Лили Райт - Танцуя с тигром

Она должна была позвонить отцу, но ей не хватало смелости убить его мечту. Она поблефует еще немного, напишет ему пару сообщений, а потом приедет домой и сообщит плохие новости лично. Она достала телефон. Одно голосовое сообщение. Одно текстовое. Она открыла первым голосовое. Волосы на шее покалывали кожу. В тысяче километрах от него она услышала, и почувствовала запах, и ощутила вкус, и прикоснулась, и увидела пространство, где находился ее отец. Соль. Лайм. Пиво. Лед. Его голос был чрезмерно сентиментален.

«Привет, Анна. Это твой папа. Слушай, я надеюсь, еще не поздно. Не приезжай пока домой. Я еду к тебе. К черту колени. Я понял, что мы никогда не обсуждали таможню. Если тебя остановят, ты должна знать, что говорить. Я всем займусь. Господи Иисусе, как же здесь громко. Ты еще слышишь меня? Твоя мама обычно проносила маски через таможенный пункт, и она говорила офицерам… – Послышался его смех. – Она была удивительной женщиной, единственным человеком, который на самом деле понимал меня».

Анна уронила телефон. Она пропустила следующие несколько предложений, но это уже ничего не значило.

«Я буду ждать тебя у “Санрайз”. Ладно. Буду заканчивать. Это был твой папа. Спасибо. Ты чудесная дочь. Будь осторожна. Ладно. Пока».

Идя домой, Анна закурила сигарету, вдохнула бледно-зеленый дым. Она потеряла им счет. В «Пуэсте» она налила себе мескаль, легла и долго смотрела на работающий вентилятор под потолком. Ее отец снова пил. Как же глупа она была, поверив, что он может измениться. Что она может измениться. Он никогда не сможет добраться до Мексики.

Она вспомнила о текстовом сообщении. Дэвид. ФЛОРИСТ ТРЕБУЕТ АВАНС. ПОСОВЕТУЙ, КАК БЫТЬ.

Анна узнала опасное чувство, снова зарождающееся внутри нее. Так она чувствовала себя до встречи с Дэвидом. Она причиняла себе боль, чтобы доказать, что никто другой не посмеет этого сделать. Саморазрушение – личный сорт мести. Этой ночью она выйдет в город. Факт-чекер отправляется в большой город. Почитай мой черновик рукописи. Определи количество слов. Выдели самые удачные выражения. Исправь грамматические ошибки. Переставь переносы. Уточни каждую точку. Расставь пунктуационные знаки. Сожми. Control. Command. Shift. Return. Delete.

В «Macho Tacoz» был hora feliz [258]. Эмигранты с нахальными голосами, в рабочих шортах сидели на барных стульях. Анна опрокинула две клубничные «маргариты» по цене одной и познакомилась с Кэти из Миннеаполиса, представившей ее Стиву, которого люди называли Большим Снежным Человеком. Анна спросила Большого Снежного Человека, большой ли он, и тот ответил: «Так мне сказали». Кэти растворилась в толпе, убежав к своим подругам, а Стив купил Анне еще один акционный коктейль, и они сыграли в питейную игру из сериала «Остров Гиллигана». Анна постоянно проигрывала. Скоро он начал называть ее Джинджер [259].

На закате солнца они вышли на улицу, прошли мимо женщин, которые закрывали рынок. В воздухе пахло сырым мясом. Анна хотела рассказать сальную шуточку, но забыла кульминацию. Она то и дело теряла сандалии.

Они пришли к нему домой. Большой Снежный Человек оказался неряхой. Дезодорант на журнальном столике, на полу разбросана скорлупа от фисташек. Он попытался раздеть ее, но не смог разобраться с пуговицами, а уж бюстгальтер, который расстегивался спереди, вверг его в полнейшее замешательство. Большой Снежный Человек привык к простым женщинам, а Анна к ним не относилась.

– Как насчет музыки? – спросила она.

– Без проблем, детка! – ответил он и включил Джимми Баффета.

Анна станцевала танец тики, блузка соскользнула с ее плеч и оказалась на полу. Она хотела выпить еще и магическим образом получила то, чего хотела. Она чувствовала себя почти прекрасной. Красота была еще одним видом маски.

Большой Снежный Человек поднял бокал пива.

– Мне нравится, как ты танцуешь.

– Я переехала сюда, чтобы уйти в монастырь.

– Сестра Джинджер, я буду молиться о тебе.

Большой Снежный Человек сложил руки в молитвенном жесте, затем снял с нее трусики и отбросил их ногой. Он не был атлетом или прирожденным любовником. Его эрекция была древнейшей частью тела и подчинялась одной чистой идее: я знаю, как эта вещица работает.

Джимми пел об изменениях широт.

Большой Снежный Человек привел Анну в спальню. Он достал из ящика презерватив и надел его, как третий носок. От него пахло гелем. Они упали на кровать. Чем ближе был Большой Снежный Человек, тем дальше он казался. Когда он стал по-настоящему близким, Анна схватила его за плечи, сжала их, готовясь пофантазировать о немного безвкусной мексиканской эротике, всех этих фейерверках и дыме, но прежде чем она успела представить чужое лицо вместо его лица, он сделал свое дело. Скорострел. Влажная фантазия без фантазии.

Они лежали на спине. Большой Снежный Человек сказал, что она невероятно сексуальна, и пообещал, что исправится в следующий раз.

– Спасибо, что была со мной, – пробормотал он.

– De nada [260], – прошептала Анна. Это было ничто.

Анна была специалистом по этому самому «ничто». Она вдруг поняла, что то, что было между ними с Дэвидом, – «ничто». Просто ритм, параллельная игра. Я пойду в тренажерный зал, а ты приготовишь ужин и заедешь в магазин. Я выпью с друзьями, а потом мы встретимся, почистим зубы, займемся сексом и ляжем спать. Они не говорили о трудностях. Или больше говорили о трудностях других людей, но не о своих. Они никогда не дрались; они уходили, набирая номер телефона друга или подруги. Она знала, кем был Дэвид. Самодовольный, эгоистичный, небрежный с людьми, он в то же время был необычайно одарен. Умен. С чувством юмора. Амбициозен. Щедр – но дарил только те подарки, которые не требовали жертвы; он потратил бы деньги, чтобы избежать лишнего беспокойства. Возможно, где-то в глубине души, то ли подсознательно, то ли еще черт знает как, но она знала, что он не пройдет проверку Клариссой. Может быть, она и хотела, чтобы это произошло, потому что ей нужно было подтверждение его ошибки.

Что же, черт возьми, было не так с ней самой?

Она часто плакала после секса. Иногда она была чересчур счастлива, иногда – чересчур грустна, а иногда, как сейчас, она и сама не знала, почему плачет. Может быть, потому, что секс олицетворял что-то, чего у нее никогда не будет. Из-за этого, а еще потому, что единственный поцелуй Сальвадора значил намного больше, чем этот секс. Она никак не могла перерасти свои дешевые штучки: использовать мужчин, чтобы доказать себе собственную ценность. Потому что она знала: это никогда не работало.

Большой Снежный Человек был невероятно милым, когда потягивал воду и копался в телефоне. Он не был чудовищем – просто еще одним Стивом, которому нравились симпатичные девушки. Она прицелилась в него, изображая пальцами пистолет. Нет, это было неправильно. Повернув пистолет, она приставила палец-ствол к его груди, нажала на курок и подумала: «Это мой способ ненавидеть себя».