне очень жаль, тетя Сара, — сказала она. — Могу я чем-нибудь помочь вам? Может быть, позвонить кому-нибудь? Вам не следует оставаться здесь одной.

— Убирайся из моего дома, — сквозь слезы выдавила тетя, приподнимая голову с подушки. — Я не хотела верить Клему, когда он говорил, что это ты убила своих родителей. Но теперь я понимаю: он был прав. Что с тобой произошло? Почему ты стала таким ужасным, мерзким человеком? Твои родители были хорошими людьми. Они всегда старались окружить тебя заботой и лаской…

— Я очень любила своих родителей, — грустно сказала Стелла. — Вы можете не верить мне, но я не имею никакого отношения к их смерти. Их убил дядя Клем. Он сделал это для того, чтобы скрыть свои преступления.

— Это ложь, — сказала тетя, всхлипывая. — Клем всегда был отличным человеком. Он всем помогал, и его за это очень высоко ценили. Он никогда не нарушал законов.

— Вам нужно верить в то, во что вы верите, — глубокомысленно заметила Стелла, прекрасно понимая, что сейчас совершенно бесполезно что-либо доказывать этой женщине. — Если вы когда-либо захотите узнать правду, — добавила она, оставляя на прикроватной тумбочке свою визитную карточку, — позвоните мне.

Покинув дом дяди, Стелла направилась в гостиницу, чтобы помыться и переодеться. Через некоторое время она уже была в больнице религиозного общества методистов. Там она узнала, что состояние Бренды немного улучшилось, и это несказанно ее обрадовало. Доктор сказал, что Бренда теперь находится в полукоматозном состоянии и самое худшее уже позади. Она даже могла общаться с родными, легонько пожимая им руки. Родители Бренды придумали условные знаки: если она сжимала свою правую руку, это означало утвердительный ответ, а если левую — отрицательный.

— Она выглядит сегодня намного лучше, — радостно сказала Стелла родителям Бренды. — Даже цвет лица изменился — она уже не такая бледная!

— Давай-ка подойди поближе, — попросила ее мать Бренды, подталкивая к кровати раненой. — Попробуй немного поговорить с ней. Она все слышит, но не может говорить. Но скоро она обязательно заговорит, — радостно добавила мать. — Надо лишь немного подождать. — Она наклонилась и посмотрела на дочь. — К тебе пришла гостья, дорогая. Ты хочешь поговорить с ней? Давай, просыпайся ради своей мамочки. Будь хорошей девочкой, Бренда. Я знаю, ты сможешь это сделать, если захочешь.

— Бренда, — тихо обратилась к ней Стелла, — мой дядя покончил жизнь самоубийством. Мы победили. Как только ты поправишься, мы непременно отметим это событие. — Она слегка приподняла руку Бренды и добавила: — Ты понимаешь меня? Все наконец закончилось. Я снова могу вернуться к нормальной жизни. И это стало возможно исключительно благодаря тебе.

Губы Бренды слегка шевельнулись, но звука они не услышали. Еще через несколько секунд она открыла глаза.

— Слава Всевышнему! — возбужденно воскликнула Элеонора Андерсон и склонилась над кроватью. Рядом радостно улыбался отец. — Благодарю тебя. Господи, что ты услышал наши молитвы, — запричитала она, снова подняв глаза вверх. — Мой ребенок пришел в сознание!

Бренда посмотрела на Стеллу мутным взглядом.

— Что я сделала? — неожиданно прошептала она вялыми губами. — Я слышала, вы о чем-то говорили.

— Ничего плохого, — тихо сказала Стелла, чувствуя, что у нее защемило в груди. — Ты просто спасла мне жизнь. — Она наклонилась к Бренде и поцеловала ее в щеку. — В тебя стрелял мой дядя, — продолжила она. — Он собирался убить меня, но ты сделала шаг вперед и прикрыла меня. Сейчас он мертв. Он снес себе почти всю голову.

В этот момент в их разговор вмешалась мать Бренды, которую, естественно, интересовало только состояние дочери.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — ласково сказала она, поглаживая лоб Бренды. — Я знала, что ты вернешься к нам. Я знала, что Господь не позволит умереть такому замечательному человеку.

— Как твои дела, Тыквочка? — мягко спросил отец, вспомнив прозвище, которое дал дочери в детстве. — Может быть, тебе что-нибудь нужно? Что тебе принести? Может, ты хочешь что-нибудь поесть или выпить?

Бренда скорчила гримасу и провела рукой по животу.

— Я позову сестру, — быстро сказала Стелла. — У нее что-то болит.

— Не уходи, — еле слышно прошептала Бренда. — Что ты выяснила насчет зажигалки «Зиппо»?

Стелла весело рассмеялась:

— Похоже, что ты снова приступила к расследованию?

— Ты угадала, — сказала Бренда, а на ее губах появилась едва заметная улыбка.

— Не думаю, что это представляет сейчас какой-либо интерес.

— Хорошо, — сказала Бренда, — тогда скажи, пусть сделают мне укол или что-нибудь в этом роде. Я чувствую ужасную боль, — она коснулась бинтов на животе, и ее лицо перекосилось, но не от боли, а от чего-то другого. — Я никогда больше не смогу надеть бикини — у меня останутся ужасные рубцы.

Не захотев возвращаться в гостиницу, Стелла поехала к Марио.

— Как ты здесь оказалась? — удивленно спросил он, открывая дверь и немного отступая назад.

— Могу я переночевать у тебя? — спросила она. — Дядя Клем покончил с собой сегодня вечером. Это произошло при мне.

Марио, казалось, остолбенел от удивления и не мог произнести ни слова.

— Я всегда думала, что это отец поджег наш дом, — начала рассказывать Стелла, когда они уселись на софу в гостиной и Марио попросил ввести его в курс подробностей случившегося. Заметив, что сестра чересчур возбуждена, он пошел на кухню и принес бутылку вина. Стелла залпом выпила бокал и почувствовала некоторое облегчение.

— Ты никогда не говорила мне об этом, — сказал Марио и снова наполнил ее бокал.

— Я очень хорошо помню выражение его лица, когда увидела его ночью у моей кровати. Он держал над головой топор, — продолжала Стелла, — и я подумала, что он хотел убить меня. Ты не представляешь, какое облегчение я испытала, когда в результате эксперимента убедилась в том, что мои подозрения не имели ничего общего с тем, что произошло в действительности.

После того, как Стелла рассказала о махинациях дяди и о его самоубийстве, они оба какое-то время молчали.

— Ты помнишь тот момент, когда Клем направил на меня револьвер? — спросил Марио. — В то время Дэнни еще жил у них и часто ругался с дядей. Однажды ночью полицейские привезли его домой на патрульной машине. Дядя Клем был тогда просто взбешен. Именно поэтому я и решил уйти от них. Мне показалось, что дядя Клем набросился на меня только потому, что у него было много проблем с Дэнни. Но я никогда не предполагал, что он каким-то образом связан с поджогом. Сейчас-то я понимаю, каким страшным он был человеком: будь он нормален — не стал бы угрожать племяннику револьвером.

Стелла вспомнила, что, поскольку ее дядя и тетя были бездетными, незадолго до пожара они взяли на воспитание чужого ребенка. Стелла видела этого парня только раз в жизни, когда они всей семьей приехали к дяде Клему на обед. В то время Дэнни был довольно крупным, грубоватым парнем примерно шестнадцати лет, который, казалось, не умел улыбаться. Он оказался очень беспокойным малым и доставлял дяде немало хлопот.